Марина Суржевская - Отражение не меня. Сердце Оххарона
Паладин повернул голову и посмотрел на прижавшуюся к его боку девочку. Уголки губ мужчины снова дернулись, словно он с трудом сдерживал улыбку.
— Это дух–наставник. Очень почтенный и мудрый ори–ол Энлей Хамар, — он кивнул висящей в воздухе фигуре, прижал ладонь к груди и тоже поклонился.
Незабудка шумно засопела.
— Шариссар — Рей, — все тем же шепотом на всю комнату сказала она. — Я должна тебе что–то сказать.
— Да, Сиера? — паладин склонил голову, изображая внимание.
— Вы, наверное, не заметили… Может, дел было много, но этот… хамар умер. И стал привидением!
Шариссар внимательно посмотрел на потолок, хотя уже понял, что в случае с этим ребенком Затейник Мрак предпочитает не вмешиваться. Возможно, его все это забавляет. Дух у стены засиял, потому что, конечно, тоже все услышал.
— Я умер очень даже заметно, юная риара, — изрек он. — Меня хоронили сами королевские советники и провожали мои останки с величайшем почтением! И весь месяц, пока рос Цветок Мрака, самые красивые жрицы танцевали у моего дерева, освещая мне дорогу в ночи. В мою честь зажгли пять тысяч огней, и целый город можно было осветить этим светом. Так что моя смерть была значительной, девочка. Но мне оказали честь и позволили вернуться, чтобы обучать молодого господина. Мои знания не должны были пропасть из–за того, что тело оказалось тленным, — дух помолчал и перевел взгляд с ошарашенной Сиеры на паладина. — При всем уважении, мой господин. Я ошибаюсь, или это прелестное и невоспитанное дитя — полукровка?
— Не ошибаетесь, ори–ол Энлей Хамар. И ваша новая ученица.
— Я? — изумилась Сиера.
— Она? — удивился дух. — Но я обучал лишь наследников чистой крови…
— Вы можете отказаться принять в Комнату Знаний сие… создание, — Шариссар заложил руки за спину. — Это ваше право, наставник.
Старик хмыкнул и подплыл ближе. Незабудка снова спряталась за паладина, но, увы, это не помешало осмотру.
— Что ж… Я вижу любознательность и живость натуры. Быстрый и острый разум. Смелость. Воображение. Тягу к знаниям… — Сиера чуть выдвинулась. — Однако наряду с этим и неусидчивость. Проказливость. Нетерпеливость. Излишнюю порывистость! Вольнодумство и тягу к приключениям. Занятный материал. Оставляйте ее, мой господин.
— Но… — Сиера осмотрелась, раздумывая, как бы ловчее сбежать, но Шариссар — Рей выдвинул ее из–за своей спины и кивнул духу.
— Я так и думал. До встречи, наставник. Удачи, Сиера, — он склонился к девочке и тихо добавил: — И советую тебе запомнить имя ори–ола Энлей Хамара с первого раза. Уж поверь мне.
— Благословения Мрака, мой господин, — с достоинством поклонился старик.
Паладин ушел, и у Незабудки открылся от изумления рот, когда дверь за ним захлопнулась, а потом… исчезла. Вот просто пропала со стены, и пока девочка хлопала глазами, старик постучал по белой стене длинной указкой, что возникла в его руках.
— Ну, что ж, не будем медлить, риара Сиера, — произнес он, и глаза духа зажглись предвкушающим блеском. — И должен предупредить, что Комната Знаний существует вне реальности, и выйти отсюда вы сможете лишь после того, как усвоите урок! Начнем ваше обучение!
И Незабудка даже пискнуть не успела, как ее усадила за стол и выдали длинный пергамент. А после… Лучше бы ее отправили к крысам! С ними и то было бы проще договориться, чем с противным и заумным старикашкой, пусть даже и духом!
И, похоже, этот отвратительный и гадкий ори — не помню- что — там — дальше только и ждал в своей круглой башне, чтобы замучить её знаниями до смерти!
* * *Шариссар
Проводника разбудили среди ночи, и он не сразу понял, что происходит. Испуганно прижал к груди мешочек с открывающими камнями, хлопая глазами и в ужасе палясь на паладина.
— Мой господин? — изумленно выдохнул он.
— Мне нужна Арка, — приказал Шариссар. — Прямо сейчас. В Острог.
— Ааа… — начал проводник, но замолчал, увидев взгляд паладина. Засуетился, пытаясь не показать своего изумления и не разглядывать полуголого господина. За свою долгую жизнь, большая часть которой прошла рядом с высшим, проводник ни разу не видел Шариссара в таком состоянии. Командующий армией Мрака стоял в одних штанах, босой, с голым торсом и чуть покачивался. Кажется, он не замечал, что стоит на земле, покрытой инеем, и холодный ветер, гуляющий в ущелье, его не беспокоил. И, похоже, дарей — ран был пьян. В стельку. И подобного проводник тоже не видел никогда.
Он бегло осмотрел метки на теле господина и торопливо отвернулся, молясь, чтобы его за это не казнили на утро, и уже истово жалея о своем любопытстве. Какой демон дернул его посмотреть на господина? А главное, заметить на его предплечье черный выжженный на коже браслет. Знак раба…
Проводник в ужасе уронил свои камни и согнулся, торопливо поднимая их с земли дрожащими руками. Он забормотал под нос воззвание к Мудрому Мраку, надеясь умилостивить коварного бога, что заставил его взглянуть на паладина в этот недобрый час.
— Скорее, — хрипло бросил Шариссар, и проводник подпрыгнул на месте.
К счастью, безумный страх не помешал проводнику установить камни и открыть переход. Шариссар сделал еще глоток из кожаного бурдюка и шагнул в подпространство.
Стражи Острога встретили его изумленными взглядами, но ничего не спросили. Лишь изумились тому, с какой скоростью их господин прошел мимо, торопясь в свои покои так, словно там его ждало что–то на редкость ценное.
В комнату Шариссар ввалился один и застыл, уставившись на кровать. Она была пустой. И запаха Леи тоже не было — значит, девушка так и не появлялась.
Он швырнул в стену пустой бурдюк и замер, пытаясь сосредоточиться и подумать.
Почему она не приходит?
Его метка зовет девушку к паладину, тянет сквозь миры. Но пока Лея бодрствуют, ее сознание сопротивляется, и потому она появляется лишь во время сна и почему–то только здесь. Возможно, крепость оказалась ближе всего к Хандраш. Шариссар откинул голову, ощущая жжение на лопатке. Его метка горела, пульсировала, болела.
— Где ты?
Он зарычал.
Почему она не появляется? Не спит? Но чем можно заниматься ночью, если не спать? Воспоминание о том её поцелуе, что он ощутил, заставило кровь паладина закипеть. Он зарычал, чувствуя, как обжигает ревность — горячая, бурлящая, жгучая и мучительная.
Она с ним? С тем, кто ее целовал? И от того не приходит?
Ярость ослепила, и его тело начало меняться, принимая наилучшую форму для убийства. Он сдержал обращение невероятным усилием воли, сжал виски.
— Убью!!! — рык вырвался из сухой глотки, а мышцы напряглись от желания ощутить под пальцами шею светлого мага.
