Юлия Вакилова - Король моего сердца
А затем смело коснулась своими губами рта мужчины.
И замерла, не зная, что делать дальше.
На ощупь его губы оказались совсем теплыми. И мягкими. И совершенно безучастными.
Она отстранилась спустя пару мгновений, решив, что этого времени было достаточно для поцелуя, отстраненно подумав, что напрасно столь много времени прежде посвящала мечтам об этом знаменательном моменте. И где обещанное романами головокружение и подкашивающиеся ноги?
Губы мужчины прорезала полная лукавства усмешка. Но не успела она обидеться на такую совсем неромантическую реакцию на свою храбрость, как моментально ставший снова серьезным Сапфо властно ухватил ее подбородок ладонью, притягивая к себе, и бросил короткое:
— А теперь я покажу тебе, каким бывает настоящий поцелуй.
И бросился в атаку.
Губы короля безжалостно обрушились на ее рот, не встречая сопротивления. Принцесса прежде думала, что ее первый поцелуй будет робким, нежным, боязливым, но реальность оказалась совсем иной. Сапфо был нежен — но никак не робок. Это был поцелуй зрелого мужчины, который точно знал, чего он хочет, и умел добиваться этого.
Его губы горели, и эта лихорадка передалась и ей. Острые вспышки восторга, чистого, пронзительного удовольствия от умелых мужских прикосновений пронзали губы, а затем летели дальше по телу, распространяясь вместе с кровью.
Этих новых ощущений было так много, что в какой-то момент Эллери испугалась, что они поглотят ее всю, без остатка, и она сгорит, сгинет в пламени восторга, приправленного щепоткой стыда от собственного безрассудства.
И в тот же миг, словно почувствовав ее смятение, мужчина медленно отстранился.
Принцесса в смущении опустила взгляд, боясь смотреть на короля. Предыдущий бесстрашный порыв внезапно оставил ее наедине с пробуждающимися сомнениями. Вдруг она сделала что-то не так? Вдруг ему не понравилось? Или — о ужас — он разочаровался в ней и в ее бесстыдной смелости?
Неожиданное прикосновение мужских ладоней к лицу девушки остановило поток самобичевания.
Сапфо переместил одну ладонь и медленно коснулся большим пальцем распухших губ Эллери, точно стирая с них следы от поцелуя. В его взгляде, устремленном на нее сейчас, было столько всего… Девушка не могла подобрать названия этим незнакомым чувствам, но ее сердце вдруг зашлось в порыве необъяснимой радости.
Она, не дыша, смотрела и тонула в налившейся синеве взора Бродяги, пока мужчина вдруг не сглотнул, на миг прикрывая глаза. А когда вновь открыл их, он уже стал прежним собой.
Обходительным и сдержанным королем, внутри которого — теперь она это знала — томился в золотой клетке власти простой воин. Ёе Бродяга.
Глава двенадцатая. Это не может быть явью
Чем дальше существо, порожденное смердящими недрами болот, будет продвигаться по землям людским, чем больше времени оно будет находиться под мирским небосклоном, тем сильнее будет становиться. Связь с путником будет его маяком, которому оно будет следовать сперва ночами, а после и днями, не опасаясь солнца. Чудовище чувствует свою жертву сквозь тысячи миль, и никакие расстояния не послужат ему преградой. Но связь эта двустороння: когда случится так, что монстр, наконец, подберется близко к своей цели, все существо путника будет охвачено ужасом. Тогда у него появится шанс отсрочить страшную погибель, сбежать, скрыться, пока существо еще медлительно и нерасторопно.
(отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)Ровный овал луны бледным пятном мерцал на темном полотне небосклона. Звезды казались крохотными жемчужинами, ниткой бус, которые порвала неосторожная хозяйка.
Эллери стояла на просторном балконе, что выходил аккурат на подъездную дорогу, ведущую к замку, и провожала уходящий день. В детстве она часто представляла, как прекрасный избранник, точно в сказке, пройдет десятки испытаний и будет стоять под этим балконом, прося ее руки. А она в красивом платье будет слушать его признания, и сердце будет сладко щемить от любви и нежности. Бродяга-ветер будет ласково развевать рыжие кудри, и все вокруг будут любоваться этой картиной.
Детские мечты остались далеко позади. Они покрылись пылью, зачахли в старых сундуках, запертых шкафах и полках вместе с куклами и прочие спрятанными за ненужностью игрушками принцессы. На их место пришли новые мечтания, и на этот раз в них присутствовал вполне конкретный мужчина, отнюдь не менестрель или простой придворный, как ей виделось когда-то. Принцесса не могла и подумать, что в конечном итоге отдаст свое сердце королю, пусть многократно и зарекалась когда-то испытывать чувства к коронованным особам. Но Сапфо был другим. Возможно, его военное прошлое стало тому причиной, но девушка не видела в нем надменности и спесивости, столь свойственных всей знати.
Но почему же сердце все равно не покидала тревога?
Задумчивый взгляд девушки остановился на бледном лике ночного светила. Сегодня луна была в своем праве, на пике силы, щедро заливая двор и окрестности неверным мерцающим светом.
Эллери вдруг вспомнились слова старой няньки, которая часто приговаривала, что полнолуние — нехорошее, дьявольское время. Время, когда на волю выпускаются злые духи и призраки, когда в людях пробуждается все дурное и темное.
Принцесса всегда посмеивалась над этими словами, но сейчас, глядя на нависший над миром зловещий диск, ощутила, как в душе поднимается липкий суеверный страх, не поддающийся никаким доводам рассудка.
Однако не стоило во всем винить одно лишь полнолуние. В последнее время тревога стала ее верной спутницей. Девушка старалась отыскать в себе причину появления этого чувства, но все попытки были тщетны. Даже чудодейственное зелье лекаря было бессильно в том помочь.
Спасением служили только воспоминания. Глаза Сапфо, его слова, губы… Щеки Эллери заливало краской, стоило вспомнить, чем закончилась та потайная встреча в королевской галерее. Теперь, когда между ними вновь пролегли сотни миль, собственное поведение казалось воплощением бесстыдства. И лишь выражение лица мужчины и их напоенное предвкушением прощание в тишине заснувшего дворца позволяли верить, что все было не зря.
А в замке, словно он мог каким-то образом чувствовать состояние своей молодой госпожи, тем временем нарастало напряженное ожидание.
Первыми засуетились слуги. С утра и до поздней ночи они скоблили, мыли, оттирали дворец, точно готовясь к какому-то важному событию. Сердце девушки предчувствовало ответ и всякий раз сжималось в порыве недоверчивой радости. Наблюдать, как на глазах мечта становится явью, — это ли не счастье?
