Инкуб. Строптивая добыча (СИ) - Вьюга Анна

Я так мечтала помочь, что не заметила, что на самом деле тебе нужно. И пропустила даже момент, когда ты ушла. У меня был выпускной экзамен в тот день. Золотая медаль. Первая на курсе ученица. Какая всё это была чушь.

И вот теперь уже поздно. Я могу разговаривать только с этими камнями. Но они мне никогда не ответят.

- Анжелика? Это ты?

Я обернулась так резко, что едва не упала. Попятилась в ужасе, споткнулась о торчащий корень. Как такое возможно? Ведь мне сказали, что дом заброшен. Если б я знала – то никогда, ни за что бы не вернулась!

Этот голос преследовал меня в самых жутких кошмарах.

Его крики, его пьяная ругань, мамины беспомощные слёзы.

Зачем, почему, по какой прихоти судьбы я должна была столкнуться с этим человеком, самым страшным и ненавистным существом в моей жизни, именно сегодня?

Тем более страшным для меня, что частица его жила и во мне. И я вынуждена была с этим смириться.

Но я больше не маленькая девочка! Я не стану его бояться. Я стиснула заледеневшие пальцы в кулаки, пряча их в складках юбки.

- Нет. Это не она. Мамы давно уже нет… отец.

Глава 20.

Передо мной стоял человек, которого я ненавидела всем сердцем всё моё детство. Который унижал и оскорблял мою мать, из-за которого я несколько раз сбегала из дома.

Витус Вандермейер происходил из одного из самых древних родов королевства. Но женился на матери, Анжелике Браун безо всяких титулов, лишь из-за богатого приданого её родителей, которые мечтали породниться с дворянином. Дочери этот брак счастья не принёс. Как не принёс и никому больше.

Витус пил, играл в карты, и на выпивку и кутежи стремительно проматывал и мамино приданое, и всё, что осталось в наследство от собственных предков.

Когда она заболела – очень плохой, неизлечимой болезнью, он забирал последние деньги и уходил из дома кутить. Я до сих пор верю, что если бы не это, она бы прожила дольше.

- А, явилась… инкубово отродье! – зашипел отец. На его красной одутловатой физиономии появилось отвращение. – За столько лет хоть бы удосужилась поинтересоваться, как тут идут дела.

Стремительно оживали воспоминания.

Сколько я помню – эти отвратительные обвинения. Он ненавидел и смертельно ревновал мать за её красоту. Но я знаю, что она бы никогда, никогда…

- Анжелику Вандеймейер среди инкубов называли «Неприступной Анжеликой» - раздался холодный голос у меня за спиной. – О ней ходили легенды. Многие соблазнялись её волшебной, неземной красотой. Но обламывали зубы. Я и думать не мог, что у неё, оказывается, такая дочь.

На моё плечо легла рука, сжала его.

Велиар.

Его присутствие хоть немного скрасило мне горечь встречи с прошлым.

Мой инкуб почувствовал, что что-то не так. Что мне так плохо, что разрывает изнутри. И пришёл. Нашёл меня снова.

- И дочь такая же. Вся в свою потаскушку матушку, - зашипел сквозь зубы отец. – Ну и отправляйся туда же.

Он вытащил из кармана что-то маленькое и блестящее.

Я не успела ничего понять.

Раздался выстрел.

Все-таки пророческий тот был спектакль. Если на сцене есть оружие, рано или поздно оно обязательно выстрелит.

- Эрни… Мышка… стой… нет…

Я падаю, с удивлением глядя на то, как на моём теле расплывается красное пятно.

***

Нельзя никогда злить инкубов.

Кажется, мой отец упал со сломанной шеей раньше, чем я коснулась земли.

Следующее, что помню – моя голова на коленях у Велиара и его лицо надо мной. Страшное лицо. Я не думала, что инкубы вообще умеют плакать.

Я лежала там, и думала – как здорово. Рядом с любимым человеком. Что ещё надо.

- Я бы отдал всю свою бессмертную жизнь, чтобы подарить тебе хотя бы ещё один день.

Мы оба знали, что к врачам меня везти уже бесполезно. И слишком долго.

- Тогда люби! Люби по-настоящему. Люби в последний раз.

***

Оказывается, первый раз с инкубом – это и правда не больно.

Оказывается, в этот момент рождается магия.

Оказывается, раны умеют зарастать и душевные исцеляться тоже. Стоит только верить в то, что не всё ещё потеряно.

***

Потом мы любили друг друга снова и снова, когда вернулись в «Орлиное гнездо», которое никогда больше не будет Пустым – я зачеркнула прошлое, оставила всю боль и всю кровь в нём, я была словно новорожденный ребенок, который впервые учится видеть. Впервые учится любить по-настоящему.

Закрылись от всего мира и не выходили оттуда много-много ослепительно прекрасных недель.

Велиар мне рассказал много всего. Мы наконец-то говорили обо всём без утайки.

Он рассказала, что давным-давно в его мире были и мужчины, и женщины. Но однажды ученые в своих беспрестанных поисках обнаружили способ, как продлить жизнь, питаясь энергией другого человека. Способ этот работал только с мужчинами, потому что женщины по своей природе призваны больше отдавать, чем брать.

И мужчины с радостью стали им пользоваться.

Они брали, и брали, и брали…

Сначала перестали рождаться девочки.

Потом начались странные болезни, которые поражали почему-то только женщин.

Прежде, чем поняли, что произошло, было уже поздно. В теории женщин рассматривали как вечный источник энергии, силы и молодости, который можно черпать понемногу, потому что он бездонный и постоянно самонаполняется.

На практике оказалось не так.

И они выпили своих женщин до дна. Полностью.

Велиар был из последнего поколения тех, кто был рождён. После него детей у инкубов больше не бывало.

Им пришлось выйти в иные миры. Им пришлось установить для себя жёсткий кодекс ограничений, чтобы не лишиться «кормовой базы» и там.

Это и привело однажды к нашей встрече.

Вот только никто не предполагал, что между инкубом и простым человеком может случиться то, что случилось между нами.

- Знаешь, Мышка… - сказал как-то инкуб задумчиво, накручивая на палец прядь моих длинных волос. – Я сейчас тебе скажу одну странную вещь. Даже не думал когда-нибудь, что произнесу подобную глупость. Но кажется, я тебя люблю. Как там это говорится у вас, у людей… выходи за меня замуж?

Я забрала у него свои волосы.

- Ты с ума сошёл?! Нет, ты точно болен. Инкубы умеют болеть? Может, у тебя жар?

Велиар рассмеялся.

- Не вздумай спорить. Кажется, я поймал всё-таки свою строптивую добычу.

Оказалось, Генри не просто так просил меня подождать, пока он поговорит о чём-то с хозяйкой той лавки.

Он купил для меня свадебное платье, на которое я засмотрелась. «На всякий случай» сказал он.

Я чувствовала себя героиней сказки, у которой сбываются все мечты. Не понимала, откуда на мою голову вдруг столько счастья. Но это было так.

А когда мы выходили из церкви, на ступенях на встретило несколько людей в сером.

- Велиар! Ты обвиняешься в преступной связи с женщиной. Связи, которая продолжалась после того, как тебе было вынесено официальное предупреждение в недопустимости приближаться к больной инкуманией. За это ты караешься…

Моё сердце укатилось куда-то в пятки и разбилось вдребезги.

Этого сурового инкуба с чёрными как смоль волосами и густыми бровями я никогда раньше не видела.

- А где Аластар? – жестко спросил Велиар, загораживая меня собой.

- Отстранен от ведения дела и тоже отправится под трибунал за покрытие преступника, - невозмутимо ответил инкуб.

Я хотела начать возражать, хотела сказать, чтоб они не смели топтать чудо, и нет у меня никакой инкумании… как вдруг на площадь ворвалась лошадь. Её всадник соскочил со спины еще до того, как она полностью остановила свой ход.

- Остановитесь! – заявил Аластар, решительно приближаясь к нам. – Иначе вы будете жалеть всю оставшуюся жизнь.

Все обернулись к нему.

- Вы не понимаете? Вы правда не понимаете, что здесь происходит? – с энтузиазмом воскликнул он. – На наших глазах меняется история! Вы только посмотрите на этих двоих!

Он указал на нас.