Кто суккуба? Я суккуба?! (СИ) - Клименкова Антонина

Так и есть! По характерному гребешку на корочке Клава опознала свою выпечку. Заинтересовалась еще больше, подкралась поближе к школьникам, спряталась за невысоким забором и кустом желтого хризантемо-шиповника.

— Это кто-то из девчонок в него влюблен! — подал идею другой «хомяк».

— Хватит лопать! — возмутился херувимчик, захватил корзинку с остатками провизии обратно, поставил себе на колени, обнял, как родную.

— Ну, так вкусно же! — в свое оправдание выдвинули мальчишки.

Пока один демонстративно медленно тянулся к корзине с одной стороны, второй, с другой, быстренько утащил из-под локтя херувимчика еще пару пирожков.

— Конечно, вкусно! Я с вами поделился и хватит, всё остальное мое! — возмущался златокудрый ангелочек. — Прямо как у моей мамки пирожки — обалденные! Как узнаю, кто из девчонок так печь научился, сразу на ней женюсь!

Мальчишки загоготали:

— А если она старая?

— Или страшная?

— Или старая и страшная?

— Всё равно женюсь! Они после свадьбы всё равно все становятся старые и страшные, и толстые, даже самые красивые. А тут хоть сразу знаешь — умеет готовить! А раз так, то заранее будешь уверен: жизнь в браке будет удачной.

— И сытной! — загоготали приятели.

Клава потихоньку, пока ее не заметили, двинулась дальше своей дорогой. В голове крутились мысли: что же получается? Она дала пирожки Флавиану, тот передал их какой-то девчонке, своей подружке, а та анонимно подкинула этому сорванцу? Что ж за дурочка такая, что готова променять красавчика инкуба на малолетнего хулигана? Клава всю оставшуюся дорогу до лазарета изнывала от оскорбленных чувств и недоумения.

В лазарет она явилась не вовремя: у Персика был посетитель поважнее. Медсестра позволила ей подсмотреть через щелку в двери, и Клава чуть не заорала от ужаса, благо медсестра же заткнула ей рот ладонью, чтоб не сорвала урок.

— Какой урок?! — замычала через ее ладонь Клава в возмущении, когда та закрыла дверь у нее перед носом и оттащила подальше в коридор. — Он же его сожрет!

— Никто никого не съест, — авторитетно заявила медсестра. Убрала руку от ее лица, вытерла обслюнявленную ладонь салфеточкой, достав оную из кармашка короткого розового халатика. — Этот наг — учитель, он владеет особой техникой обучения под гипнозом. Для нашего Персика это самый быстрый и щадящий способ овладеть началом письменности.

— А-а… — протянула Клава.

Она еще раз подкралась к двери, снова подсмотрела: ну да, никто никого не ест. Просто котик сидит, завороженный, на своей кровати, а перед ним возвышается наг. Самый настоящий человек-змей, с толстенным чешуйчатым хвостом, ритмично свивающимся на полу в крутые кольца, с трещащей костяной погремушкой на приподнятом кончике. В пиджаке, светлой рубашке и при галстуке. А вместо набедренной повязки — в тон пиджаку юбка-килт, любимого фасона директрисы «карандаш». Свитые в косы черные волосы уложены тюрбаном на голове и перевиты золотыми цепочками. На носу очки, а в руках какие-то таблички, которые он показывает загипнотизированному Персику. Монотонный голос бубнит что-то неразборчивое, почти поет речитативом под аккомпанемент трещотки.

— Пока наш малыш занят, пойдем, проверим твое здоровье? — потянула медсестричка ее за руку, многообещающе при этом улыбаясь.

Клава поежилась — никогда не любила медосмотры. Но делать нечего, раз надо.

Медсестра отговорилась тем, что тело суккубы стремительно изменилось под воздействием нового для нее образа жизни, изменилась и ее энергетическая система. Она уверена, что всё идет правильно и хорошо, однако проверить с помощью чуткой аппаратуры и элементарного ручного осмотра не повредит.

— Раздевайся, — велела она, заведя слегка растерявшуюся Клаву в приготовленную для нее палату.

— Совсем? Или до белья? — уточнила Клава настороженно. Что-то странным показался вспыхнувший блеск в глазах медсестры, и ведь не подумала предложить пациентке ширму или одноразовую сорочку, что ли.

— Совсем, совсем, — широко улыбнулась та. Честно, глядя прямо в глаза, призналась: — Давно хотела узнать, что же такое находят мужики в суккубе. На вид-то мы все одинаковые, верно? Но от тебя все самцы сходят с ума, пусть ты и не прирожденная демоница, а так быстро вошла в роль.

Следуя указаниям перешедшей на полушепот медсестры, Клава, переборов внутренние колебания, разделась полностью и улеглась на узкую жесткую кушетку, покрытую прохладной простыней. Медсестра покружилась вокруг, придвигая к кушетке всякие аппараты, тихо жужжащие, изредка вспыхивающие огоньками или мигающие непонятными цифрами на табло.

— Я запишу показатели, — туманно пояснила она.

Клава, лёжа, нервно пожала плечами: мол, записывай, раз надо, только иголками не тыкай.

Иголок не предвиделось, но вместо них медсестра несколько минут водила по ее коже датчиком, похожим на обыкновенную ручку для письма, прикрепленную к одному из аппаратов длинным шнуром.

— Всё органы работают нормально, без отклонений, — заявила она после этого.

Ручку убрала, но зато быстро скинула свой халатик, оставшись в симпатичном кружевном бельишке, безбожно просвечивающем на самых деликатных местах.

— Ты ведь еще никогда не пробовала с женщиной? — мурлыкнула она.

Ошеломленная, Клава вскинулась, села на кушетке, замотала головой:

— Нет, и как-то не хочется, если честно. Можно мне уже одеваться, да?

— Нет, еще рано, — остановила ее медсестра, мягко нажала на плечи, чтобы легла обратно. Сама, красуясь, завела руки за голову, показывая тощенькие ребра и плоский животик, и вынула из волос шпильки, позволив каскадом рассыпаться по спине.

— Хочешь сравнить нас? Хочешь меня потрогать там? — предложила она медовым голосом.

Клава покраснела, отвела глаза, пробормотала:

— Да не особо, чего я там не знаю-то.

— И всё-таки придется попробовать, — настаивала на своем та. Залезла на кушетку и оседлала Клавины бедра, принялась пальчиком кокетливо выписывать узоры у суккубы вокруг пупка, который от непрошеной ласки задергался, пытаясь втянуться вглубь живота. — Прости, но я не могу пригласить сюда парня для тебя. Мне нужно довести тебя до возбуждения, чтобы взять пробу феромона на анализ. Запах же возбужденного самца заглушит все показатели. Так что придется тебе потерпеть.

Клаву передернуло: вот, значит, каково это — под давлением переходить на другую сторону! То-то Флавиан паниковал от перспективы насильно сменить ориентацию. Теперь-то она его понимает. Ей вот тоже не особо радостно, притом что у медсестры просто нет того органа, которым по идее лишают невинности и к которым Клава, напротив, успела вполне привыкнуть. Бедный, бедный Флаф — во сколько же раз ему было страшнее от угрозы сделаться «би»?

И всё-таки, пусть вся ее сущность молча вопила о протесте, Клава волевым усилием взяла себя в руки: медсестра так заботливо ухаживает за Персиком, что она просто обязана в благодарность дать ей провести эксперимент! Тем более что самой тоже самую чуточку, ну совсем крошечку стало любопытно, чем же могут ублажить друг друга две девушки.

— А можно, как-нибудь потом? Когда я морально подготовлюсь? — ляпнула она, сама не ожидая, что это вырвется вслух.

Видимо, ее тело было несогласно с экспериментом больше, чем казалось ее разуму. Медсестричка, довольно легкая, худенькая по сравнению с фигуристой суккубой, предприняла попытку просунуть узкую ладошку в деликатную зону между сжатых коленок. И Клава, как ни пыталась себя сдержать, взбрыкнула, едва не сбросив ее с себя. Затем шустро на локтях отползла к краю кушетки — и остановилась, лишь стукнувшись головой о какой-то нависающий аппарат. Тот закачался на шаткой треноге, грозя опрокинуться и разбиться, и от этого Клава съежилась еще больше — неизвестно, сколько ей пришлось бы отрабатывать долг за испорченную, явно редкую и дорогую технику!

Воспользовавшись тем, что объект исследования на секунду отвлекся, медсестра протянула руку и нажала пальцем на какую-то секретную точку между грудей Клавы.