Дж. Уорд - Пробудившийся любовник
— Просто держись за него, — сказал Зет надтреснутым голосом.
— Не за него, а за тебя. Я буду держаться за тебя.
Почувствовав прикосновение ее ладони, вампир застонал и откинул голову назад. Господи, он был тверд, как камень, обернутый в нежную кожу.
— Ты такой…
— Тише, — перебил он. — Кончай разговоры. Я больше не могу…
И начал двигаться. Сначала медленно, потом быстрее. Нежно поцеловав Беллу, Зет отдался во власть тела. Отключив сознание, он забирался все выше и выше. Бедра и грудь ходили ходуном.
Но потом — словно забуксовал на середине пути. Мышцы шеи натянулись, как веревки, пот заливал глаза. Он бился из последних сил.
Потом, тяжело дыша, остановился.
— Ничего не выходит.
— Расслабься и позволь этому произойти…
— Нет. Мне нужно…
Он схватил ее руку и положил себе на мошонку.
— Сожми посильнее.
Белла испуганно взглянула ему в лицо.
— Зачем? Я не хочу делать тебе больно…
Зет положил свою руку сверху и начал сжимать, как тисками, пока не вскрикнул от боли. Потом прихватил ладонь, державшую его плоть.
Белла сопротивлялась, пытаясь смягчить боль, которую Зет причинял сам себе. Но он не обращал внимания и продолжал двигаться. И чем сильнее она пыталась вырваться, тем яростнее он сжимал самые нежные части своего тела. Ее глаза расширились от его страданий…
Зетист закричал. Казалось, этот истошный вопль услышали в доме все. Затем Белла почувствовала, как изверглось горячими толчками семя.
Вампир навалился на нее всем телом, подрагивая и пыхтя, как паровоз. Когда он разжал руку, Белла с трудом отлепила ладонь от мошонки.
Ее бросило в дрожь.
То, что произошло между ними, казалось чем-то постыдным, размывающим грань между наслаждением и болью. Ей хотелось бросить его и уйти, хоть это было бы и жестоко. Убежать от неприглядной правды: он кончил лишь оттого, что заставил ее причинить себе боль.
Зетист дернулся и прерывисто вздохнул. Или всхлипнул?
Она прислушалась. Тихий звук повторился, и Белла почувствовала, как у Зета задрожали плечи.
Господи… Неужели он плачет?
Девушка обхватила руками могучие плечи, проклиная себя за то, что втравила его в эту историю.
Попыталась приподнять ему голову, чтобы поцеловать. Но Зет не дался, зарываясь все глубже в ее волосы. Белла погладила его по спине, пытаясь успокоить. В конце концов, он отстранился, вытер лицо ладонями и, пряча глаза, включил душ.
Затем стащил с нее халат, скомкал и бросил в ведро.
— Зачем? Он мне нравится…
— Я куплю тебе новый.
Зет подтолкнул Беллу к душу. А когда та начала сопротивляться, схватил в охапку и поставил под струи. Потом судорожно стал намыливать ей руки.
— Зетист, остановись.
Она попыталась вырваться, но он удержал ее.
— Перестань. Я не грязная…
Вампир зажмурился.
— Пожалуйста… Так нужно. Я должен отмыть тебя от этой… дряни.
— Зетист, — приказала Белла. — Посмотри на меня.
Он поднял глаза, и она продолжила:
— Это никому не нужно.
— Я не знаю, что делать.
— Давай вернемся в постель.
Она выключила воду.
— Ты позволишь обнять тебя и обнимешь меня сам. Это все, что нужно.
Честно говоря, ей это было нужно позарез. От пережитых потрясений подгибались ноги.
Белла обернулась полотенцем и вытолкала Зета в спальню. Забравшись в кровать, она прижалась к нему всем телом. Но это не помогало — казалось, одеревенели оба.
Так и лежали они в темноте; Зетист сдался первым. Если бы я знал, что этим кончится, — никогда бы не согласился.
Белла повернула голову:
— Это был твой первый раз?
Ответная тишина ее не удивила. Но то, что она в конце концов услышала, стало полным сюрпризом.
— Да.
— Ты никогда… не удовлетворял себя сам? — прошептала она.
«Господи, как же он жил все эти годы? В рабстве».
На глаза навернулись слезы, но ей не хотелось его расстраивать.
Зет набрал побольше воздуха.
— Мне самому противно к нему прикасаться. А от мысли, что ты пустила его внутрь себя, просто тошно. Будь моя воля, я бы усадил тебя в ванну и залил пеной.
— Мне понравилось заниматься с тобой любовью. А потом… — Она запнулась. — То, что случилось потом…
— Зачем ты все это затеяла? Я ведь не знал, что все так закончится. Что я тебя… испачкаю.
— Мне понравилось дарить тебе оргазм. Просто… я не хотела причинять тебе боль. Давай попробуем еще раз?
Зет отпрянул.
— Прости, мне пора идти. Вишу ждет. Куча работы.
Она схватила его руку.
— А если бы я сказала, что ты был прекрасен?
— Я бы разозлился и ответил, что ты говоришь это из жалости.
— Единственное, о чем я жалею, — так это о том, что ты не кончил в меня. Природа наградила тебя редким даром, но ты даже не позволил к нему прикоснуться. А я умираю от желания приласкать его… губами. Ну, что ты на это скажешь?
Зет вырвался из ее объятий и вскочил с постели. Потом быстро оделся.
— Похоже, от сексуальных фантазий у тебя съехала крыша. Но подожди: скоро ты придешь в норму и вспомнишь наконец свою цену. И тогда крупно пожалеешь, что спала со мной.
— Я ни о чем этом не пожалею.
— Всему свое время.
Он вышел, не дав ей возможности бросить что-нибудь обидное вслед.
Белла в расстройстве обхватила себя за плечи. Затем отшвырнула одеяло. Черт, ну и жарко же в этой комнате. Похоже, она так завелась, что внутри пошла какая-то химическая реакция.
Не в силах оставаться в постели, она оделась, вышла из спальни и побрела по коридору куда глаза глядят. Подальше от этого жара.
Глава 28
Зетист остановился в подземном туннеле, на полпути между главным домом и Берлогой Вишу и Буча. Оглянувшись назад, он посмотрел на уходящие вдаль огни. Впереди была та же картина: лампы на потолке сливались в одну полосу света. Не было видно ни той двери, из которой он вышел, ни той, в которую собирался войти.
Совсем как его проклятая жизнь.
Прислонившись к стальной стенке туннеля, он почувствовал себя в ловушке. Хотя был совершенно свободен.
Черт, теперь-то уж — нет. Белла охмурила его. Поймала в сети. Привязала к себе чудесным телом, добрым сердцем и идиотской мечтой о любви, которая светилась в ее сапфировых глазах. Проклятье… Увяз по самые уши.
Внезапно на память пришли события той ночи, когда Фури спас его из рабства.
Когда Хозяйка заявилась с очередным кавалером, раб не проявил никакого интереса. После ста лет унижения взгляды мужчин уже не беспокоили его, а изнасилования и надругательства стали привычным делом. Он влачил свой путь по нескончаемым кругам ада, где самой страшной пыткой была бесконечность.
