Лиза Смит - Дневники вампира: Темный альянс
- Я могу сделать кое-что, - сказала Елена, - но не уверена, захочет ли он такой помощи. - Она снова повернулась к Стефану. - Стефан, я могу исцелить раны, которые нанес Клаус. Этой ночью у меня для этого достаточно Силы. Но я не смогу исправить то, что сделала Катерина.
Оцепеневший мозг Бонни некоторое время пытался осмыслить эти слова. «То, что сделала Катерина?…» Но ведь Стефан еще несколько месяцев назад оправился от пыток, которым Катерина подвергла его в склепе. Потом она поняла. Катерина сделала кое-что еще. Она превратила Стефана в вампира.
- Прошло слишком много времени, - сказал Стефан Елене. - Если ты это сделаешь, я обращусь в горстку праха.
- Да. - Елена не улыбалась, просто спокойно смотрела на него. - Ты хочешь, чтобы я помогла тебе, Стефан?
- Чтобы я и дальше жил в этом мире теней?… - Голос Стефана понизился до шепота, а голубьте глаза смотрели в никуда. Бонни захотелось схватить его и встряхнуть. « Живи! » - мысленно твердила она ему, но побоялась сказать это вслух, опасаясь, что тогда уж он наверняка решит по-другому. Но потом она еще кое-что вспомнила.
- Мы должны пытаться . И не оставлять попыток, - сказала Бонни, и оба они обернулись к ней. Она в ответ посмотрела на них, выпятив подбородок, и заметила, что на светящихся губах Елены начинает проступать улыбка. Елена повернулась к Стефану, и тень улыбки словно передалась от нее к нему.
- Да, - сказал он тихо и добавил, обращаясь к Елене: - Я хочу, чтобы ты помогла мне.
Она наклонилась и поцеловала его.
Бонни видела, как сияние рекой мерцающего света льется от Елены к Стефану и окутывает его полностью. Это алмазное сияние поглотило его, так же как перед этим темный туман поглотил Клауса, пока все его тело не засветилось, как у Елены. На мгновение Бонни показалось, что она видит, как его кровь становится совсем прозрачной, наполняет каждую вену, каждый капилляр и исцеляет все, с чем соприкасается. Потом сияние стало слабее и превратилось в золотую ауру, а потом и аура исчезла, словно впитавшись в кожу Стефана. Рубашка у него по-прежнему была рваной, но тело под ней было упругим и крепким. Бонни, у которой глаза расширились от удивления, не удержалась - она протянула руку и потрогала его.
На ощупь - кожа как кожа. Никаких ран.
Бонни громко засмеялась от счастья, а потом, посерьезнев, подняла глаза:
- Елена… Еще Мередит…
Но Елена уже двигалась через поляну. Мередит, голова, которой лежала на коленях у Кэролайн, посмотрела на нее снизу вверх.
- Здравствуй, Елена, - сказала она почти нормальным, разве что слишком слабым, голосом.
Елена наклонилась и поцеловала ее. Снова потекла светлая струя, которая окутала Мередит. Когда она погасла, Мередит уже стояла на ногах.
То же самое Елена сделала с Мэттом, который успел очнуться и теперь в недоумении, но вполне осмысленно озирался по сторонам. Она поцеловала и Кэролайн; та перестала дрожать и выпрямилась.
Наконец она направилась к Дамону.
Он все еще лежал там, где упал. Мимо него летали призраки, не обращая на него никакого внимания. Свет Елены засиял прямо над ним, светящаяся рука дотронулась до волос. Елена наклонилась и поцеловала лежащую на земле голову.
Когда искрящийся свет потускнел, Дамон сел и тряхнул головой. Он увидел Елену и замер, а потом осторожно встал на ноги. Он ничего не говорил, просто смотрел, как Елена опять поворачивается к Стефану.
На фоне огня был ясно виден его силуэт. Бонни даже не заметила, когда рыжее пламя разрослось так сильно, что почти перекрыло золотое сияние, исходящее от Елены. Но сейчас она наконец обратила внимание на огонь и страшно забеспокоилась.
- Мой последний подарок, - сказала Елена, и начался дождь.
Это была не гроза, а просто сильный ливень. Он погасил огонь, залив всю окрестность и промочив одежду Бонни до нитки. Дождь был прохладным и свежим, и, казалось, смыл весь ужас последних часов, уничтожив все следы недавно происходившего тут кошмара. Бонни, зажмурившись, подставила лицо дождю, ей захотелось раскинуть руки и обнять его. Потом ливень прекратился, и она снова повернулась к Елене.
Елена смотрела на Стефана, и теперь на ее губах не было улыбки. Безмолвная скорбь вернулась.
- Уже полночь, - сказала она. - Мне пора уходить.
Бонни тут же поняла: «уходить» ей придется не на время. Навсегда. Елена отправлялась туда, откуда ее уже нельзя будет увидеть ни во сне, ни в трансе.
Стефан тоже это понял.
- Всего несколько минут, - сказал он, протягивая к ней руки.
- Прости меня…
- Елена, подожди… Я должен сказать тебе…
- Я не могу! - В последний раз безмятежная ясность исчезла со светящегося лица - мягкая грусть сменилась на нем разрывающим душу отчаянием. - Я не могу ждать, Стефан. Прости меня. - Ее словно, тянула какая-то сила, уносила в другое измерение, туда, где Бонни уже не сможет ее увидеть. «Может быть, туда, куда ушла Онория Фелл, когда выполнила свою работу, - подумала Бонни. - Туда, где ее ждет покой».
Но в глазах Елены не было спокойствия. Она впилась взглядом в Стефана и отчаянным жестом протянула к нему руку. Но их руки не встретились. В какое бы измерение ни уходила Елена, оно было слишком далеко.
- Елена… Прошу тебя! - таким же голосом он звал Елену тогда, в своей комнате. Голосом человека, у которого разрывается сердце.
- Стефан! - прокричала она, протягивая к нему обе руки. Но ее очертания таяли, расплывались.
Бонни поняла, что вот-вот расплачется, что рыдания уже комом подступают к горлу. Это было нечестно. Им хотелось одного - быть вместе. А теперь, когда Елена выполнила свой долг и спасла город, вместо награды ее навсегда разлучают со Стефаном. Это - нечестно .
- Стефан, - снова произнесла Елена, и теперь ее голос доносился откуда-то издалека. Сияние почти померкло, а потом Бонни увидела сквозь слезы, как оно погасло совсем.
Опять воцарилась мертвая тишина. Все исчезло. Исчезли призраки города Феллс-Черч, которые явились на одну ночь, чтобы спасти эти места от нового кровопролития. Светлый дух, который привел их, тоже пропал без следа, и даже месяц и звезды затянуло тучами.
Бонни понимала, что лицо у Стефана мокрое не из-за дождя, который снова полил с неба.
Стефан стоял выпрямившись, его грудь вздымалась. Он не отводил глаз от того места, где еще недавно было видно сияние Елены. И те боль и страдание, которые Бонни раньше порой видела на его лице, не шли ни в какое сравнение с тем, что было написано на нем сейчас.
- Это нечестно, - прошептала она. А потом крикнула в небо, даже не понимая, к кому обращается: - Это нечестно!
Дыхание Стефана все учащалось. Он тоже смотрел в небо, но не с гневом, а с невыразимой болью. Он вглядывался в облака, словно мог увидеть там хоть какую-то частичку золотого света, малейшую искорку погасшего сияния. Но там не было ничего. Бонни видела, что все его тело содрогнулось, словно от удара копья Клауса. И крик, вырвавшийся из его груди, был страшнее всего, что ей приходилось слышать в жизни:
