Бекка Фитцпатрик - Молчание
— Патч? — прошептала я через дверь.
— Ты закончила?
— Задуй свечу.
— Готово, — прошептал он через дверь в ответ. Он засмеялся так мягко, что его смех можно было принять за шепот. Затушив свечу в ванной, я шагнула из неё навстречу абсолютной темноте. Я чувствовала дыхание Патча прямо перед собой. Мне не хотелось думать о том, что на нём было — или не было — надето, и я потрясла головой, чтобы картинка, вырисовывающая в моей голове, разлетелась на кусочки.
— Моя одежда промокла. Мне нечего надеть.
Я услышала звук влажной ткани, скользившей по его коже. — Повезло мне. — Его футболка мокрой тряпкой упала к нашим ногам.
— Мне действительно неловко, — сказала я ему.
Казалось, я могла увидеть, как он улыбается. Он стоял очень, даже слишком близко.
— Тебе надо в душ, — сказала я. — Сейчас же.
— От меня так плохо пахнет?
На самом деле, от него пахло так хорошо. Дым выветрился и аромат мяты стал еще сильнее.
Патч исчез в ванной. Он снова зажёг свечу и оставил дверь приоткрытой: узкая полоса света пересекала весь пол и бросала отсвет на одну из стен.
Я облокотилась спиной к стене и медленно съезжала по ней вниз, пока не уперлась в пол, а затем откинула голову назад. Честно говоря, мне нельзя оставаться здесь на ночь. Я должна попасть домой. Было ошибкой оставаться здесь наедине с Патчем, и дело тут вовсе не в благоразумии. Я должна была сообщить о теле бомжихи. Или не должна? Предположим, как бы я сообщила об исчезнувшем теле? Говоря о безумии — о чем бы я ни начинала думать, мои мысли устремлялись в пугающем меня направлении.
Не желая далее задерживаться на идее безумия, я сосредоточилась на своём первоначальном аргументе. Я не могла оставаться здесь, зная, что Ви находилась в опасности с Эллиотом, в то время как я была под защитой.
После минутного раздумья я решила, что эту мысль надо перефразировать. Защищённость была понятием относительным. Пока Патч был рядом, мне ничего не угрожало, но это вовсе не означало, что он собирается вести себя как мой ангел-хранитель.
Я сразу же захотела забыть о том, что вспомнила об ангеле-хранителе. Собрав всю свою силу убеждения в кулак, я старалась избавиться от любых мыслей об ангелах-хранителях, падших, и тому подобном. Я сказала себе, что, возможно, была не в себе. Все, кого я знала, сочли бы смерть бомжихи моей галлюцинацией. И, должно быть, шрамы на спине у Патча мне тоже привиделись.
Шум воды прекратился и мгновением позже Патч тихо вышел из ванной, одетый только в свои мокрые джинсы, низко сидящие на его талии. Он оставил в ванной зажжённую свечу и широко распахнул дверь. Комнату заполнил мягкий приглушенный свет.
Хватило одного быстрого взгляда, чтобы я могла сказать, что по нескольку часов в неделю Патч бегает и работает с весом. Без труда и пота такое чётко очерченное тело не получишь. Неожиданно я почувствовала легкое смущение. Ну, не то чтобы размякла…
— С какой стороны кровати хочешь спать? — спросил он.
— Ух…
Хитрющая улыбка: — Нервничаешь?
— Нет, — сказала я настолько уверенно, насколько возможно в данных обстоятельствах. А обстоятельства были таковы, что я врала сквозь зубы.
— Ты плохая лгунья, — сказал он, продолжая улыбаться. — Худшая из всех, что я видел.
Я уперлась руками в бока, всем видом безмолвно выражая: Прошу прощения?
— Иди сюда, — сказал он, поднимая меня на ноги. Я чувствовала, как тают все мои прежние обещания сопротивляться. Если я ещё десять секунд простою к Патчу на таком близком расстоянии, то всю мою оборону разнесёт в клочья.
На стене у него за спиной висело зеркало и через его плечо я увидела перевёрнутые V-образные шрамы, отсвечивавшие чёрным на коже.
Я замерла всем телом. Несколько раз моргнула, надеясь, что шрамы исчезнут, но они были там навсегда.
Недолго думая, я скользнула руками вверх, по его груди, и за спину. Кончиком пальца дотронулась до правого шрама.
Патч напрягся от моего прикосновения. Я застыла, кончик моего пальца на его шраме задрожал. Мне понадобилось мгновение, чтобы осознать, что на самом деле дрожит не палец, а я. От макушки до пяток.
Меня затянуло в мягкий тёмный омут и всё стало черным.
Глава 23
Я стояла, прислонившись спиной к стене, на нижнем этаже Аркады Бо, а передо мной за несколькими столами шла игра в пул. Окна были закрыты, поэтому я не могла точно сказать, был ли день или вечер. Голос Стиви Никса, распевающего песню о голубе и о том, каково это быть на пороге своего семнадцатилетия, перекрывал всех разговаривающих. Казалось, никого не удивило мое внезапное появление будто из воздуха.
И тут я вспомнила что, кроме трусов и лифчика, на мне ничего нет. Я не то чтобы настолько самовлюбленная, но стоять посреди толпы представителей противоположного пола в одном лишь нижнем белье, а никто из них не обращает на тебя ни малейшего внимания? Что-то было… не так.
Я ущипнула себя. Живее всех живых. Отгоняя рукой клубы сигаретного дыма, я заметила в комнате Патча. Он сидел за покерным столом, отклонившись назад, и держа в руках близко к груди карты. Я босиком прошлепала через комнату, скрестив руки на груди, надеясь на то, что мне удалось хоть как-то прикрыться.
— Можем мы поговорить? — прошипела я ему на ухо. Мой голос прозвучал неуверенно.
Я не понимала и у меня не было ни малейшего представления о том, как я оказалась у Бо. Только что я была в мотеле, а спустя мгновение — здесь.
Патч кинул в центр стола маленькую стопку фишек.
— Может, прямо сейчас? — сказала я. — Это срочно…
Я замерла, когда увидела на стене календарь. Он был открыт на августе прошлого года, который был восемь месяцев назад. Это было до того, как я пошла на второй курс старшей школы. За месяцы до того, как встретила Патча. Я стала убеждать себя в том, что это ошибка и тот, кто должен был отрывать листки с календаря, просто позабыл о своей обязанности; но, в то же самое время, мне довольно быстро и с неохотой пришлось допустить и такую возможность, что календарь все-таки был открыт там, где и должен был быть. А вот я нет.
Я притащила стул от соседнего стола и поставила его рядом с Патчем.
— У него пятерка пик, девятка пик и туз червей… — я остановилась, осознав, что никто не обращает на меня внимания. Нет, не так. Никто не мог меня видеть.
На другом конце комнаты, по лестнице, прогромыхали шаги и кассир, тот самый, который хотел вышвырнуть меня вон, когда я впервые пришла в бар, остановился на нижних ступенях.
— Кое-кто наверху хочет с тобой поговорить, — сказал он Патчу. Патч вскинул брови, задавая молчаливый вопрос.
