Как повываешь? (ЛП) - Хайд Жаклин

— Я часто прихожу сюда побегать — в звериной форме.

— Правда? — я поднимаю бровь.

Как это возможно, что его никто никогда не видел? Ну серьезно, кто-нибудь же заметил бы огромного волка, бегущего по лесу, верно?

Он указывает на мост.

— За ним только лес, простирающийся на мили. Это участок леса, идеально подходящий для меня, — край его губ изогнут в лукавой улыбке. — Ну, теперь для нас. Замок расположен так высоко, а лес весной настолько густой, что нас не видно из окон. За пределами владений — национальный заповедник. Можем гулять сколько угодно, если захочешь.

Он разворачивается и указывает за мою спину, и я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что он прав. Замок почти не видно.

Живот урчит, и я бросаю взгляд на плетеную корзину.

— Я набрал для тебя немного мяса, сыров и много десертов, — его голос грохочет, и вдруг я понимаю, что живу в сказке.

Из корзины появляется небольшое красное одеяло. Он раскладывает его на земле и жестом предлагает мне присесть.

Как только я устраиваюсь поудобнее, Коннор протягивает мне небольшую тарелку, затем разворачивает блюдо с разными угощениями и ставит его на одеяло. Видно, что он постарался подобрать все с любовью, пытаясь угадать, что мне понравится. Счастливая улыбка трогает мои губы, когда я вдыхаю богатые, ароматные запахи. Я уже знаю — это будет лучший ужин в моей жизни.

— Спасибо…

Я робко встречаю его взгляд, когда он берет себе еду и усаживается рядом. Он откусывает большой кусок ростбифа, а я кладу на тарелку кусочек лимонного тарта.

— Боже мой, это так вкусно, — говорю я, с трудом прожевав первый кусок. От удовольствия глаза чуть не закатываются.

— Ага, и ветчина тоже, — замечает он, беря ломтик.

Ночные звуки каскадом проникают в наши чувства, а легкий, теплый ветерок кружит вокруг. Ночь теперь для меня как новая симфония. Я слышу все — от слабого жужжания запоздалой стрекозы до мягких трелей ручейников⁸⁷, потирающих лапки. Это удивительно и успокаивающе одновременно.

— Доешь, а потом пойдем играть, — ухмылка появляется на его лице вновь, но на этот раз она вызывает в животе бабочек.

— Играть? — спрашиваю я.

— Говорят, как только перестаешь играть, начинаешь стареть — что-то такое.

Я поднимаю брови, когда он встает и начинает снимать рубашку. Я прикусываю губу, когда упаковка из шести банок пива⁸⁸ появляется передо мной. Он стягивает обувь и начинает расстегивать брюки, и у меня сжимается живот уже по совсем другой причине, особенно когда я замечаю, что на нем нет боксеров.

— Поторопись, кексик, тебе понравится в лесу.

Я понимаю, что живу в одной из своих фантазий.

Он разворачивается и представляет обнаженные ягодицы во всей красе, заходя в живописное озеро. Разинув рот и пуская слюни, я быстро достаю из корзины булочку и откусываю кусок — хоть что-то, чтобы отвлечься.

Но, боже, он просто потрясающий.

Сливочная начинка разрывается во рту, отвлекая меня от его наготы, и я с трудом сдерживаю стон.

— Доешь и заходи сюда, — он откидывается назад, позволяя воде окутать его.

— В озеро? — спрашиваю я, хлопая ресницами, когда его голова снова появляется над водой. — А если морское чудовище снова утащит меня на дно?

— Да, в гребаное озеро, женщина, — он убирает мокрые волосы с лица, и в его взгляде вспыхивают желтые искры. — И это больше никогда не повторится.

Я сдерживаю улыбку, пытаясь его подразнить, и отламываю кусочек сыра, закидывая его в рот и быстро откусывая еще несколько кусочков от тарта, прежде чем облизать пальцы.

— Полнолууучше⁸⁹ прямо сейчас, — напевает он, наблюдая за мной, стоя по пояс в воде. — Я пытаюсь устроить романтику, а ты все портишь, черт побери.

Должна признать, мое сердце бьется быстрее, чем обычно, и я чувствую, как внутри бурлит энергия. Словно я выпила дюжину чашек кофе, съев всего несколько сладостей, и теперь понимаю, почему он не дал мне съесть их в замке.

Капли воды поблескивают на его коже и волосах на груди в теплом сиянии. Он проводит рукой по мокрой бороде, и наши взгляды встречаются. Он ухмыляется и разводит руки, разбрызгивая воду во все стороны, призывая меня подойти.

— Ладно, ладно. Иду, — отвечаю я, не в силах остановить порхание бабочек в животе.

Ночное купание после пикника под звездами. Разве я могу сказать «нет»?

Я поднимаюсь на ноги и развязываю пояс халата, давая ему соскользнуть на землю, а затем снимаю футболку с леггинсами и стаскиваю кроссовки и носки. Потом я снимаю бюстгальтер и трусики и ступаю в прохладную воду, задержавшись, когда она достигает щиколоток.

Лягушка громко квакает, напоминая, что я на улице, ночью, на пикнике с этим красивым мужчиной. Чувство невесомости поражает сердце, а в животе внезапно возникает ощущение, что к бабочкам присоединились танцующие пузырьки шампанского.

Дойл фыркает и бросает на меня взгляд, который ясно дает понять, что он не впечатлен моей медлительностью.

Я осторожно захожу в воду, ожидая, что она будет холодной, но температура оказывается прохладной — мягкой и расслабляющей.

— Ты можешь быть еще медленнее? — ворчит Коннор.

Я театрально закатываю глаза и плыву к нему.

— Вот сюда. Теперь ложись, — говорит он, беря меня за талию. — Слышала ли ты о водной терапии?

Он прижимает меня к себе и опускает в воду, затем меняет хват, пока я не оказываюсь на плаву, поддерживаемая его руками за голову. Этот жест заставляет меня чувствовать себя совершенно уязвимой, но прежде чем тревога успевает поселиться в груди, он наклоняется и целует меня, мгновенно развеивая все сомнения.

Вода плещется в моих ушах, когда я качаю головой из стороны в сторону в ответ, не в силах говорить, настолько поражена этим моментом. Звезды над головой и его поддержка заставляют меня чувствовать себя в полной безопасности. Я не могу удержаться и обвиваю его шею руками, притягивая ближе, пытаясь переместиться и обвить ногами его талию.

Как будто его прикосновения заводят меня, возбуждение пронизывает насквозь.

Шерсть прорывается наружу, когти выдвигаются, и я пытаюсь отстраниться, чтобы случайно его не поранить.

— Похоже, двадцати минут мне не хватило, чтобы не обернуться волчицей, — шучу я, не уверенная, виноват ли в этом сахар или пульсирующее вожделение.

Вода завихряется, когда он хватает мою покрытую мехом руку и кладет ее на свою обнаженную грудь.

Шерсть покрывает его тело быстрее, чем мое, когда он решает обернуться, и его форма становится звероподобной.

— Тебе не нужно волноваться о когтях со мной, Уитли, — говорит он, а затем зарывается лицом мне в шею и рычит. — Ты даже не представляешь, как сильно я…

Он обрывается на полуслове, но я и так чувствую его твердость, прижимающуюся ко мне.

Я улыбаюсь ему, чувствуя себя красивой и хрупкой из-за того, как легко он поднимает меня в воздух и принимает в этой новой форме. Мы плаваем какое-то время, пока жар в теле немного не спадает, а вода продолжает успокаивать и расслаблять.

— Хочешь побегать? Это высвободит эндорфины и поможет тебе почувствовать себя лучше. Если нет, мы просто пройдемся по списку, пока не найдем что-то, что поможет, — говорит он, вытаскивая меня из воды и направляя к берегу.

Я тронута тем, что он не оставляет меня наедине со своими переживаниями, это согревает изнутри.

Я напрягаю руки и верчу ими туда-сюда, пораженная тем, насколько по-другому все ощущается. Кожа почти мгновенно высыхает, словно вода просто стекает с меня. Однако шерсть остается влажной. Я запрокидываю голову и смотрю на звезды, на видимые галактики, а на глаза наворачиваются слезы из-за того, насколько я в гармонии с собой.

— Я хотел показать, как наши тела ведут себя в воде. Иногда прохладный бассейн или озеро могут действовать успокаивающе, особенно во время болезненного превращения. Я много времени провел в этом озере, — тихо говорит он, переплетая наши когтистые пальцы.

Я смотрю в его глаза и понимаю, что этот мужчина действительно любит меня.