Дженнифер Арминтраут - Обсидиан
Мое сердце болело — за него и за Ди.
— Ты уверен, что он... мертв? Ты ведь не видел его тела...
— Я знаю, что его достал Аэрум. Его обесточили и убили. Если бы он был все еще жив, он нашел бы способ выйти на контакт. Тела были ликвидированы прежде, чем кто-либо мог их увидеть. Родители девушки никогда не смогут узнать, что случилось с их дочкой. Все, что нам известно, так это, что он должен был что-то сделать... нечто такое, что оставило на ней след. Это единственное объяснение, как Аэрум мог до него добраться. Они не в состоянии чувствовать нас на этой территории. Доусон должен был сделать что-то очень значительное.
Мою грудь сжало. Я даже представить не могла, через что им с Ди пришлось пройти. Смерть моего отца не была неожиданной. Я чувствовала боль — мне казалось, что его болезнь и последующая смерть потихоньку разъедали меня изнутри. Но отец хотя бы не был убит.
— Мне жаль, — прошептала я. — Знаю, что не могу сказать ничего такого, что облегчило бы твою боль. Мне очень жаль.
Он слегка переместился, подняв голову к небу. За долю секунды маска покинула его лицо. И передо мной уже находился настоящий Деймон. Все еще абсолютный придурок, но в чертах его лица теперь чувствовались боль и уязвимость. Я очень сомневалась, что кто-либо мог видеть в нем подобное. Неожиданно, мне даже показалось, что, наблюдая за ним в этот момент, я вторгалась на чужую территорию. Из всех тех, кто находился по жизни рядом с Деймоном, я была, наверное, самым последним человеком, кто должен был видеть, что происходит под маской его вызывающего поведения. Это должен был видеть тот, кто был не безразличен Деймону, кто был для него важен.
— Я... я скучаю, за этим идиотом, — выдохнул Деймон хрипло.
Мое сердце сжалось. Боль в его голосе задевала меня за живое. Не задумываясь, я потянулась к нему и обвила руки вокруг его напряженного тела. Я обнимала его, сжимая в объятьях так сильно, как только могла. Затем я отпустила его. Отпустила прежде, чем он успел отреагировать слишком активно и ненароком сбросить меня с камней.
Деймон все еще не двигался.
Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами так, словно его никогда прежде не обнимали. Возможно, среди Лаксенов было не принято обмениваться объятиями.
Я опустила взгляд.
— Я скучаю по отцу. И со временем боль потери не становится легче.
Его дыхание было неровным.
— Ди говорила, что он болел, но не уточнила, чем именно. Я сожалею... о твоей потере. Болезнь — не то, к чему мы привычны. Что с ним случилось?
Я рассказала ему о том, как отец боролся с раком. На удивление, говорить об этом оказалось для меня не так уж и сложно. А потом я рассказала о том, чем мы с отцом увлекались до того, как он заболел. Как мы возились в саду, и как по весне проводили воскресные утра в поисках новых саженцев и клубней.
А Деймон поделился со мной воспоминаниями о Доусоне. Как они впервые поднялись на горы Сенека. И о том, как Доусон скопировал чью-то внешность, а потом не мог понять, как вернуть свой прежний облик.
Мы стояли на камнях, каким-то образом найдя в разговоре о своих близких странный покой, и совершенно не замечали, как солнце начало садиться, а горный выступ терять свое тепло.
В спускавшихся сумерках существовали только я и он. Наши глаза были устремлены к звездам, постепенно заполнявшим вечернее небо.
Мне не хотелось возвращаться. И вовсе не потому, что вода должна была оказаться совсем холодной, а потому что я знала... знала, что тот маленький мирок, который мы только что создали — мирок без разногласий и ненависти — не сможет просуществовать слишком долго.
Казалось, что Деймон... нуждался в том, чтобы кому-то выговориться, и так уж случилось, что я в этот момент оказалась рядом. Я смогла подобрать правильные вопросы. То же самое было и со мной. Он был здесь. По крайней мере, именно это я говорила сама себе, потому что прекрасно понимала — «завтра» ничем не будет отличаться от прошлой недели. Нам следовало возвращаться к реальности. Той реальности, где Деймон желал бы, чтобы он никогда не был со мной знаком.
Ни один из нас не проронил ни слова до тех пор, пока мы не дошли до порога. В гостиной горел свет, поэтому, когда я, наконец, заговорила, мой голос был приглушен:
— Что теперь будет?
Руки Деймона, вытянутые по бокам, сжались в кулаки. Отведя взгляд в сторону, он не ответил.
Я отвернулась. За секунду, которой мне хватило только на то, чтобы моргнуть глазами, Деймон скрылся из виду.
***
— Ты совсем ничего не замутила на выходных? — Лесса указала пальцем на Кариссу, позади себя. — Твоя жизнь не намного оживленнее, чем у Кариссы.
Карисса закатила глаза:
— Не у всех родители уезжают на выходные в Северную Каролину. Мы не настолько круты, как некоторые.
Разумеется, я не могла сообщить им, что у меня был в высшей степени «оживленный» уик-энд, в течение которого я чуть не попала под грузовик и узнала о существовании внеземных цивилизаций. Поэтому я всего лишь пожала плечами и начала пролистывать тетрадку.
— Я просто отдыхала дома.
— Я могу понять, почему. — Лесса кивнула в сторону входной двери класса. — Я бы сделала то же самое, если бы жила по соседству с этим.
— Тебе бы родиться парнем, — заметила Карисса, подавляя улыбку. Эти двое постоянно пререкались — одна была слишком сдержанной, другая, наоборот, без тормозов. Мне все время казалось, что я наблюдаю теннисный матч между ангелом за левым плечом и демоном — за правым. И, конечно же, мне не надо было поднимать глаз, чтобы понять, о ком они вели речь.
Деймон.
Прошлую ночь я почти не спала. Я решила, что утром во вторник буду вести себя так, словно ничего не случилось. Поэтому я просто игнорировала его, потому что именно так я обычно поступала до того момента, как узнала, что он не из нашей Галактики.
И у меня неплохо это получалось, пока он не сел позади меня, и я не почувствовала его ручку. Медленно, я положила карандаш на стол и непринужденно оглянулась.
— Да?
Черные, как сажа, ресницы опустились, но я все же успела заметить в его глазах блеск.
— Наш дом. После школы.
Шумный вдох Лессы, последовавший после его слов, несколько смущал. Я знала, что должна была быть рядом с Деймоном, пока несчастный след поблекнет, но мне не слишком нравилось, когда мною так демонстративно командовали.
— У меня есть планы.
Его голова слегка склонилась набок.
— Прошу прощения?
Маленький дьяволенок где-то очень глубоко в моем подсознании наслаждался его удивлением.
— Я сказала, у меня есть планы.
Повисла секундная тишина, и тут он улыбнулся. Его улыбка не казалась такой уж умопомрачительной, но была очень близка к тому.
