Ульяна Соболева - Восемь. Знак Бесконечности
Зачем она ему это говорит? Можно подумать Чико должно быть интересно почему она здесь.
— Почему? — и все же интересно.
— Кто-то рылся в моих вещах пока меня не было дома и кто-то отправил мне странное письмо. С детской считалочкой. Знаешь, как в фильмах ужасов? Мне стало страшно. Ты когда-нибудь боялся, Чико? Есть что-то чего боишься ты?
Парень склонил голову в бок. Очень странно, что эта женщина действительно не задает ему те вопросы, которые задавали копы. Неожиданно она положила на стол пачку сигарет.
— Не возражаешь, если я покурю? Там, в коридоре, нельзя, а в этой комнате можно. Кстати, тоже одна из причин почему я попросила поговорить с тобой. Но мы можем и молчать. Я покурю, а ты подумай о чем-то о своем.
Резко поднял голову и посмотрел на нее. Кэтрин не была похожа на женщину, которая курит и уж точно не женщину, которая спросит у него разрешения закурить.
— Курите. Может и мне дадите?
Нагло, но, а вдруг?
— Не дам. Но ты можешь взять сам, и пусть спишут это на тою наглость, — шепотом сказала она и усмехнулась.
Он хмыкнул и достал сигарету из пачки. Подкурил.
Кэтрин смотрела на стену, выпуская колечки дыма. У нее очень красивый рот. Без помады, губы пухлые и резко очерченные. С каким-то детским изгибом.
— Вам не идет курить, — сказал и сам удивился.
— Людям многое не идет. Как, например, шестнадцатилетнему подростку сидеть в участке по обвинению в убийстве.
Чико бросило в холодный пот. Как в убийстве? Разве его не обвиняют в краже?
— Они не могут меня подозревать в этом. Я никого не убивал. Никого. Мы с Эриком вообще не знали, что так будет. Мы просто развлекались, понимаете? Мы развлекались, и они…они все были не против. Мы их не заставляли.
— Конечно не знали. Я верю, что ты не мог убить ни Аню, ни Веру.
— С какой стати вы мне верите?
— Не знаю. Верю и все. Я не коп. Мне не нужны доказательства, улики. Я смотрю на тебя и вижу одинокого мальчика, которому было так тоскливо, что он искал место, где мог бы быть нужным. Ведь тебе одиноко, Чико?
— Что вы знаете об одиночестве?
— Когда мне было десять лет моя мама оставляла меня одну дома и уходила на работу, заперев дверь снаружи. Я оставалась одна иногда на несколько суток.
Это очень страшно быть одной, Чико. Очень. Думать, что вдруг она не вернётся никогда и я не выйду с этой квартиры. Или начнется пожар, а может кто-то влезет ко мне или в темноте меня схватит чудовище.
Чико почувствовал, как в груди стало очень больно, как разболелись ребра от того, что стало трудно дышать.
"Мама, пожалуйста, не зарывай меня здесь! Я буду хорошо себя вести, я ничего не расскажу Данте. Я обещаю"
Вздрогнул и посмотрел на Кэтрин.
— А моя мать закрывала меня в кладовке, внизу, под столовой. Чтобы я не видел кого она приводит в дом, пока нет Данте.
— Ты боишься Данте, Чико?
— Нет. Да. Нет, не так, как вы подумали. Просто Данте. он такой сильный и я…
— И у тебя не получается быть таким же? Ты хочешь, чтобы он гордился тобой?
Парень кивнул и нервно затянулся сигаретой.
— Поэтому ты решил сам откупиться от шантажиста и украл деньги в школе?
— Я одолжил, а не украл, хотел потом вернуть. Я достал нужную сумму… у моей матери были сбережения. Но убили Веру и в школе крутились копы. Я просто не смог их вернуть.
Она кивнула и затушила сигарету в пепельнице, снова неуловимым движением поправила волосы за ухо.
— Полиция думает, что это я убил их?
— Полиция думает, что это сделал Данте.
Лицо парня вытянулось.
— Данте? Бред! Просто бред. Он не мог такого сделать. Зачем ему девчонки? У него каждую неделю новая телка одна красивее другой. Вера и Анита совсем не в его вкусе. И они маленькие и….
Он замолчал. То, что они маленькие, прозвучало смешно, учитывая то, как на фото Чико трахал их всеми способами. Кэтрин сжала пачку тонкими пальцами и Чико подавшись вперед, тихо сказал:
— Данте никогда не бил женщин. Никогда. И мне всегда говорил, что я могу быть как угодно жесток и с кем угодно, но никогда не бить и не насиловать женщин.
Это слишком просто и примитивно, мужчина должен уметь заставить женщину прийти саму и протянуть поводок.
Кэтрин неожиданно усмехнулась и Чико показалось, что ее взгляд затуманился.
— Мы очень часто ошибаемся в тех, кого любим, Чико. Очень часто они кажутся нам лучше, чем есть на самом деле. Потому что мы так хотим. Мы нарисовали себе их образ. Девочки приходили в клуб Данте. Это ты приводил их туда?
— Нет. Я ничего об этом не знаю. Данте оторвал бы мне голову, если бы я пришел в этот клуб.
— Но они там бывали. Кто-то высылал им приглашения, Чико.
— Это не Данте. Он бы не связывался с малолетками. Да как вы вообще…? Черт. Вы ничего о нем не знаете. Он не такой, каким вам всем кажется! Понятно? Мать Данте покончила с собой, она перерезала себе вены, когда он был маленьким потому что наш отец не любил её. Данте говорит, что видит ее во сне каждую ночь.
— Он любил свою мать?
— Она его бросила. Нельзя кого-то любить, потому что, когда они вас бросят вам будет очень больно…а они всегда бросают. Всегда.
Доктор снова закурила, казалось, что она нервничает.
— Вы очень на нее похожи, Кэтрин…на его мать. Теперь я понял кого вы мне напоминаете.
* * *Я зашла в туалет и плеснула в лицо ледяной водой, перед глазами шли разноцветные круги.
"Вы очень на нее похожи…похожи…похожи на его мать… Она порезала вены"
Мне казалось голос Чико въелся в мозги и монотонно повторяет одно и тоже.
Если смотреть отстраненно, то, как психолог я все больше убеждалась, что Данте Марини вполне мог быть психически неуравновешенным типом с глубокой детской травмой, способным убить девочек. Но с другой стороны это не мог быть он. Не мог потому что Данте прет, как танк, он берет все что хочет от этой жизни и, если бы он хотел убить девочек он бы скорее задушил их во время секса, пырнул кинжалом…Но вед он игрок. Ему нравится квест, нравится сложность задачи и выигрыш…
Нет, тот, кто убивал девочек слишком не уверен в себе, он хочет, чтобы о нем говорили, чтобы его заметили, признали и это способ заявить о себе. Данте не нуждался в пиаре. Все газеты так или иначе пестрели его именем. Ему не нужно чье-то признание. Ему совершенно наплевать на это.
У меня раскалывалась голова… она шла кругом со вчерашнего дня. Я не замечала, как по сто раз достаю сотовый, чтоб проверить не звонил ли он мне, что я постоянно думаю о нем и каждый раз от этих мыслей так больно, словно у меня в груди тысяча заноз и каждая из них пропитана серной кислотой.
"У Данте каждую неделю новая телка"
