Лаванда для отца-одиночки (СИ) - Кальк Салма

— Ну как? Всё хорошо? — спросил Тео у Лаванды.

— Я надеюсь на это, — вздохнула она.

— И что же, вам удалось узнать, кто обеспечил нам этот развесёлый вечер? — спросил господин Венсан.

— О да, спасибо господину Трофею, его помощь была неоценима, — сказал Тео. — Теперь мы знаем, в чём дело.

— Во мне, да? — тихо спросила Лаванда. — Я вечно приношу одни неприятности.

— А вот и нет, — возразил Тео. — И никаких неприятностей, ясно? Нападение всё равно случилось бы, я думаю, просто тот человек нашёл бы других исполнителей, если бы не встретил этих наших недоумков. А с последствиями никто бы не справился лучше тебя.

— Подтверждаю, — кивнула госпожа Кристин, начальница Лаванды. — Лучше бы не справился никто, никто не знает здешних особенностей. А мы все только помогли, — она оглядела и родителей Лаванды, и девушек-студенток.

— Ты лучшая, Лаванда. Ты самая красивая, и ты профессионал, — сказал Тео. — А я просто жизни своей не вижу без тебя.

— Что? — она подняла голову и смотрела непонимающе.

Ох, не так он хотел это сказать, но что уж. Пошарил во внутреннем кармане — не потерялось, на месте

— Ты выйдешь за меня замуж, Лаванда?

Она посмотрела на него, на кольцо с лиловым камнем, потом снова на него…

— Мя, — сказал где-то внизу Трофей.

И сказал так… весомо и утвердительно, как показалось Тео.

А Эжени просто подкралась, встала за плечом Тео и смотрела на Лаванду, и Тео уловил фрагмент мысли — может быть, мы всё же достаточно хороши для неё?

— Выйду, — прошептала Лаванда.

И дальше был шум, поздравления, и кольцо он ей надел, и обнял, и доставку привезли, и её кто-то принял, и выгрузили на стол.

— За хозяев этого дома! — провозгласил первый тост Рыжий Вьевилль.

Друзья, сегодня скидка на историю попаданки Риты, получившей в наследство волшебный дом и открывшей в нём музей. Книга ЗДЕСЬ.

37. Ничего такого

37. Ничего такого

Юма никак не ожидала, что вечер окажется…вот таким.

Если честно, всю дорогу до дома в машине господина Филибера она воображала, как позовёт Фреда попрощаться, возьмёт его за руку, и может быть, он её ещё раз поцелует? В тот раз у неё так колотилось сердце, что она и не поняла толком ничего. А хорошо бы разобраться, да?

Но дома оказалось, что нужно срочно спасать сад. И правильно, потому что Лаванда вложила в него столько сил! Да и Юма уже привыкла, что живёт в таком классном месте!

Поэтому все они сначала старались не отсвечивать, чтобы не мешать сотрудникам господина Филибера изловить всех пакостников, а потом, когда великая и могучая бабушка Мари-Изабель придумала для них полезное занятие, Юма сразу же сориентировалась, рассказала, как устроен сад, и где они уже видели повреждения, и принялась командовать наравне с братом Мари-Изабель. И на удивление, её слушались — делились на группы, шли, куда она говорила, и делали, что было сказано. А потом показывали фотки господину фотографу из магического полицейского управления, и отправляли ему лучшие.

И это занятие отлично занимало и голову, и ноги, и не давало думать ни о том, что будет с садом, ни о том, что дальше будет у них с Фредом. Впрочем, бегали по саду они всё время вместе, держась за руки, и это было хорошо. И когда она разревелась в начале, он тут же возник рядом и обнял, и гладил по голове, и дал ей куртку Стефа, а у Стефа нашёлся какой-то свитер, он не пропал. Вообще можно было зайти в дом и переодеться, но почему-то эта простая мысль вовсе не пришла Юме в голову. Нужно же скорее что-то делать, так? И не пропустить ничего из того, что ещё случится!

Они видели, как мощно и красиво садовники спасали сначала обезглавленного дракона, а потом и подрубленный кипарис. А девушки-водницы — знакомая Юме Финнея и её подруга Анна ещё и пели, и им это тоже помогало в их работе, и к ним присоединилась кузина Жака де ла Мотта, Клодетт, она тоже пела и помогала, хоть и не водница, а вообще на боевом учится. Но какая разница, кто где учится, если может сориентироваться в трудной ситуации и помочь? Это же главное, а не что-то там ещё!

А потом папа и другие важные люди — дядя Филибер, дедушка и бабушка Мари-Изабель, господин Вьевилль, который руководит компанией, в которой работает Лаванда и которая ремонтировала им дом — собрались и принялись выяснять, кто же и почему здесь напакостил. И нашли виноватого, и не просто нашли, а его ещё и Трофей подрал, молодец. Юме совершенно не было жаль этого человека, хоть у него на щеках и остались суровые следы от когтей, а спереди его не порвали только потому, что кожаная куртка помешала, порвали её. А потом папа снял Трофея — как тогда с карниза, и Юма его забрала, и хвалила-гладила, а того человека увели — вместе с остальными пакостниками. Юма очень надеялась, что их накажут, как следует, и они получат за свои пакости по первое число.

Можно выдохнуть, да?

Папа прав, нужен ужин — для всех, кто помогал справиться с их бедой, и пока его везли, он принёс из кладовки здоровенную коробку со старинным сервизом бабушки Маргариты — Юма и не думала, что он когда-то пригодится, хранится как память — да и всё. Но нет, его мигом распаковали и почистили от пыли, и она снова командовала — где взять бокалы, где лежат вилки и ножи, и что ещё можно сделать. Она так и не переоделась, и тогда целительница Марианна, которая спасала её тогда у Фредова брата дома, магически отчистила с её платья пятна от краски, от травы и веток, и местами ещё от земли. Ещё у Юмы порвался чулок, но она надеялась, что под платьем этого не видно, и можно сейчас не уходить и не переодеваться.

И хорошо, что Юма никуда не ушла, потому что вернулись садовники и рассказали, что спасли всё, что нужно было спасать сегодня. А Лаванда, хоть и радовалась, что всё получилось, всё равно расстроилась, и тут папа выдал — сказал, что она самая лучшая на свете и позвал её замуж.

В ту минуту Юма передумала кучу всего — что, наверное, это ничего не изменит в их жизни, той, какая у них уже сложилась, и что лично ей от того хуже не будет, потому что Лаванда добрая и хорошая, и родители у неё тоже хорошие, и друзья, а Трофей вообще вне конкуренции. Но Лаванда молчала — и Юма даже испугалась, неужели они с папой для неё не так уж и годятся? Может, у папы не самый устроенный в мире дом, а Юма вечно вляпывается, но…

Но Лаванда сказала, что согласна, и Юма первая завопила и запрыгала — порадовалась за неё и за папу. Оказывается, у папы было с собой очень красивое кольцо, и камень в том кольце подходил под волосы Лаванды, и оба они просто светились от радости, и Юма поверила, что всё будет отлично.

А дальше ели, пили — кто вино, кто ещё что, а Юма с компанией только газировку, помня о дне рождения Фреда. И было весело. Правда, папа с Лавандой пошептались и сказали, что нормальное новоселье всё равно состоится, и они будут рады видеть на нём всех, кто сегодня здесь есть — в следующую субботу. Мама Лаванды огорчилась, что они уже уедут в Руанвилль, но господин Филибер сказал, что готов воспользоваться служебным положением и служебным же порталом, и доставить их сюда через неделю. Конечно же, все согласились.

А потом господин Филибер сказал, что им пора домой, и что госпожа Марта уже звонила — потому что потеряла сыновей. И подружка Стефа Лю тоже пискнула, что даже её мама уже пришла домой и тоже её потеряла. Оказалось, что её мама — повар в каком-то крутом ресторане, где готовят рыбу, и приходит домой поздно, а тут она пришла — а Лю ещё нет, и переполошилась.

И вот господин Филибер, Лю и мальчишки попрощались со всеми, и пошли к машине. Юма вышла с ними на крыльцо, и само собой получилось, что Фред отстал, дождался, пока они завернут за угол, и обнял Юму.

— Всё хорошо, да? — спросил он тихо.

— Да, — улыбнулась она. — Замечательно.