Змеи Неба и Пламени (ЛП) - Кенни Ребекка Ф.

С мягким влажным звуком яйцо выскальзывает и падает в гнездо. Это яйцо глубокого, насыщенного синего цвета, прорисованного белыми узорами, словно мрамор.

— Они такие красивые… оба, — шепчу я.

Киреаган не прекращает нежных движений, успокаивая чувствительную плоть.

— Вот умница, — бормочет он. — Ты была потрясающей. Теперь отдыхай.

Спазмы всё ещё прокатываются по животу, но уже не так резко, не так неумолимо. Теперь это скорее судорожные подёргивания — мышцы медленно возвращают мой живот в его прежнюю форму. Я уверена, на это уйдут дни, если не недели. А на коже останутся тонкие серебристые линии — напоминание обо всём, что случилось.

И всё же я по-прежнему собираюсь уйти. Оставить своего дракона и наших детей.

С каждым днём тревога о тех, кого я оставила в Элекстане, растёт. Я не могу избавиться от мысли, что подвела их. Я была их принцессой. Если я не попытаюсь собрать армию и вернуть им свободу, кто я после этого?

Неважно, что меньше всего на свете я хочу править — дело не в этом. Возможно, моё имя до сих пор что-то значит для южных королевств. Если я предложу себя в жёны одному из их принцев, он, возможно, поможет мне вернуть трон и спасти мой народ от короля Ворейна. Драконы больше не нападут — Киреаган не позволит.

Я могла бы защитить всех, кого люблю, всех, кто заставлял меня чувствовать себя значимой и нужной, когда моя мать презирала меня. Разве я не обязана хотя бы попытаться?

Но сейчас… Сейчас я ощущаю, как волны удовольствия разливаются по телу, пока драконий принц почтительно ласкает меня языком. Я чувствую его благодарность, его преданность. Он сделает для меня всё.

— Киреаган, хватит, — шепчу я. — Мне так хорошо, но я не могу… Не сейчас. Пожалуйста.

Он поднимает голову, проводя языком по губам.

— Как пожелаешь.

Как только эти слова срываются с его уст, в пещеру проникает луч мягкого, бледно-жёлтого света.

Я поднимаю взгляд, поражённая. Дождь ослаб, превратившись в тонкую сверкающую вуаль, а на стенах, покрытых древними письменами Драконьего Наречия, играют радужные тени.

— Всё кончено, — выдыхаю я.

Киреаган резко разворачивается и бросается к выходу из гнезда так быстро, что я не могу удержаться от смеха.

Он не летал несколько дней, и я знаю, как сильно его тянет в воздух. Он рвётся проверить, что стало с его народом.

Но на мгновение он замирает, бросая на меня взгляд.

— Тебе нужно свежее мясо и фрукты, — говорит он. — Это может быть непросто, но я постараюсь. И мне нужно навестить других драконов. И женщин.

— Иди, — говорю я. — Я в порядке. Крови нет, повреждений нет. Всё будет хорошо.

Но он возвращается. Подбирает покрывала, неловко укрывает меня ими своими когтями.

— Вернусь как можно скорее. Проверю, что случилось, и найду тебе еды.

— Когда ты вернёшься, нам нужно поговорить, — говорю я ему.

Его губы подергиваются над клыками, и он отводит взгляд. Он ждет этого разговора не больше, чем я.

— Поговорим, — соглашается он.

— Мне нужно как-то согревать яйца? Ну, знаешь… сидеть на них или что-то вроде того?

Он фыркает.

— Нет. Мы не птицы. Им не нужен уход, пока они не начнут вылупляться.

— О, отлично. Тогда иди уже.

С радостным прыжком — больше похожим на щенячий, чем на драконий — он спрыгивает с уступа и уносится в сияющий дождь, прямо в солнечный свет.

Я устраиваюсь в гнезде, закутываюсь в одеяла. Всё тело ломит, но боли почти нет. В целом, эти роды оказались куда легче, чем человеческие, которые мне доводилось видеть.

Посмотрев на яйца несколько мгновений, я придвигаюсь к ним ближе.

Трудно поверить, что, если нам повезёт, через неделю или около того они раскроются, и на свет появятся два маленьких дракона.

А что, если магия Телисе сработала неправильно? Если они окажутся какой-то странной, неестественной смесью человека и дракона?

Крыло, растущее из спины, человеческая рука вместо лапы, чешуя на голове вместо волос…

Хватит, Серилла, одёргиваю я себя.

— Какими бы вы ни родились, он всё равно будет вас любить, — говорю вслух.

А потом замираю и прижимаю ладонь ко рту.

Если я собираюсь оставить яйца, мне, наверное, не стоит с ними разговаривать.

А может, наоборот — стоит.

— Вам будет трудно понять, почему я должна уйти, — говорю я, глядя на яйца. — Видите ли, мне нужно помочь тем, кто заботился обо мне, уважал меня, любил меня. Я должна позаботиться о своём королевстве в первую очередь… а это значит отказаться от своих… своих детей… Чёрт. — Я запинаюсь. — Это неправильно, да? Потому что так я стану похожа на свою мать. Она всегда ставила королевство выше семьи. Хотя нет, это не совсем так. Она ставила выше всего себя. — Я сглатываю. — Но если я поступлю так же… не станет ли это первым из множества решений, которые в итоге превратят меня в неё?

Яйца неподвижно лежат в гнезде, сверкая в солнечных лучах.

— К чёрту всё это, — шепчу я.

А потом хмурюсь.

— И даже не смейте повторять это слово, пока не станете старше, поняли? Оно только для взрослых… не для малышей.

Тень заслоняет солнце, и в устье пещеры с тяжёлым грохотом опускается огромная крылатая фигура.

Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть её.

— Ты уже вернулся?

Но силуэт, приближающийся к гнезду… не Киреаган.

Это массивный, покрытый шрамами дракон цвета камня.

— Приветствую, принцесса, — его голос гулким раскатом прокатывается по пещере. В этой медленной, растяжной манере слышится нечто зловещее. — Я Фортуникс.

Фортуникс.

Тот самый дракон, что использовал заражённых кровяных жуков, чтобы истреблять добычу и вынудить свой клан примкнуть к Ворейну.

Если слухи верны, он беспощаден. Жестокий, мстительный.

А я — наследная принцесса королевства, которое он ненавидел.

Его взгляд падает на яйца.

Но в ту же секунду я двигаюсь вперёд, оказываясь между ним и гнездом.

Это происходит на чистом инстинкте — я даже не осознаю, что сделала это, пока не оказываюсь там.

Стою.

Защищаю их.

Фортуникс фыркает.

— Уродцы, — с презрением бросает он. — Наш клан осквернён. Поздравляю, принцесса. Твоя семья ответственна за вымирание драконов. Ты, наверное, так гордишься собой.

— Нет, — отвечаю я ровно. — И драконы не вымерли. Они просто станут другими.

— Испорченными, — рычит он, обнажая клыки. Его огромные когтистые лапы тяжело ступают по камню, приближая его ко мне. — Ты, твоя мать, её маг, всё твоё грёбаное королевство — вы уничтожили нас.

Он уродлив, грубосложен, покрыт боевыми отметинами.

Монстр, от которого я не смогу ни убежать, ни победить.

Я не должна с ним спорить.

Но всё равно говорю:

— Ты тоже сыграл свою роль. Ты распространил чуму, загнал свой народ в голодную ловушку, вынудил их ввязаться в войну на материке. Всё началось именно с этого.

Массивные гребни на хмуром лбу дракона опускаются ниже, придавая его глазам жестокое выражение.

— Значит, Киреаган знает.

Он прищуривается.

— Я почувствовал его запах в своей пещере. Догадался, что он мог что-то заподозрить, поэтому не стал рисковать. Скрывался в одной пещере, о которой Киреаган не знает, — она соединяется с подземной рекой. Неплохое место, чтобы переждать бурю. Там полно угрей, а они очень даже ничего на вкус. Это один из моих маленьких секретов… как и моя сделка с королём Ворейна.

По спине пробегает ледяной озноб, а в горле застревает страх, мешая дышать.

— Какая сделка?

— Та, что уберёт тебя с пути Киреагана и положит конец твоему человеческому влиянию.

Фортуникс ухмыляется, обнажая зубы.

— Я люблю этих двух принцев, как если бы они были моими собственными детёнышами. Но иногда тех, кого любишь, приходится направлять. Если они свернули не на тот воздушный поток, их нужно подтолкнуть в нужном направлении. А иногда и хорошенько ударить, чтобы исправить их поведение.

Он скалит зубы.