Ясмина Сапфир - Убить нельзя научить
Полутьма спасала мои глаза от пестроты одежды леплеров. Даже промаргиваться не потребовалось. Хотя их «вечерние туалеты» отличались от будничных, также как фрак от цыганского наряда.
Мало того, что рубашки и штаны были разного, бешеного цвета, с узорами непременно тоже бешеного оттенка. Так ведь ребята надели еще и жилетки! И, конечно же, они были бы не леплерами, если бы жилетки не то чтобы совпадали по цвету, хотя бы гармонировали с остальной одеждой. Последним штрихом на голове каждой «живой палитры» красовалась бандана, или что-то очень похожее. Банданы испещряли мелкие аляповатые кляксы нескольких оттенков. И каждая клякса, буквально каждая, не совпадала по цвету с остальными деталями гардероба и непременно с ними же не сочеталась.
Как можно откопать такое количество несочетающихся цветов, для меня осталось загадкой.
Пояса, клепки леплеров мигали всеми цветами радуги и еще несколькими оттенками.
Чувство стиля, уже умершее во мне недавно, дважды перевернулось в гробу и подозрительно затихло. Боюсь, с горя обращалось в вампира.
Танцевали леплеры как роботы, у которых закончились батарейки. Так и чудилось — вот-вот они совсем «встанут».
От ритма движения леплеров не зависели совсем. Их танец жил сам по себе, музыка сама по себе. Любые совпадения можно было смело списать на случайность.
Под бешеный пумц-думц, веселый рок-н-ролл, тяжелый металл леплеры танцевали одинаково. Лениво и медленно приподнимали расслабленные руки, ни в коем случае не выше чем на две ладони, и опускали. Лениво и медленно покачивали головами, и очень редко покачивали туловищами. И ни разу, ни разу, не сдвинулись с места. Самым интересным движением мне показались неспешные выпячивания бедер. Бедро начинало свой долгий и тяжелый путь в одну сторону. Замирало так, словно его владелец планировал продемонстрировать нам свое искренне неуважение. В это время леплеры начинали крутить руками у висков — с чувством, с толком, с расстановкой. Словно оценивали интеллект тех, кто смотрит на их танец.
Ближе к центру «выкаблучивались» самые смелые. Свято убежденные, что их танец не грех показать общественности. Даже если сама общественность предпочла бы его не видеть.
Несколько «эльфов-терминаторов» извивались на полу, изображая нечто среднее между нижним брейком, танцем живота и движениями кобры на охоте. Временами их руки и ноги сталкивались, переплетались, цепляясь друг за друга, и на полу образовывался клубок тел. Позам «терминаторов» позавидовали бы даже йоги.
Живая скульптура напоминала очень сложную модель атома, где руки и ноги исполняли роли химических связей, а головы — молекул. Части тела бодро дергались в такт в тщетном усилии «развязаться». Но вместо этого живая скульптура подпрыгивала на полу, как мячик.
Добросердечные соседи помогали не сразу, только вдоволь похихикав.
Невдалеке от «модели атома» танцевало несколько десятков «иванушек интернейшенал». Огромная группа выстроилась спиралью. Медленно, трясясь, как в ознобе, они описывали над неподвижными ногами широкие круги торсом. Полузакрытые глаза и отсутствующие выражения на лицах не сулили ничего хорошего. Я грешным делом начала побаиваться, что в центре спирали с душераздирающим скрипом откроется дверь в потусторонний мир. Улыбчивые зомби, хохотушки-привидения и задумчивые Франкенштейны вылезут оттуда и присоединятся к вечеринке. Складывалось ощущение, что посреди всеобщей вакханалии их не сразу и заметили бы.
Чуть ближе к стене вытанцовывали несколько «медиков». Я затруднилась определить стиль, хотя отучилась в балетной школе без малого четыре года.
Они дружно приседали до пола и вращали обеими руками так, словно крутили то ли колеса, то ли рычаги.
Несколько студентов разных рас сидели у стены, кажется в состоянии полного и безграничного катарсиса, как выражался Мастгури. Они почти не двигались, лишь изредка руками в такт музыке и мычали.
Рядом выстроилась батарея прозрачных бутылочек с жидкостью болотного цвета. Я сделала себе зарубку, что к «болотной воде» лучше не прикасаться.
В отличие от студентов, преподы больше трех не собирались.
Зато высились над толпой как карандаши над огрызками таких же карандашей. Вроде бы похожи, но гора-аздо длиннее.
Почти в самом центре зала сгрудились пары.
Одни прижимались и терлись друг о друга так, что, казалось, я снова на сеансе жесткого порно. Вторые танцевали, чуть касаясь партнера вытянутыми руками и едва заметно шевелясь в такт.
Третьи прислонились друг к другу так, словно не прислонись они хотя бы к чему-то, рухнули бы навзничь. Уютно устроив головы на плече партнера и закрыв глаза, они мерно покачивались, как на волнах.
Судя по танцам, визгам, что перекрывали даже убойно громкую музыку (если под нее убивать, никто не услышит крики жертвы), вечеринка удалась. Запах универсального мерила веселья и бесшабашности — сильного алкоголя — в прямом смысле слова сбивал с ног. Казалось, меня с головой окунули в медицинский спирт. Захотелось немедленно закусить. Соленым огурцом. Нет, банкой соленых огурцов. Нет, двумя банками. А потом залпом выпить весь рассол.
Откуда взялись эти крепкие напитки?
Я пригляделась повнимательней, и зацепила взглядом прямоугольник света, в дальнем углу зала. Он обрамлял дверь, на которой временами загоралась зеленая надпись «КАФЕ». Оттенок ее недвусмысленно так предсказывал, какой цвет лица обретут те, кому залить в уши музыку для драйва мало. Требуется еще залить чего-нибудь горячительного в горло. И с первого же взгляда становилось ясно — погорячились смельчаки изрядно.
Из кафе вываливались студенты и преподы со стаканами, бутылками и странными сосудами, похожими то ли на женскую фигуру, то ли на гитару.
Волосы и одежду присутствующих словно развевал ветер. Я поискала взглядом вентилятор, но его нигде не было. Зато в глаза бросился Мастгар.
Он пришел на вечер с Лицией, и вдвоем они насвистывали что-то в дефекты прикуса. От беззубой пары во все стороны разлетался веер слюны. Благодаря этому они лихо вытанцовывали на свободной площадке радиусом не меньше двадцати метров. Вытанцовывали нечто среднее между брейком, вальсом, танцем живота и пляской скандров в ожидании, когда закончится электроток.
Пока я оценивала насколько все запущено, музыка прервалась. На секунду все вокруг стихло, только «иванушки интернейшенал» у колонок продолжали петь, как ни в чем ни бывало.
На нас обрушилась мелодия танго. Большинство обитателей танцпола и не подумали сменить стиль. Зачем оглядываться на такую мелочь как мелодия, ритм, если тело просит движения?
