Кристин Фихан - Темное золото
Эйдан нежно обнял ее. В ее сознании появилась картинка Томаса Ивэна в виде белой акулы с его фирменной улыбкой. Эйдан пытался ее рассмешить, пока она не сдалась.
— Это совершенно не смешно, Александрия, — сердито сказал Томас. — Я приеду, чтобы поговорить об этом. Тебя, скорее всего, не выпустят из его дома.
— Я хочу работать у тебя, Томас. — Мягко ответила она. — Но моя личная жизнь не обсуждается. — Она прикрыла глаза. Сейчас ей хотелось только работать. Она снова была человеком, и могла жить и дышать, существовать в мире, который она понимала.
— Я приеду. — Решительно сказал он.
Александрия положила трубку, услышав длинные гудки. Она посмотрела на Эйдана.
— Что такое? — Потребовала она, когда положила телефон. — У меня что-то не так?
— Позволь мне посмотреть. — Сказал Эйдан, наклоняясь ближе. Его губы были в дюйме от ее. — Хм… Ничего. Но они просят, чтобы их поцеловали.
Она толкнула его в грудь, но он остался неподвижен.
— Даже не пробуй, Эйдан Сэвэдж. Мне сказали, что ты очень опасный мужчина, и ты мне не по зубам.
— И как же я могу быть опасным? — Его тело окружало ее теплотой и агрессией. Она так легко начинала желать его. — Я опасен? — Шептал его голос над ее губами, лаская их словно шелком.
— Если ты сейчас же не уйдешь с моего пути, то пожалеешь. — Она изобразила в своем уме то, как она коленом ударит его в пах, а он будет корчиться от боли на полу. Ее картина была такая же яркая, как и его картинка с акулой.
Эйдан отпрыгнул от нее подальше, смеясь.
— У тебя отвратительно мелочный характер, Александрия.
— Еще один из моих недостатков. — Самодовольно проговорила она.
Глава 11
В этом доме было что-то, что лишало смелости. Томас даже не мог точно выразить это словами, хотел, но был не в силах. И дело было не только в хозяине дома. Сам дом казался живым существом, неподвижно замершим и наблюдающим за ним. Ели бы он смог передать эти чувства с экрана компьютера, показать как дом жил, дышал и пристально, злорадно наблюдал за ним, то стал бы одним из богатейших мужчин в мире. В Эйдане Сэвэдже было что неправильное, странное, и он собирался разобраться в этом до конца.
Место, где располагался дом, было очень красиво, а сам коттедж — просто совершенство архитектуры. И, все же, он чувствовал что-то еще, что-то ужасное, прячущееся где-то там, внизу. Подходя к огромной и богато окрашенной парадной двери, он радовался, что сегодня нет обычного утреннего тумана. Даже машина полицейского патруля, припаркованная неподалеку, некоторым образом утешала. Он знал, что не нравится детективам, но, тем не менее, их присутствие придавало чувство безопасности при встрече с Эйданом Сэвэджэм.
Честно говоря, этот человек чертовски его пугал. Чего только стоили его глаза. У Сэвэджа был пристальный, немигающий взгляд хищника. В этом взгляде, цвета расплавленного золота, было столько силы и знания, что иногда Томасу казалось, будто эти они вспыхивают красным цветом и накаляются. Несколько лет назад для одной из своих игр Ивэн исследовал кошек джунглей: тигров, леопардов и подобных им. Он до сих пор не мог забыть, насколько хорошо эти животные могут видеть в ночи — совершенное приспособление для хищников. Их большие глаза имеют большой зрачок, который сужается при свете дня и расширяется ночью. И он отчетливо помнил их смертельный, пристальный взгляд перед прыжком.
Томас вздрогнул и постарался избавиться от чувства страха, тем более он уже стоял перед дверью. Его воображение явно работало сверх меры. Сэвэдж был опасен не потому, что был ночным хищником, а из-за того, что пометил Александрию Хоутон как свою территорию, Томас Ивэн собирался сделать тоже. Именно из-за этого. Они соперничали за эту девушку. И ничего более. Никакого зла. Ему всегда удавалось держать воображение под контролем.
Он пристально смотрел на сложные витражи в двери. Они были красивы, изготовлены по особым образцам со странными символами и формами. Чем больше он смотрел на стекло, тем сильнее его затягивало. Он был словно пойманная в капкан янтаря муха. Неосознанный страх снова стал подниматься так, что перехватывало дыхание. Было такое ощущение, что войти в этот дом — все равно, что войти в ад. Под его пристальным взглядом рисунок на двери начал двигаться и изменяться, словно хотел затянуть в спираль и отправить в преисподнюю. Его сердце стучало так громко, что шумом отдавалось у него в ушах.
Томас чуть не закричал, когда распахнулась дверь. Эйдан Сэвэдж смотрел на него с высоты своего роста. И, несмотря на то, что одет он был всего лишь в выцветшие джинсы и легкую рубашку, он казался настолько изящным и необычным, словно был не в своем времени, не на своем месте, точно вождь племени. Волосы до плеч, такие же золотые, как и его глаза, только добавляли впечатления.
— Мистер Ивэн. — Его голос был так низок, что, проникая в сердце и душу Томаса, сворачивался там кольцом, словно живое существо. — Я рад, что у Вас нашлось время приехать и успокоить Александрию. Я уверен, Ваш визит успокоит ее. Она очень волнуется, что Вы не оставите за ней место.
Сильное тело Сэвэджа преграждало вход внутрь. И, несмотря на то, что его голос был очень приятным и успокаивающим, слова слегка жалили. Это делало Томаса для Александрии Хоутон скорее работодателем, не более, и не создавало никакой угрозы для планов Сэвэджа относительно этой девушки.
Томас откашлялся, пробуя свой голос. Внутри у него начинал разгораться тлеющий уголек гнева, побуждая его к противостоянию с этим человеком. Ведь он Томас Ивэн! У него была своя корпорация, он богат, знаменит, у него есть власть, которой он может воспользоваться. Он не трус, чтобы скулить на пороге.
— Я рад, что мы смогли снова встретиться при более благоприятных обстоятельствах. — Он протянул руку, раздуваясь от самодовольства.
Сэвэдж моментально пожал его руку, и Томас поморщился от его огромной силы. А Сэвэдж даже не замечал, казалось, этого. Молча проклиная его, Томас пожал руку. А потом Сэвэдж улыбнулся, показав белые зубы. Сильно. Точно. И в это не было ни смехом, ни приветствием. Это была улыбка хищника, не коснувшаяся его странных глаз.
— Проходите в мой дом, мистер Ивэн, — пригласил Эйдан, отодвигаясь и пропуская его в комнату.
Вдруг Томас понял, что войти в дом — последняя вещь, которую он хотел. Он практически попятился, чувствуя, как по спине побежал холодок. Губы Сэвэджа изогнулись в ироничной, жесткой и почти чувственной улыбке.
— Что случилось? — Этот голос был споен и гладок словно бархат, но, все-таки, он насмехался над ним.
