Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена
Гидеон закатил глаза.
— Представь себе, что ты потеряла свой мобильник в прошлом, — сказал мистер де Вильерс. — Наверное, тот, кто его найдёт, не сумеет в нём разобраться. Но возможно, что и сумеет. Тогда твой мобильник изменит будущее. А пистолет! Невозможно себе и представить, что произошло бы, научись человечество использовать более технологичное оружие раньше, чем оно вообще было изобретено.
— Кроме того, такие предметы стали бы доказательством вашего — и нашего — существования, — заметил доктор Уайт. — Одна маленькая ошибка способна всё изменить и подвергнуть опасности континуум.
Я закусила нижнюю губу, размышляя, в какой мере газовый баллончик, который я, к примеру, потеряю в XVIII веке, может изменить будущее человечества. Возможно, даже в лучшую сторону, если его найдёт кто-нибудь подходящий …
Мистер Джордж протянул руку.
— Я пока за ним присмотрю.
Вздохнув, я залезла в вырез и отдала ему мобильник.
— Но потом я сразу же заберу его обратно!
— Ну что, мы готовы наконец? — осведомился доктор Уайт. — Хронограф настроен.
Я была готова. Я ощутила лёгкое покалывание в животе и осознала, что мне сейчас гораздо интереснее, чем если бы меня отправили в какой-нибудь скучный подвал для выполнения домашних заданий.
Гидеон испытывающе посмотрел на меня. Наверное, он прикидывал, что ещё я могла спрятать. Я ответила ему честным взглядом — газовый баллончик я смогу прихватить только в следующий раз. Жаль, конечно.
— Готова, Гвендолин? — спросил он наконец.
Я улыбнулась ему.
— Готова, если ты готов.
Век расшатался — и скверней всего,
Что я рожден восстановить его!
15
Пролётка Стражей везла нас из Темпла в Белгравию по набережной Темзы. Лондон, мелькавший за окном пролётки, был уже больше похож на тот Лондон, который я знала. Солнце озаряло Биг Бен и Вестминстерское Аббатство, по широким бульварам, к моей большой радости, фланировали люди в светлой одежде вроде моей, со шляпами на головах и кружевными зонтиками в руках. Парки радовали глаз весенней зеленью, улицы были чистые и аккуратно вымощенные.
— Это как декорация к мюзиклу! — вскричала я. — Я тоже хочу такой зонтик!
— Мы выбрали удачный день, — заметил Гидеон. — И удачный год.
Свой цилиндр он оставил в подвале, и поскольку на его месте я поступила бы точно так же, я не стала указывать на это обстоятельство.
— Почему бы нам не перехватить Маргрет в Темпле, когда она приедет туда элапсировать?
— Я уже дважды пытался это сделать. Мне было довольно трудно убедить Стражей в моих добрых намерениях, несмотря на печатку, пароль и прочее. Это не так просто — рассчитать реакцию Стражей прошлого. В сомнительных случаях они склоняются к тому, чтобы поддержать именно своих знакомых путешественников во времени, а не гостей из будущего, которых они едва знают или не знают совсем. Так было и вчера ночью, и сегодня утром. Посетив Маргрет в её доме, мы, возможно, добьёмся большего успеха. Во всяком случае, мы застанем её врасплох.
— А разве не может оказаться, что её охраняют днём и ночью в ожидании нашего визита? Она же на него рассчитывает. Уже года четыре. Разве нет?
— В Анналах Стражей не сказано ни о какой дополнительной охране. Там упомянут только обязательный сотрудник, следящий за домом каждого путешественника.
— Человек в чёрном! — вскричала я. — Возле нас тоже стоит такой!
— Очевидно, он не слишком незаметен, — усмехнулся Гидеон.
— Нет, абсолютно. Моя маленькая сестрёнка считает его волшебником. — При этих словах мне кое-что пришло в голову. — А у тебя есть братья или сёстры?
— Младший брат, — ответил Гидеон. — И он уже не очень маленький. Ему семнадцать лет.
— А тебе?
— Мне девятнадцать, — ответил Гидеон. — Почти.
— Раз ты уже закончил школу, то чем ты занимаешься? Кроме перемещений во времени, разумеется. — И игры на скрипке. И что он там ещё делает.
— Официально я числюсь в Лондонском университете, — ответил он. — Но я думаю, что этот семестр мне не засчитают.
— Какой факультет?
— Ты довольно любопытна, может такое быть?
— Я просто поддерживаю беседу, — ответила я. Эту фразу я почерпнула у Джеймса. — Так что ты изучаешь?
— Медицину. — Это прозвучало немного смущённо.
Я удержалась от удивлённого «Ох!» и снова посмотрела в окно. Медицина. Интересно. Интересно. Интересно.
— Сегодня в школе это был твой парень?
— Что? Кто? — Я ошеломлённо повернулась к нему.
— Тип на лестнице, который положил тебе руку на плечо. — Это прозвучало вскользь, почти безразлично.
— Ты имеешь ввиду Гордона Гельдермана? Ах ты Боже мой.
— Если он не твой парень, почему ему можно до тебя дотрагиваться?
— Ему и нельзя. Честно говоря, я просто не заметила, что он это сделал. — А потому не заметила, что была слишком занята наблюдением за Гидеоном, который любезничал с Шарлоттой. При воспоминании об этом кровь бросилась мне в лицо. Он её поцеловал. Почти.
— Почему ты покраснела? Из-за Гордона Галлахана?
— Гельдермана, — поправила я.
— Без разницы. Он выглядит как идиот.
Я засмеялась.
— И разговаривает он точно так же, — сказала я. — А целуется вообще отвратительно.
— Ну, я совершенно не хочу знать таких подробностей. — Гидеон нагнулся к своим туфлям и перевязал на них шнурки. Выпрямившись, он скрестил руки на груди и выглянул в окно. — Посмотри, это уже Белгравия Роуд! Тебе будет интересно встретить свою прапрабабушку?
— Да, очень. — Предыдущая тема разговора уже выветрилась у меня из головы. Как всё это странно — моя прапрабабушка, которую я собиралась посетить, была моложе моей собственной матери.
Видимо, она удачно вышла замуж, поскольку дом на Итон Плейс, у которого остановилась пролётка, был очень аристократичный. Как и дворецкий, открывший нам дверь. Дворецкий выглядел ещё величественнее, чем мистер Бернард. На нём были даже белые перчатки!
Он с чрезвычайно недоверчивым видом принял карточку у Гидеона, который сообщил ему, что мы здесь с нежданным визитом к чаю. Разумеется, его дорогая давняя подруга леди Тилни очень обрадуется, когда узнает, что прибыла Гвендолин Шеферд.
— Я думаю, он счёл тебя недостаточно утончённым, — заметила я, когда дворецкий удалился с нашей визиткой. — Без шляпы и бакенбардов.
— И без усов, — добавил Гидеон. — А у лорда Тилни есть усы, причём от уха до уха! Видишь? Вон его портрет.
