Алина Борисова - За синими горами (СИ)
Но хуже всего — неуловимо другой была и речь. Да, тот же язык, и те же слова. Процентов на восемьдесят. Но даже они произносятся с какой-то непривычной, иной интонацией. А есть еще двадцать процентов того, что мы вовсе не говорим, называем иначе, фразеологизмы, просторечия, жаргон… Мне, с годами, уже не вспомнить и на бумаге не передать, но в те дни, когда я оказалась за горами, моя речь отличалась от речи местных весьма существенно. И они это слышали столь же хорошо, как я. И, может, еще и поэтому поверили в мою историю куда быстрее, чем я надеялась.
Но убедить охотников оказалось не главным. Поскольку четверо поймавших нас ребят в этой организации ничего не решали. А с их начальником все было совсем не так просто.
С ним я познакомилась сразу же, как тяжелые створки глухих железных ворот закрылись за нашим грузовиком. Невысокий мужчина под пятьдесят в таком же пятнистом комбинезоне, как и у наших ловцов, стоял на крыльце двухэтажного здания в нетерпеливом ожидании. С ним связались по рации еще в дороге, и потому он знал, кого привезли.
Я выпрыгнула наружу сама, Ясю осторожно передали с машины на руки Лехи, и он так и предстал перед начальством с вампиршей на руках:
— Вот…
Яся лежала у него на руках неподвижно, расслабленно, запрокинув назад голову и полуприкрыв глаза. Я отчаянно надеялась, что в этом больше страха и притворства, чем реального недомогания. Все же она не подросток из моей сказочки, она взрослая здоровая вампирша. Вот только беременная. А как беременность влияет на все эти вампирские энергопотоки, я даже предположить не могла.
— Гляди-ка, даже не вырывается, — с каким-то удивлением, смешанным с усмешкой, проронил начальник, жадно разглядывая пленницу.
— Так молоденькая совсем, слабая. Серебрянка ее едва не убила.
— Слабая она, как же. Даже будучи без сознания тебя завораживает. А может и притворяется обморочной, чтоб ты нюни-то распустил, — жестко обрывает его старший. — А ну-ка, передай ее Егорову, пусть в клетку посадит, мы там подготовили уже все. Егоров, — он кивает одному из тех, что ждут нас во дворе, — прими.
Яську уносят. Я тянусь было за ней, но меня решительно удерживают за предплечье.
— Какая все же чудовищная красота, — задумчиво замечает начальник, глядя вслед бездыханной вампирше. И оборачивается ко мне. — А ты, значит, жертва?
— Если только ваша, — пожимаю плечами. — Поскольку свободы меня лишили именно ваши люди.
— Ага, а с ней ты просто играла на лугу. Ладно, проводите ее в кабинет. И пусть Каховский придет. Он у нас самый грамотный, — как-то недобро усмехается начальник, — вот пусть протоколы и пишет.
Кабинет… Ну, кабинет и кабинет, ничего особо примечательного там не было. Необжитой разве что. Какой-то непроходимо казенный. Ни мягкого кресла для начальственно-любимого себя, ни каких-то дорогих этому самому начальнику вещей — будь то фотография в рамочке или грамота на стене. Здесь не вручали грамот за особые заслуги? Ну, хоть вымпел какой, знак отличия именно их… бригады? отдела? подразделения? А, собственно, у кого мы вообще?
Именно об этом и спросила, сразу после начальственного: «итак, фамилия, имя, отчество…».
— А вы, простите, кто? Люди, поймавшие нас, не представились. Вы — тем более. Прежде, чем что-либо говорить, хотелось бы понять, с кем я имею дело. Вы Стражи Границы? Стражи Правопорядка? Просто группа друзей, начитавшаяся книжек про Дракос… Дракулу?
— Ишь, какая прыткая! Книжек мы, видите ли, начитались! — недобро смотрит на меня «большой начальник». — За книжками — это вон к нему, — он кивком головы указывает на вызванного вести протокол мужчину. Довольно молодого, но не слишком спортивного на вид. — А мне все больше протоколы вскрытия читать приходится. О результатах деятельности таких вот красавиц с красавцами, как с тобой доставили. Девять трупов только за последние шесть дней. И все — в этом районе! Ты была бы десятой, не будь наш отряд срочно передислоцирован этот город и не начни прочесывание местности. Так что меньше гонору, и начинай отвечать на вопросы. Фамилия? — последнее он просто рявкнул.
— Алентова.
Он так и не ответил, кто он, или, вернее, кто они. Но было уже не важно. На самый главный вопрос он, сам того не зная, ответил. Нас ждали. Специально подготовленные и обученные люди. Именно в том месте, где мы должны были появиться. Потому что некие вампиры вот уже неделю старательно привлекали к этому месту внимание местных «охотников на ведьм». И привлекли.
Шесть дней назад, если верить тому, что я услышала у Владыки, прохода по реке еще не было. Граница была закрыта. Абы кто, даже из вампиров, здесь не шлялся. На пересечение Границы нужен пропуск. А если пропуск есть, то пересечь ее можно где угодно. А если ты ее пересек…
Яся была права, отпуская меня «погулять» Владыка рассчитывал, что мы не вернемся. Запугивая Ясмину, что с детства боялась его до нервной дрожи, удаляя от нее всех, кто мог бы ее остановить и образумить, выставляя меня напоказ на том приеме… И эти сожаления Ноэра, что меня «можно было бы использовать по-другому»… И то, как жестоко покарал Ноэра Владыка — не за то, что «жрал», нет, за то, что мешал мне слушать и чуть не сорвал ему всю игру.
А Яська чувствовала, но… Но дала себя убедить, слишком уж хотелось спастись. Спаслась. «Как Ара». В этом тоже был смысл, она должна была знать, почему погибает, должна была понять перед смертью, кто и за что… Полагаю, она поняла. Куда быстрее, чем я. Но вот объяснить мне уже не успела.
— Имя? — допрос продолжался.
— Лариса.
— Отчество?
— Простите?
— Отчество. Твое. Как.
Терпением он не отличался.
— Я не понимаю вопрос.
— Отец у тебя есть? — с тяжелым вздохом, словно сомневаясь в моем душевном здоровье.
— Конечно.
— И зовут его как?
— Сергей Алентов.
— Значит впредь на вопрос «отчество» ты всем отвечаешь «Сергеевна», не морочишь людям голову и не тянешь время, — разъясняют мне с еще одним вздохом. — Далее. Дата и место рождения.
— Двадцать шестое апреля семь тысяч четыреста семидесятого года, гор…
— Семь тысяч? Ты у нас еще и девочка из будущего?
Некоторое время просто смотрю на него недоуменно, потом вспоминаю:
— Ах, да. Мне говорили, у нас с вами разное летоисчисление. Но по-вашему я не знаю.
Энтузиазм ушел. Подъем, злость, непокорность, уверенность «пробьемся!» — все ушло. Наваливалась усталость. И апатия. Не было побега. Прорыва наперекор всем и всему. Была ловушка, куда завлекли Яську, сыграв на ее страхах и на ее совести (или жалости к людям) — не так уж плохо знал Владыка свою приемную внучку. А я всего лишь исполнила роль приманки. Должна была завлечь. И завлекла… Лоу был прав, Владыка не простил… Лоу был прав, я ее погубила…
