Необручница: На острове любви (СИ) - Эфф Юлия
Сир Брис заглянул ко мне, вид у него был виноватый, он и не пытался скрыть это. Я заверила его, будто сил во мне достаточно для сопровождения, но он отказался и повторил приказ — восстанавливаться. Якобы сегодня он всего час провёл в шахте, так что помощи не требуется, и завтра, наверняка, тоже. До обеда внимание займёт Его величество, а пачкаться ради четырёх часов — это только развернуться и набрать темп — смысла нет.
Без ответа остался мой вопрос: что со мной произошло, почему я упала в обморок.
— Поговорим, когда уедет Его величество, — вот и вся отговорка.
Райан посвящал всё внимание своему отцу, тоже минутки не выделил, чтобы заглянуть ко мне и хотя бы предупредить… Мне взгрустнулось от этих мыслей. Сомнения ехидно зашептали: «Ты здесь никто. Никому не нужна, пока есть другие!» И всё, что помогло бы меня почувствовать уверенней, — простые объятия, поглаживания по голове и фразы вроде: «Всё будет хорошо, потерпи, сладкая». Как будто я провинилась в чём-то. Звуки набравшего силу шторма только добавляли уныния.
Перевалило за полночь, а сон не шёл. Я лежала, обняв подушку, единственную мою подругу на сегодня, в которую можно было поплакаться; слушала завывания ветра и пыталась угадать силу сегодняшней бури, как быстро она успокоится — уже к рассвету или поворчит чуть подольше?
На какое-то время удалось задремать, как вдруг показалось, будто сильно хлопнула ставня. Возможно, это был всего лишь раскат грома, но сердце моё забилось. Убежать к сиру Брису? Не прогонит же…
Накинула шлафор и выскользнула из комнаты. Первого, кого увидела, — спящего в кресле инквизитора у дверей в комнату Его величества. Охранник укрылся пледом, и теперь ему сквозняк в коридоре из-за открытых дверей на террасу был нипочем. На самой террасе, у перил, стоял знакомый, как мне показалось в ночных чернилах, силуэт Райана в одной рубашке и штанах. Он стоял под ливнем, уперев широко расставленные руки в перила и задрав голову.
«Сумасшедший!» — пронеслось в моей голове. Что-то действительно случилось, если он стоит вот так, отрешённо, под ливнем, пытается охладиться, и не смеет зайти ко мне в комнату. Неужели стесняется гостей? Или его отец сказал нечто такое…
Я метнулась в его сторону, забыв обо всём на свете. Небесный грохот заглушал мои шаги, и инквизитор даже не пошевелился на своём посту. Я проскользнула на террасу и замерла всего на секунду — в меня мгновенно хлёстко полетели струи, с таким напором хватило бы минуты, чтобы потом мне пришлось отжимать всё — от волос до одежды. Райан не чувствовал моё приближение, поэтому вздрогнул, когда я обхватила его за торс сзади и прижалась лицом к холодной спине с прилипшей к ней рубашкой:
— Ты сумасшедший! Я тебя ждала, а ты…
Ошибку поняла почти сразу: это был не Райан. Тот, кого я обняла, пах незнакомо — и я отстранилась:
— Простите… Я ошиблась!
Мужчина повернулся. Сквозь потоки воды, заливающие мне лицо и глаза, я узнала Его высочество, Генриха Роланда.
— О, Ваше высочество, простите! — сделала неловкий книксен, едва не поскользнувшись на каменистом полу.
— Ничего страшного… Ана? — он как будто с трудом вспомнил моё имя. — А ты почему не спишь?
— Я почти всегда плохо сплю, когда шторм, Ваше высочество.
К этому моменту я чувствовала себя той самой летучей рыбкой, взлетевшей над водой, но касающейся её ногами. Даже под шлафором уже стекали холодные, мерзкие струйки. И как теперь уйти так, чтобы Его высочество не обиделся? Он стоял с видом, словно испытывал от своего мокрого состояния удовольствие.
Я поёжилась, обнимая себя руками.
— Иди сушись, Ана. Впрочем, и мне достаточно, — он протянул руку перед собой, указывая на двери. Я повернулась, и кончики пальцев прикоснулась к спине, подталкивая или помогая идти сквозь беснующийся ветряной поток.
Он плотно закрыл за собой двери на террасу, и сразу стало слышно чавканье намокшей обуви, моей и Его высочества. Даже инквизитор проснулся и подскочил, но властное движение руки его снова усадило в кресло.
— Отдыхай, Элиас, всё в порядке, — сказал ему сир Генрих.
Покои Его высочества находились дальше моей комнаты, через три двери, я остановилась возле своей, сделала книксен, прощаясь и с досадой думая о том, как теперь высушить плотный шлафор и туфли, если толком не умею разжигать и увеличивать огонь в камине.
— Принеси мне кружку горячего отвара, Ана, будь добра. Только переоденься в сухое, — равнодушно попросил принц, привыкший повелевать и не задумываться о потребностях простых людей.
— Будет сделано, сир, — я поклонилась перед тем, как скрыться в своей комнате.
Опустила щеколду и сняла с себя у порога всё, чтобы не мочить ковры. Стуча зубами, сначала пробежала в купальню, где было ещё прохладнее, чем в спальне, отжала волосы над лоханью, подхватила простыню, чтобы немного осушиться, и только потом достала из шкафа нижнее платье и оделась в сухое.
Сир Брис ещё на днях заменил мой котелок, в котором я кипятила отвар, на изящный чайник и подставку. Теперь огненный артефакт клали снизу, на небольшую металлическую решётку, и он грел чайник. Я поставила готовиться отвар, затем отжала брошенную одежду и развесила возле камина, в котором едва теплился огонь.
Через минут десять отвар был готов, настояться, конечно, он не успел, я налила его в кружку, из которой пил сир Брис, находясь у меня, и понесла Его высочеству. Инквизитор опять чутко поднял голову и опустил, натягивая на себя плед.
Дверь в комнату сира Генриха открылась почти сразу, едва я постучала. Принц вышел, принял из моих рук горячее варево, поблагодарил. Волосы его выглядели абсолютно сухими, как и он сам, будто не стоял только что под ледяными струями. Я шмыгнула носом, поклонилась и с облегчение представила, как сейчас вернусь к себе, брошу артефакт в лохань и буду греться в горячей воде, а потом, возможно, усну.
— Почему ты до сих пор мокрая? — сделав глоток и оценив аромат трав, выращенных моей госпожой, спросил Его высочество.
— Я не умею пользоваться магией, сир, — пробормотала я, отступая: от таких важных гостей лучше держаться подальше, хотя Йара, наверняка, воспользовалась бы ситуацией.
— Зайди, — коротко приказал Его высочество и посторонился, пропуская меня в комнату.
Я попыталась отказаться, сославшись на то, что слишком поздно, и я хотела бы вернуться в постель. Фразу не договорила: надо мной словно посмеялось провидение — я чихнула, едва успев прикрыть лицо рукавом.
— Зайди. Высушу — потом иди, куда хочешь. Это займёт минуту.
Помотала головой, и тогда меня безжалостно за плечи втащили в комнату, прикрывая за мной дверь. Его высочество поставил кружку на столик, вернулся ко мне, не сделавшей ни шага вперёд с того момента, как меня отпустили. Поднял обе руки и, не прикасаясь, провёл ладонями сверху вниз — от головы до талии.
На меня словно подул жаркий летний ветер, забирая влагу из волос и моментально согревая, что вызвало мурашки.
— Так лучше? — Его высочество наконец позволил себе эмоцию в голосе — лёгкую иронию.
— Благодарю, ваше высочество, — пробормотала я, чувствуя, как по телу бегают мурашки от приятного тепла. — Я могу идти?
— Иди.
Знакомое равнодушие вернулось в его голос, напоминая о похожем настроении сира Бриса в первые два месяца нашего знакомства. Я пожелала благостной ночи, потом спохватилась, не нужно ли ещё чего гостю. От помощи отказались, и я с облегчением покинула комнату. Свернула налево, постояла у двери моего господина, не решаясь постучать или же войти без приглашения. Приложила ладонь к холодной поверхности, как будто ментальная, никчёмная, магия, подсказала бы, ждут меня или нет.
В чём я сомневалась? Конечно же, меня сегодня не ждали… Рука опустилась сама собой. Я обессилела от одной мысли о том, что вдруг оказалась не нужна никому из тех, кто давал торжественную клятву защищать меня. Именно сейчас я нуждалась в этом — в защите от тяжёлых мыслей.
Прикоснулась ладонями к холодной стене рядом с дверью и прижалась лбом, глотая подступивший ком разочарования и позволяя первой слезе, предвестнице намечающегося убийственного настроения, упасть вниз. Нужно было собраться, негоже реветь тут, на виду у инквизитора. Оторвалась от стены и повернулась, чтобы уйти в направлении своей комнаты.
