Страж (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Я назвала это Стражем.

Во мне было что-то, что заботилось обо мне, когда я была в опасности.

Я знала это уже много лет, но в то утро я превратила эту внутреннюю часть себя в настоящую личность, вероятно, потому, что мне это было необходимо. Я отчаянно нуждалась в этой части себя, чтобы вытащить меня оттуда — увести меня оттуда до того, как Джейден проснётся и начнёт лгать мне и промывать мне мозги, чтобы я не причинила ему боль, пока он спал, или пока я не сделала что-то ещё, от чего я потом не смогла бы отказаться; чтобы отвести меня в безопасное место, где-нибудь, где Джон мог бы найти меня.

Я нуждалась в нём.

Мне нужен был Страж.

Тот факт, что я всё ещё могла чувствовать во мне следы гнева Стража, когда достаточно сильно концентрировалась, и его присутствие, и даже его чувства и реакции, которые казались гораздо более личными — всё это не имело значения.

Я не хотела быть одна во всём этом, поэтому я придумала друга, который помог бы мне пережить это.

Мой разум вытащил его из эфира моего подсознания, дав ему имя, присутствие, голос… даже характер.

Хотя часть меня не была полностью убеждена этим объяснением, оно было единственным, которое действительно имело хоть какой-то смысл.

Я также не хотела связывать это с тем, что я была другой. Я уже проходила этот путь мысленно — несколько тысяч грёбаных раз. Я не видящая. Я знала, что я не видящая. Каждый анализ крови, который я когда-либо сдавала, говорил мне, что я не видящая. Я не могла читать мысли людей. У меня не было никаких экстрасенсорных способностей. У меня ничего не было — по нулям.

Я знала, что правоохранительные органы приняли меня за видящую, когда они впервые нашли меня младенцем под той эстакадой. Кто-то в Сдерживании Видящих или Зачистке вбил себе в голову, что я ребёнок какой-то пары террористов-видящих, и им потребовались годы, чтобы забыть об этом. Они проводили тест за тестом, до и даже после того, как мои родители удочерили меня, пытаясь подтвердить, что я не человек.

Ничего из этого не сработало.

Каждый из этих тестов кричал о том, что я человек, от скорости моего старения/развития до анализов крови и даже расположения моих органов.

Согласно этим тестам, я в буквальном смысле не могла быть видящей.

В конце концов, им пришлось оставить меня и моих приёмных родителей в покое.

Тем не менее, я всё ещё чувствовала себя виноватой из-за этого.

Ну то есть, трудно не испытывать ни малейших сомнений, когда на тебя всё время твоего взросления с подозрением смотрят копы и сотрудники правоохранительных органов Мирового Суда, когда у тебя странное заболевание крови, которое до сих пор иногда активирует чрезмерно чувствительные датчики для измерения уровня крови, когда ты выезжаешь за пределы штата.

Угроза и страх, что меня могут ошибочно отнести к категории видящих, нависали надо мной большую часть моей взрослой жизни.

Я имею в виду, я видела, как живут видящие.

Конечно, я не часто видела их в реальности… но я постоянно видела их в лентах новостей, и я знала реальность их статуса в этом мире.

Время от времени можно было мельком увидеть видящего в ошейнике, принадлежащего какой-нибудь корпорации в центре Сан-Франциско, или секс-работников-видящих, стоящих возле элитных клубов на Бродвее или, совсем недавно, в музее современного искусства, но я никогда не была близка ни к одному из них.

Ещё реже я видела частных видящих с их богатыми владельцами, которых можно было отличить только по их глазам странного цвета и бледно-зелёным ошейникам сдерживания видящих, которые они носили.

Однако все эти проблески были редкими — достаточно редкими, чтобы, когда это происходило, обычно собиралась небольшая толпа из нас, глазеющих, пока нас не разгоняла полиция.

В основном я видела видящих в лентах, особенно в новостных лентах.

И ещё были группы видящих, которые мне нравились и которые принадлежали тому или иному лейблу звукозаписи.

Были актёры-видящие, которые принадлежали крупным студиям и которые также показались мне завораживающими.

Я была в этом не одинока.

Большинство моих друзей считали видящих чертовски сексуальными. Мы с Касс были особенными поклонниками «Дозора пустоты», документального криминального шоу о видящих, в котором показывали, как они раскрывают преступления, срывают террористические заговоры и так далее. Главный детектив, мужчина-видящий по имени Криван, был совершенно сногсшибательным. Как и его напарница, женщина-видящая по имени Урай-ла.

Но я знала, что всё это выдумано, несмотря на заявления шоу.

Я ни на секунду не поверила, что именно так живёт большинство видящих.

Я также видела, как комментаторы новостей и говорящие головы разглагольствовали о «ледянокровках», о том, что мы должны просто сбросить ядерную бомбу на всю Азию — стереть видящих с лица планеты, прежде чем их численность станет достаточно большой, чтобы представлять реальную угрозу. Существовало множество теорий заговора о видящих, и множество людей верили в них и считали, что численность их населения должна быть более строго ограничена или даже сведена к нулю.

Я также видела и более приземлённые, повседневные вещи: истории о видящих, которых забивали до смерти на улице, подвергали групповому изнасилованию толпы, преследовали и сжигали религиозные фанатики, которые называли их «Детьми нефилимов», продавали мафии для секс-клубов и порнофильмов, разводили их в трудовых лагерях и лабораториях, чтобы превращать в органические части машин и в рабов.

В основном это происходило в Азии, где проживало большинство видящих, и где правила, казалось, либо отсутствовали, либо были более мягкими. Но я видела беспорядки и в Восточной Европе, и даже в районе красных фонарей в Лондоне, Англии и Нидерландах.

Даже в Сан-Франциско я видела протесты людей по обе стороны «проблемы видящих».

Протесты, как правило, возникали всякий раз, когда в город приезжали крупные чиновники или когда Мировой Суд выносил то или иное решение, которое не устраивало людей.

На самом деле, права видящих были одной из тем разглагольствований Джона.

Джон всегда был более политичен, чем я.

Он чертовски злился, если кто-то поднимал эту хрень о политике видящих, Законе о защите людей, сдерживании видящих и всём остальном. Он мог бы в конечном итоге бурчать об этом целыми днями, если кто-то по-настоящему задевал его, как будто у него имелась автоматическая кнопка несправедливости, которая просто приводила его в бешенство всякий раз, когда на неё нажимали.

Конечно, он злился из-за прав видящих, потому что он был таким парнем, но он также злился, потому что был убеждён, что правительство и крупные корпорации использовали видящих, чтобы шпионить за нами и манипулировать нами, то есть, другими людьми.

Он ни на секунду не верил, что они как минимум не исследовали эти возможности, учитывая силы, которыми обладали видящие.

И да, я действительно не могла не согласиться с тем, что такая возможность есть. Вообще говоря, если люди могут что-то сделать, есть вероятность, что некоторые из них это сделают — неважно, насколько это хреново.

С другой стороны, я сомневалась, что правительству действительно нужно шпионить за большинством из нас.

Большинство из нас не уделяли достаточно внимания, чтобы они беспокоились из-за нас.

Большинство из нас были недостаточно значимы, чтобы они даже замечали нас.

Это одна из причин, по которой я ни в коем случае не хотела попадать в поле зрения властей. Я определенно не хотела, чтобы моя расовая принадлежность была поставлена под сомнение. У меня и так было слишком много красных флажков в базе данных Мирового Суда.

Я знала, что говорили мне медтехники.

Я также знала, что Сдерживание Видящих допускало ошибки.

Я не хотела быть одной из этих ошибок.

Поднялся ветер, вырывая меня из моих мыслей.

Это также напомнило мне, что я всё ещё стою у подножия лестницы, глядя на собственную входную дверь. Трёхэтажный светло-голубой викторианский дом когда-то был настоящим домом, но кто-то разделил его на четыре основные квартиры и мансарду. Несмотря на это, моя арендная плата была не совсем дешёвой, особенно учитывая то, где я работала. Единственная причина, по которой я вообще могла позволить себе тут жить, заключалась в том, что я подписала договор аренды с другой женщиной, которая была моей соседкой по комнате, когда я только закончила школу.