Лика Лонго - Темная вода
— Надь, ты уверена в Игоре? — зашипела я, схватив ее за локоть. От такой прямоты она оторопела.
— В смысле? Что за вопросы?
— Ну просто скажи — уверена или нет? — Я старалась говорить как можно быстрее, пока Игорь не вернулся.
— Ты что, дура? Конечно, уверена! Да в чем дело-то? Отпусти мою руку!
— Извини. Я кое-что узнала о нем. — Я обернулась. Он все еще разговаривал. — Мне кажется, он замешал в одном не очень хорошем деле, а нас с тобой только использует…
Надька вылупилась на меня как на умалишенную.
— Полин, ты что? Солнцем напекло? Какое еще нехорошее дело?
— Я понимаю, это прозвучит глупо, но мне кажется, Игорь нас всех подставил. Только я еще толком не разобралась, как...
— Подставил? В чем же, хочется мне знать?
— Я пока не могу тебе сказать, но он совершил что-то плохое, и это касается меня.
— Тебя? Да у тебя после похищения мания преследования, что ли? Или мания величия — типа нашей москвичке все хотят насолить? Хотя нет, подожди, не говори ничего! Извини, подруга, но ты мне просто завидуешь! С Семеном поссорилась, а тут мы тебе глаза мозолим своей любовью! Вот в чем дело!
— Да тише, тише! — зашипела я на нее, пропустив все сказанное мимо ушей. Сейчас не до глупых девчачьих разборок. Впрочем, какой реакции я ждала от нее? Смешно было бы думать, что Надька обнимет меня и скажет: «Ну конечно, Полиночка, Игорь настоящий злодей и всех нас использовал». Черт! Он уже идет сюда!
Из последних сил я постаралась изобразить на лице равнодушие, но, взглянув на Надьку, Игорь понял, что между нами бурлит ссора. Она выглядела оскорбленной, буравила меня глазами, но ни слова все-таки не сказала.
— Девочки? Что стряслось? — спросил удивленно Игорь, оглядывая нас. — Что-то не поделили?
— Да не, у Полины голова разболелась, она собирается домой… — процедила сквозь зубы Надька. Она была похожа на разъяренную мегеру. Вот что делает влюбленность: сейчас моя подруга стояла на стороне Игоря, возможно, моего врага. Что ж, тем лучше — мне не придется изобретать предлог, чтобы смыться отсюда.
— Да, я тут подумала… — начала было я, но Игорь перебил меня:
— Да, ты что-то плохо выглядишь! Наверное, зря мы тебя вытащили! Ты правда домой поедешь?
— Да, поеду, — ответила я, как мне показалось, слишком растерянно, но тут же взяла себя в руки. — Я тогда на автобусе доберусь, а вы оставайтесь!
Мне показалось, или Игорь усмехнулся?
— Ну, смотри сама, давай мы тебя тогда хотя бы на автобус посадим! — Он вновь стал приветливым и дружелюбным. Надька, сложив на груди руки, молчала. — А вот, кажется, и автобус!
Действительно, как будто по заказу, из-за угла выехал «Мерседес» с надписью «Бетта — Геленджик» на лобовом стекле.
— Хорошо повеселиться! — выдавила я из себя, натянуто улыбнувшись.
Я быстро заскочила в автобус, уселась на сиденье и посмотрела в окно. Игорь одной рукой обнимал за талию Надьку, которая надулась как мышь на крупу, а второй махал мне, как бы желая счастливого пути.
Пока мы тащились до Бетты, я впала в какое-то оцепенение и очнулась, только увидев знакомые улочки. Почти бегом я помчалась к дому. Еще не стемнело, но на кухне горел свет.
Громко работал телевизор. За столом сидела мама и плакала, закрыв лицо руками. Над нею стояла растерянная бабушка, она гладила маму по плечу, что-то тихонько приговаривая.
Вот оно — страшный сон, будто вдруг произошедший наяву. А я так надеялась увидеть сидящих за чашкой чая маму, рассказывающую больничные истории, и смеющуюся бабушку. Я почувствовала, как ноги становятся ватными, а сердце бешено колотится.
— Что случилось? — закричала я, и голос показался мне чужим, каким-то неестественным и скрипучим.
Мама подняла на меня заплаканное лицо, промычала что-то в платок, который сжимала в кулаке, и снова, всхлипывая, уткнулась в ладони. Она будто и не увидела меня. Дикими глазами я уставилась на бабушку. Та тяжело вздохнула и тихо пояснила:
— Отца арестовали сегодня за получение взятки.
Пошатываясь, я села на табурет. Мама продолжала плакать, я начала разбирать то, что она бормотала: «Родной... что же теперь будет-то... о Господи, помоги...» Не в силах выносить это зрелище, от которого внутри у меня все разрывалось, я вскочила с места. Мне трудно было дышать — не хватало воздуха.
Глава 13
Я вышла за дверь и присела на ступени старенького крыльца. Отсюда до меня доносились всхлипывания мамы. Как она переживает за отца! А ведь столько раз заявляла во всеуслышание, что он испортил ей жизнь и загубил ее молодость. Что видеть больше его не хочет. Что знать о нем не желает. Наверное, я что-то не поняла в их отношениях...
Конечно, с папой все подстроено — это ясно как Божий день. Более честного человека, чем мой отец, не найти. Я совсем не удивилась, что мама и бабушка не сказали мне: «Ты же понимаешь, Полиночка, что папа невиновен?» Мне не требовалось говорить об очевидном. Думаю, в милиции Бетты все это тоже отлично понимают.
Желтый кленовый лист тихо опустился рядом со мной. Где-то в кустах нежно-нежно зачирикала какая-то маленькая птичка. Тоже, наверное, чья-то мама… Впервые за этот бесконечный день слезы наконец-то хлынули из глаз. И на душе стало немного легче: конечно, я должна быть рядом с мамой, должна помочь ей, поддержать ее. Как ни странно, груз ответственности немного отвлекал от другой боли. О Семене я еще успею подумать, главное сейчас — помочь маме. И папе.
Нужно привести в порядок эмоции. Никаких слез, ахов и охов. Я взрослый человек — с сегодняшнего дня. Но глаза не желали подчиняться, слезы все текли и текли по щекам теплыми струйками. Я так решительно поднялась с крыльца, что старенькие ступени затрещали. Нужно хотя бы полчаса побыть одной, собраться с мыслями. Ноги сами понесли меня к узкой тропинке, на которой я уже знала каждую кочку и каждый торчащий из земли корень. Через несколько минут я была внизу, на пляже. Уже почти совсем стемнело, пляж пустовал, и я старалась не смотреть на запертую будку спасателя. Я подошла к самой кромке воды. Море сегодня было удивительно тихим, как будто сонным.
«В третий раз он закинул невод». Смилуйся, государыня-рыбка! Пуще прежнего старуха лютует, не дает старику мне покоя...» — Чтобы заглушить душевную боль, я повторяла про себя эти знакомые с детства строки. Помню, как бабушка читала мне сказку о золотой рыбке: на улице лил дождь, а мы с ней уютно расположились за кухонным столом под розовым абажуром, пили чай и осуждали жадных старух... Я решительно отмела от себя это теплое воспоминание. Все, с детством покончено, начинается моя взрослая жизнь, где я отвечаю за себя и за других людей. Я опустила руки в холодную морскую воду и склонилась, чтобы умыть ею горящее от слез лицо. Ниже, еще ниже. И вдруг моя голова оказалась под водой. Это произошло молниеносно — чья-то сильная рука схватила меня за шею и втянула в воду. Галька больно царапала лицо, вода тут же залилась в нос, рот, легкие. Инстинктивно я попыталась вырваться из цепкой хватки, но она была железной. В голове поплыло. «Скорее бы все закончилось, — безвольно подумала я. — А как же мама?» — промелькнула было мысль, но на смену ей тут же пришло безразличие. Я ждала смерти как избавления.
