Кресли Коул - Удовольствие Темного Принца
— Шектер, иди ты на хрен со своей наукой. Я назову ее в честь своей леди, и если ты скажешь еще хоть слово, то получишь эту бабочку, залитой кровью из твоей яремной вены.
Профессор длительное время безмолвствовал, беспомощно открыв рот. Наконец, откашлявшись, произнес:
— М-м, ну, в общем, да, конечно. Так как вы назовете ее?
— Люсия Инкантата[50], - прошептал МакРив. Пальцы на ногах валькирии загнулись, когда он рассеянно добавил:
— Напоминает мне о ее глазах …
Теперь Люсия мечтательно вздыхала всякий раз, вспоминая выражение лица Гаррета в тот момент.
Той же ночью он «удивил» ее бабочкой, установив в каюте противомоскитную сетку и поместив «Люсию Инкантата» внутрь.
Подарки не иссякали. Стоило Люсии упомянуть, что ей понравились цветки гигантских Викторий, как на следующее же утро, проснувшись, она обнаружила прекрасную белую лилию возле кровати. Ваза? Вымытая бутылка из-под пива Iquiteña.
Но верхом всего стал подаренный им самопополняющийся колчан. Люсия ахнула, когда МакРив гордо вручил его ей.
— Тебе посчастливилось наткнуться на валявшийся где-то на борту колчан?
Такой изящный, с прекрасными кожаными ремешками, которые можно пристегнуть на спину или к бедру.
— Держал при себе все это время.
Та штука, завернутая в кожу, которую она видела у него в сумке…
Это означало, что он все равно вез Люсии подарок даже тогда, когда был безумно на нее зол.
— Ты стащил его у фей?
Ухмыльнувшись по-волчьи, Гаррет заметил:
— Ну, точно могу сказать, что в продаже их нет.
— МакРив!
Однако, как только ей удалось справиться с безумным восторгом, она ощутила затаенную печаль. Это был дар мужчины, возможного возлюбленного и в то же время вещь, предназначенная Лучнице. Как жаль, что ей не суждено иметь и то и другое вместе. Но все же она щедро вознаградила оборотня за заботу…
Он не обещал подарков, как имеют привычку делать многие мужчины — МакРив просто вручал их, услаждая ее валькирийскую сущность.
Да, на палубе все шло своим чередом. А внизу, в каюте Люсии и Гаррета, бурлила страсть.
В любое время дня, как только начинался дождь, он протягивал ей руку с неизменной фразой:
— Приди, Лауша.
Этот же приказ он отдавал ей позже, когда хотел, чтобы она достигла пика наслаждения. Люсия уже дрожала от предвкушения к тому моменту, как они добирались до каюты.
Закрыв рот валькирии рукой и заглушая ее крики, МакРив проделывал с ней невообразимо греховные вещи. С каждым разом он все настойчивее захватывал ее тело, целуя более страстно, прикасаясь все более покоряюще. Люсия знала, что ликан считает ее своей женщиной — одна мысль об этом приводила в сильнейшее возбуждение.
В первую ночь на борту МакРив сказал, что она будет молить, чтобы он оказался в ней. И был прав. Когда Гаррет, широко раздвинув ее бедра, томительно ласкал лоно, это сводило ее с ума. Особенно, если, поглаживая средоточие ее женственности, он шептал на ухо:
— Наступит день, когда я войду сюда, в тебя, глубоко. Ты будешь горячая и влажная и обхватишь меня, словно перчатка.
Снова и снова Люсия пыталась представить, каково это — ощутить член МакРива, погружающийся в ее тело. Большинство женщин в такой ситуации испугались бы его размеров. Но после таких предварительных игр и возбуждающих ласк…
Вчера Люсия почти умоляла, шепча, как сильно она желает, чтобы Гаррет вошел в нее.
Оборотень скрежетал зубами, пронзая когтями обшитую панелями стену над их кроватью.
— Боги, женщина! Нет, до тех пор, пока ты не попросишь меня. Вне кровати!
После того, как Люсия и Гаррет удовлетворяли свою страсть — настолько, насколько могли с их ограничениями, — он держал ее в своих объятьях. Они разговаривали часами, наблюдая за танцем бабочки в свете лампы.
Размышляли относительно того, почему Никс предупредила ее о «Бароне», и с какой целью капитан этого судна продолжал возвращаться в отдаленные притоки, несмотря на то, что некоторые из его пассажиров пропали без вести.
— Возможно, Малакуи обнаружил там демонов, — предположила Люсия. — Он может приносить в жертву ничего не подозревающих кризо в обмен на власть.
— По Ллору ходят слухи и о более безумных вещах…
МакРив многое добавил к своему рассказу о древнем кладбище. Если бы люди обнаружили местонахождение Рио Лабиринто, то разыскали бы и город мертвых. В некрополе кое-где сохранились изображения золота, что привело бы смертных к «мифическому» Эльдорадо — который, как считал МакРив, мог оказаться вовсе и не городом.
— Все думают, что это какая-то местность, затерянный город, — говорил он, — но сама фраза фактически основана на легенде о вожде племени. Он был настолько богат, что высмеивал всякого, кто надевал одни и те же драгоценности дважды. Вместо этого его золото растирали в пыль, а затем наносили на тело. В конце дня он смывал его с себя, и золото исчезало навсегда. Эльдорадо означает «Позолоченный Человек».
Если Эльдорадо был обычным мужчиной, то он, скорее всего, покоится в большой гробнице. Похоронен ли он там со своим золотом? И если его окружают сокровища — например, стрелы? — тогда Эльдорадо не только место, но и человек.
Люсия не ожидала увидеть светящийся неоновый знак, указывающий на dieumort, но у нее с МакРивом имелось достаточно много зацепок, которые приведут их… к следующему клубку путеводных ниточек. Сказать по правде, ей никогда не поручали такую неопределенную миссию. Но если бы dieumort можно было так легко обнаружить, то его бы уже нашли.
И Люсия, чувствуя, что они подбираются все ближе, непрестанно грезила наяву о прекрасной золотой стреле, воображая, как она со свистом рассечет воздух, стоит ей только отпустить тетиву.
Валькирия представляла себе выражение омерзительной рожи Круаха, когда тот поймет, что она нанесла ему смертельный удар…
Иногда Люсия читала МакРиву отрывки из путеводителя по Амазонке, который дала ей Изабелл. Пока валькирия изучала информацию о неимоверном количестве предполагаемых опасностей на их пути в Рио Лабиринто — анаконды и те жуткие кайманы, — МакРив вырезал стрелы для ее нового колчана. Лукаво глядя, он пошутил:
— Если нельзя никоим образом наполнить твой колчан, заполню хоть другой.
Она захихикала.
— Считай, что легко отделаешься, оборотень.
Гаррет ошарашено затих.
— В первый раз слышу твой смех.
— И?
— И теперь не будет мне покоя, если не услышу его снова. — МакРив прыгнул на нее, щекоча до тех пор, пока она не завизжала от хохота.
Люсии так хотелось рассказать ему все. Особенно, когда он укладывал ее себе на грудь, удерживая в кольце теплых мускулистых рук, шепча:
