Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Форменное безобразие
— Тогда Гирби, — попыталась я достичь желаемого другим путем. — Маленькую фигурку лемура, который лежит в моей сумке.
"Невозможно"
— Но почему? Он мне принадлежит.
"Ваша собственность находится за пределами юрисдикцией кадетов. Измените запрос или последуйте к нему лично" — уныло ответил мой магический гид.
— Хорошо, показывай дорогу.
14
С учений Герберт вернулся значительно раньше и можно даже сказать — прямиком в лекарское крыло, в родную тридцать пятую палату. А попал он туда не потому, что на задании преодолел ползком десять километров и обессилил. И не потому, что с расчетом угодил в плен к противнику и прошел серию легких пыток. И совсем не потому, что Графитовые за считанные часы справились с задачей; пытки пытками, а выкрасть муляж с секретом Дао-дво все-таки сумел. И уж точно в стационаре многоликого не были виноваты ни жаброги, ни тренер устроивший победителям трехдневную муштровку. Нет! Метаморф младшей ветви рода Дао-дво попал к целителям только из-за одной глупой, малолетней и пугливой до безобразия причины — Намины Сумеречной.
Час перелета на собственных крыльях, столько же ушло на ожидание поезда и восстановление сил, и еще три часа под мерный стук колес внутри темного и холодного купе. Он прибыл в столицу на рассвете, уставший, не выспавшийся, но неустанно подбадриваемый кукой. Именно благодаря неунывающей тварьке он, добравшись до ближайшего капища, переместился в центральное здание родной альма-матер. И удивительное чувство упрямства под названием "Если не дойду, то доползу" накрыло его с головой.
— Где она? — строго спросил он у теневой, но ответа не дождался.
Сумеречная выскочила на него из-за поворота, чуть не сбив с ног.
— Простите, кадет, не заметила! — И придерживая подол ночнушки, помчалась дальше по коридору.
— Не понял… — он обернулся, глядя ей вослед. — Это что такое?
— Видимо пришло озарение, — прошептала кука, — у нее последние трое суток одни лишь эксперименты в голове. — Вот и…
— Намина! — рявкнул метаморф, но окрик потонул в словах, бегущих за девушкой, смертников.
— Сумерька, подожди…
— Не торопись ты так… — воскликнул полуодетый Высочество, босой, в халате и пижамных штанах.
— Никуда он от тебя не сбежит! — заверил следующий за ним менее одетый Кардинал и, хватаясь за бок под расстегнутой рубашкой, прошептал: — Я это точно знаю.
— Что знаешь? — спросил Гер, бросая сумку на пол и сжимая кулаки. Общий вид безобразия и смертников его нисколько не радовал, и нет сомнений всей тройке придется сделать новый втык.
— О! Дао-дво… — смертники остановились.
— Ты почему вернулся? — воскликнул Бруг и, схватившись за подоконник, согнулся пополам, со свистом втягивая воздух. — Неужели… сборы… закончились раньше времени?
— Дя! — похвасталась кука.
— Значит, дух не врал? — Удивился принц, плотнее запахивая халат и завязывая его. — Выиграли красные…
— Графитовые, — с высоты своего положения заявила теневая. — И это тоже мы!
— А! — протянул Его Высочество, и в волнении покосился на коридор, где скрылась девчонка. — Что ж поздравляем и, извини, спешим. — А затем уже задыхающемуся оборотню: — Тугго не отставай.
— Да бегу я, бегу…
Герберт решительно последовал за ними, но очень скоро замедлился, а затем и вовсе остановился и, едва не упав, уперся в стену кулаком. Его силы были на исходе, а вот желание воздать за глупость сероглазой поганке, наоборот росло. Последние вспышки боли, так щедро дарованные испугом безголовой Сумеречной, напоминали о себе тупой болью в ребрах и общей слабостью.
Метаморф уже не ощущал своего резерва, но и не собирался отступать. Он забросил свою сумку в комнату через браслет и сделал еще три шага по коридору, стараясь не обращать внимания на тварьку, которая с тревогой заглядывала в его лицо.
— Кука убери уши, я не вижу, куда иду.
Она послушно убрала и робко предложила:
— Хозь-зяин, а давай отложим наш визит.
— Нет.
— Ты не в форме.
— Нет.
— К тому же голоден, взъерошен и устал, — продолжила она, словно бы не слыша.
— Нет, я сказал! Заткнись…
— И даже Севой-я не позволишь позвать, чтобы он тебь-бя переместил? — И не дождавшись ответа, заявила: — Нет, так нет. Ну, и ладно! Сам ползи оставшуюсь-ся сотню метров.
И нежить исчезла, а метаморф с опозданием понял, к чему она вела.
— Кука, — позвал он, уже ни на что не надеясь, и мысленно решая на каком окне проспит до начала занятий. Как вдруг услышал шепоток у второго уха.
— А назови мень-ня симпать-тяшкой и я вернусь.
— Я-я… — привалился плечом к стене и застыл.
— Дя-я-я-я! — протянула лопоухая ехидина. — И ты в таком состоянии хотел еще куда-то идти? Недальновидно, хозь-зяин, совсем.
— Духа, — оборвал ее Герберт, — позови.
— Легко! Но при одном условии: когда мень-ня на обед позовут, пойдем вместе. — И по-деловому: — Вижу, ничего сказать уже не можешь. Будем считать, что это было да. — И как завопит: — Сево-о-оо-ой!
Минуты не прошло, и многоликий провалился в приемную декана.
И ни куда-нибудь, а на одно не совсем свободное кресло. Несколько мгновений он был стопроцентно уверен в том, что спит, и комната, освещенная луной, ему мерещится. Бруг и Равэсс, как солдаты на посту, стоят у двери, ведущей в коридор, горец и Сули застыли у входа в кабинет декана, словно защитники на страже собственности академии. Впереди из угла в угол ходит Сумеречная, а в центре, в кресле он, Гер. И тут явно что-то не то происходит.
— Так… побить не могу, — призналась девчонка и обернулась к парням, — рука не поднимется. Не предлагайте.
— А пощечины, — продолжила она так словно бы отвечала на ранее предложенное, — давать нет за что. К проклятьям у него иммунитет, к ругани тоже… И не смотрите с укором, это не мною проверено, а отцом.
Высочество хмыкнул, и Сумеречная кивнула.
— Да-да, за свои проделки он нагоняи получал не только от меня, но еще и от папы. А впрочем, — она поскребла нахмуренный лоб и задумалась на мгновение. — После пары нравоучений главы нашей семьи, он уже научился под горячую руку не попадать. А я оскорбления на нем не практиковала никогда. Так что… это будет если не шоком, то в новинку!
Хлопнув в ладоши, она развернулась к креслу и, целясь пальцем в Гера, заявила:
— Ты тупое ничтожество! Маленькая серая гадость! С бараньим упрямством, хозяйскими замашками и непомерным самомнением.
Услышав ее обличительную речь, метаморф улыбнулся и голову подпер кулаком. Сколько нового он узнал о себе. Хотя, нет, вернее сказать, сколько всего забытого вспомнил. Когда он был мал и абсолютно не крепок, Даррей и Макфарр частенько позволяли себе грубость. Вначале физическую, пока он не научился давать сдачи… с процентами, а затем и словесную. Правда и в этом они мастерами были недолго, Герберт в моральных издевках так же преуспел. Коечто приятно даже мысленно воссоздать, поражение кузенов и собственный безграничный триумф…
