Восходящая бессмертная (ЛП) - Сэндс Линси

Голова Дэни слегка откинулась назад, и она ненадолго закрыла глаза, как будто ее ударили. Но потом она с грустью выдохнула и покачала головой. — Извини, если мои опасения, что ты перестанешь быть…

— Ты хуевая сестра, — отрезала Стефани. — Именно так ты вела себя после того, как нас обратили.

— Как? — неуверенно сказала Дэни. «Если я тогда сделал что-то, что расстроило тебя, извини, но я пыталась сделать то, что было лучше для тебя».

Стефани подняла брови. «Ой. Верно. Так что, думаю, я должна поблагодарить тебя за то, что ты бросил меня после самого травмирующего события в моей жизни.

— Бросила тебя? — Дэни недоверчиво ахнула.

— Да, бросила меня, — прорычала Стефани. — Я была ребенком, Дэни. На меня напал ублюдок-психопат, который превратил меня в… — Она покачала головой. — «Я тогда даже не понимала, кем стала. Но пока я пыталась осмыслить это, ты говоришь мне, что мы не можем вернуться домой, что маме, папе, нашим братьям, сестрам, тетям, дядям и кузенам. . черт возьми, даже моим друзьям сказали, что мы погибли в результате несчастного случая и теперь нам вход воспрещен».

Она тяжело сглотнула при воспоминании о том ударе, когда ей сообщили новости, а затем сказала: «Я потеряла всех одним махом. Но я думала, что все в порядке. По крайней мере, у меня все еще есть Дэни. Ее рот скривился в безрадостной улыбке, когда Дэни вздрогнула. «Ан- нет. Ты трахалась с Декером по всему миру, свалив заботу обо мне на Элви и Виктора, которые, между прочим, были совершенно чужими мне людьми.

«Мне жаль. Я знаю, что это было тяжело, и я действительно не хотела оставлять тебя, но все говорили мне, что это к лучшему. Ты будешь в безопасности от Леониуса в Порт-Генри, а я должна была помочь им заманить Леониуса, чтобы они могли его схватить, — указала она. — Но я настояла, чтобы они рассказывали мне все, что с тобой происходит, и…

«Ах, да?» — Стефани прервала, чтобы спросить. — Так где ты была, когда я сбежала?

Когда Дэни непонимающе уставилась на нее, Стефани напомнила ей: «Когда Андерс собирался отвести меня обратно к Люциану, потому что они были обеспокоены, у меня могло быть что-то не в порядке из-за ерунды с Эдентатом».

Она знала, когда дыхание Дэни медленно покидало ее, она поняла, о чем говорила. Стефани кивнула. «Ага, так если тебе рассказали все, что со мной происходит, почему ты не пришла найти меня, когда я убежала и пошла домой?» — спросила она, но не дала ей возможности ответить, прежде чем сказать: «Ты мне была нужна. Я была так одинока, опустошена и напугана. Я знала, что не могу вернуться домой, но мне нужна была моя старшая сестра, и я подумала… — Она покачала головой, отказываясь признать, что ее побег был криком о помощи, и затем с горечью продолжила: — Но кто пришел, чтобы найти меня? Не ты, Дэни. Не моя сестра. Дрина и Харпер сделали это. Два человека, которых я даже не знала». — Она фыркнула. — «Так что да, прости меня за то, что я думаю, что ты отстой как сестра, потому что бросила меня, когда мне было четырнадцать».

— Пятнадцать, — тихо поправила Дэни.

Короткий безрадостный смешок сорвался с губ Стефани, и она устало сказала: — Всего пятнадцать.

— Стеф, прости. Я-"

«Стефани. Иди сюда.»

Стефани повернулась к двери в ответ на этот резкий приказ, с облегчением от того, что ее прерывают, что избавит ее от необходимости выслушивать оправдания и извинения. Она увидела, как Люциан идет по коридору, и тут же встала, чтобы последовать за ним, но на ходу ее взгляд скользнул по Торну. Ей очень не хотелось расставаться с Торном, но когда Люциан отдавал приказ, лучше было повиноваться. По крайней мере, в таких ситуациях, когда вокруг изгои, а Люциан пытается их поймать. Особенно в этот раз, когда изгой представлял угрозу и для нее, и для Торна.

Глава 16

— Сядь, — приказал Люциан, когда Стефани последовала за ним на кухню.

Она автоматически переместилась на дальний конец острова. Это было то место, где она всегда сидела в своем доме.

Как и в ее доме, монитор службы безопасности стоял на стойке в самом конце острова. Стефани по привычке взглянула на него, когда села, и движение в передней части склада сразу же привлекло ее внимание. Андерс загнал один из внедорожников на склад, где уже были припаркованы остальные.

— Я вижу, вы убрали машины с подъездной дорожки, — пробормотала она, выдавливая слабую улыбку.

— Это была хорошая идея, — признал Люциан, и это замечание сняло напряжение с ее плеч. Парень был крутой. Он обрушится на вас, как тонна кирпичей, если вы ошибетесь, но он также признавал, когда у вас были хорошие идеи и тому подобное. Не с большой помпой или что-то в этом роде, просто простое признание. Как ни странно, этого было достаточно. По крайней мере, для нее.

«Закрой глаза.»

Глаза Стефани не закрылись, а настороженно сузились в ответ на этот приказ. «Зачем?»

— Просто закрой глаза, — нетерпеливо приказал он.

Сопротивляясь желанию показать ему язык, Стефани закрыла глаза.

«Теперь, — серьезно сказал он, — нам нужно знать, принесет ли пользу наше сокрытие внедорожников, или Дресслер уже проезжал мимо и видел их. Итак, я хочу, чтобы ты просеяла голоса в своей голове и выяснила, что он видел.

Когда глаза Стефани тут же снова распахнулись, Люциан рявкнул: «Закрой их!»

Раздраженно вздохнув, Стефани снова закрыла глаза, но сказала: «Я не знаю, смогу ли я найти голос Дресслера во всей этой массе, находящейся в моей голове».

«Конечно, сможешь. Ты делала это прошлой осенью в гнезде, на которое мы совершили набег. Ты смогла отделить его голос от других и проследить за ним туда, где он был».

Ничто не могло помешать ей открыть глаза, хотя они снова сузились, когда она встретилась с его взглядом. — «Откуда ты это знаешь? Ты не стал слушать в ту ночь, когда я пыталась сказать тебе, что там был кто-то еще.»

Люциан лишь изогнул одну бровь, и Стефани вздохнула про себя. Конечно, в то время он читал ее мысли, но не счел это достаточно важным, чтобы проверить. Он не понял, что это был Дресслер в доме за лесом, потому что она этого не знала. И никто из них не знал, что в доме были бомбы, поэтому он решил, что будет разумнее разобраться со многими в доме, прежде чем идти за одним, что было всем, что она знала на тот момент.

— Ладно, — проворчала она, закрывая глаза.

Стефани воспользовалась моментом, чтобы собраться, а затем открыла свой разум для голосов, которые донимали ее с тех пор, как она проснулась. Не то чтобы ее разум был когда-либо действительно закрыт для них. Как бы ей ни хотелось, Стефани не могла полностью заблокировать их, но могла немного приглушить. Это как закрыть дверь в спальню, когда кто-то включает стереосистему на такой громкости, что басы вибрируют по всему дому. Это не заставило ее замолчать, даже не сильно уменьшило громкость, но этого было достаточно, чтобы она не потеряла дееспособность. По сути, сейчас она открывала дверь в спальню, чтобы шум мог беспрепятственно проникнуть внутрь.

Стефани подавила стон, когда звук взорвался в ее голове. Так много голосов. Столько эмоций. Слишком много, подумала она с тревогой. Раньше, когда она к этому привыкла, такого не было, но после трех дней абсолютного блаженства и тишины в ее голове эта какофония шума была ошеломляющей, и Стефани почувствовала, как в ней начинает подниматься паника.

— Спокойно, — мрачно сказал Люциан. «Не забывай дышать.»

Глаза Стефани забегали под веками, когда она поняла, что задерживает дыхание. Она глубоко вдохнула воздух, с удивлением обнаружив, что это немного помогло. Не сильно, но достаточно, чтобы паника, которая копилась в ней, немного отступила. Итак, она выдохнула, чтобы сделать еще один глубокий вдох, и давление и паника в ее голове немного ослабли.

«Хорошо. Теперь ищи его голос.»

— Уйди из моей головы, Люциан, — раздраженно сказала Стефани. Она ненавидела, когда он читал ее. Там, где другие не могли, он все мог, и ей это было неприятно. И не только из-за того, что он может читать ее. Стефани не знала, каково это было для других, но для нее это было физическое ощущение, когда Люциан копался в ее мыслях. На самом деле, единственная причина, по которой она могла пропустить его копание прошлой осенью, чтобы получить информацию о Дресслере и охоте, заключалась в том, что она была занята борьбой со своим телом, пытаясь силой воли заставить его стряхнуть с себя наркотик, и снова начать нормально работать. Теперь она чувствовала это, и казалось, что чем-то абразивным протирают ее мозг. Одно это заставляло ее чертовски возмущаться тем, что он был там.