Лав Кэти - Клыки и воспоминания
Джейн вздрогнула.
Рис забрался в ванну вслед за ней, встав прямо перед Джейн.
Она принялась пожирать его глазами: до боли красивое лицо, подтянутое мускулистое тело, напряженный толстый член. Рис выглядел воплощением силы и красоты. Словно бог, поднимающийся из морских волн.
Рождение Венеры.
Моргнув, она подняла взгляд к его лицу. Он смотрел на нее, в его глазах горел голод.
Взяв мочалку, лежавшую на краю ванны, Рис окунул ее в воду и начал водить влажной тканью по плечам Джейн. Капельки потекли по рукам, по ноющей груди, по изгибу живота.
Джейн задрожала — вода, остывая, дразнила кожу, добираясь до всех нервных окончаний.
— Это значит, что тебе нравится? — прошептал Рис, повторяя эту дивную пытку, и вновь струйки сперва горячей, потом холодной воды полились по ее возбужденному телу.
— Да. О да!
Закрыв глаза, она инстинктивно качнулась к Рису. Ей хотелось почувствовать на себе его руки, чтобы утолить эту жажду, снедающую ее изнутри.
Очередной поток воды заструился по ее телу — огонь, затем лед.
Открой глаза. Взгляни на меня. Смотри, как я люблю тебя.
Она повиновалась голосу в голове, слишком возбужденная, слишком жаждущая, чтобы беспокоиться о том, откуда он взялся. Джейн просто знала, что должна откликнуться.
Она взглянула на Риса, как раз опустившего голову, чтобы слизнуть капельку воды, зацепившуюся за ее напряженный сосок.
Будто дождинка на розовой ягодке малины.
Язык скользнул по затвердевшей вершинке, и ноги Джейн словно отказались дальше удерживать тело. Рис поймал ее и крепко прижал к своей мускулистой груди.
— Может, нам следует продолжить твое купание сидя? — Самодовольная улыбка скривила его губы.
Ему есть чем гордится. Никто не способен заниматься любовью так, как этот мужчина.
Рис развернул Джейн и опустился в горячую воду. Руки обхватили ее бедра, усаживая Джейн между его ног.
Вода обволокла грудь, а лоно, оказавшись в окружении тепла, тут же. Но она знала, что в отличие от мужчины, прижимающегося к ее спине, вода — любовник слишком иллюзорный.
Словно в подтверждение этой мысли, руки Риса обернулись вокруг нее, накрывая грудь.
Он принялся ласкать ее, и вода чуть защекотала набухшие соски, стиснутые его пальцами.
Рис наклонился, прижимаясь к ее спине; волоски на его груди казались шелковистыми и грубыми одновременно. Он дотянулся до встроенной в бортик ванны мыльницы и принялся вертеть брусок мыла в руках; с длинных пальцев потекла пена.
Кусок мыла вдруг выскользнул из его ладоней, плюхнулся в воду и затерялся где-то под их сплетенными ногами. Впрочем, внимание Джейн тут же переключилось с утонувшего мыла на Риса, который принялся намыливать ладонями ее грудь, массируя так медленно и нежно, что дыхание и сердцебиение Джейн окончательно сбились с ритма.
— Нравится? — прошептал он ей на ухо… А может, и нет. Может, это опять его греховный голос отражается эхом в ее голове.
В любом случае ощущения были восхитительными.
Застонав, она уронила голову ему на грудь, а его руки продолжали скользить по ее нежной коже.
Затем ладонь медленно опустилась на живот.
Смотри, Джейн. Смотри, как я ласкаю тебя.
Ей удалось поднять голову, хотя от желания Джейн ослабела настолько, что не могла сосредоточиться на чем-либо, помимо его рук.
Взгляни, милая.
И его голоса.
Открыв глаза, она посмотрела туда, где он ее касался. Ее завораживал вид больших ладоней, движущихся по бледной коже. Одна рука все еще была на груди, терзая напряженные соски, другая перебирала волоски между бедер. Крошечные завитки будто искушали Риса прикоснуться.
Он не стал противиться соблазну, но удостоил Джейн лишь легким, едва уловимым касанием. Следующее движение оказалось настойчивее, но пальцы все же внутрь так и не проникли, так и не добрались до той точки, которая просто умоляла о том, чтобы до нее дотронулись.
Когда он в третий раз провел пальцами по ее лону, прослеживая контур сомкнутой расщелины, Джейн дернулась, умоляя его больше не дразниться.
Терпение, Джейн.
— Не могу, — прошептала она, отвечая голосу, родившемуся у нее в голове. — Пожалуйста, дотронься до меня.
Его грудь, прижимающаяся к ее спине, дрогнула от довольного смеха, и это — как и все, чему причиной был Рис — еще больше возбудило Джейн.
Впрочем, он смилостивился, скользнув глубже и принявшись ласкать ее. Теплое давление воды чередовалось с мимолетными касаниями мозолистых пальцев. Снова вода. Еще одно движение пальцев. Возбуждение Джейн нарастало с каждой секундой. Она вытянула руку и поймала его ладонь, тесно прижав ее к себе.
Другая рука Риса опустилась и легла сверху, словно он пытался запомнить, чего именно она хочет, с какой скоростью и с каким нажимом надо двигать пальцами.
Я хочу знать о тебе все.
Она застонала. Это мысль была такой эротичной, такой захватывающей. Прижимая к себе его ладонь, она показывала ему, что надо делать. Вторая рука послушно повторяла все движения.
Я хочу, чтобы ты знал обо мне все.
Джейн застонала, и стон заметался между кафельных стен ванной. Она уже не понимала, кто их них ведет эту партию. Точно ей было известно лишь одно — его прикосновения идеальны.
Ее попка приподнялась со дна ванны, когда на Джейн нахлынула первая волна наслаждения, наполняя ее, затапливая, захлестывая.
— Рис! — выкрикнула она, или, может быть, только подумала.
Постепенно неистовое цунами ее оргазма начало затихать. Волны удовольствия улеглись, и острые ощущения сменились удовлетворением.
Я хочу, чтобы ты вечно была со мной.
Любовь просто переполняла сердце Джейн.
Она уронила голову на грудь Рису.
Да.
— Да.
Она тоже этого хотела. Она любила Риса.
Глава 20
Рис плеснул в стакан виски и одним глотком выпил половину обжигающего рот напитка.
Он трус.
Отсиживается здесь, в библиотеке, пока Джейн нежится в ванной, ее великолепная кожа розовеет от горячей воды, а тело готовится вновь страстно отзываться на его ласки.
Она дала ему именно то, в чем он нуждался. Открылась ему. И он оказался связан с ней так, как не получится больше ни с одной женщиной.
Однако после того как ее накрыл оргазм, Рис сбежал. Джейн не знала об этом. Он сказал, чтобы она отдыхала и наслаждалась купанием, а он пока отлучится на кухню и вернется с какой-нибудь едой.
Рис бросил ее одну, потому что… Как там выразился Себастьян, когда брат представлял ему «невесту»? Ах да! Потому что у него поехала крыша.
