Дарья Кузнецова - Модус вивенди (СИ)
— Вета, ты же не хочешь, чтобы я сейчас подробно объяснил, какое именно у меня к тебе срочное дело в твоей спальне? — насмешливо уточнил он.
— Игорь! — я захлебнулась словами, не зная, как можно назвать этого мужчину, а потом холл первого этажа вместе с Савельевым исчез из вида. Одно меня утешало: старик выглядел удивлённым и озадаченным, но никак не напуганным и встревоженным. — Ты так и планируешь себя вести в дальнейшем?! — наконец, нашла я слова, когда Ветров донёс меня до упомянутой комнаты и аккуратно поставил на ноги.
— А что не так? — насмешливо уточнил он, невозмутимо расстёгивая на мне платье.
— Всё не так! Прекрати, немедленно, — я вывернулась из его рук. — Не надо меня раздевать, когда я на тебя ругаюсь!
— А то что? — выражение лица Одержимого стало насмешливо-заинтересованным.
— Это отвлекает, — машинально откликнулась я, за что тут же и поплатилась, опять оказавшись в охапке мужчины.
— Так я, может, того и добиваюсь.
— Игорь, брось дурачиться, пожалуйста! — почти взмолилась я, пытаясь втянуть голову. Потому что он не просто спустил мне платье с плеч, но начал увлечённо эти плечи целовать. — Давай сначала закончим разговор, а потом уже всё остальное, хорошо? — Мужчина со вздохом остановился, опустился на край кровати, усаживая меня к себе на колени боком.
— Ладно, давай закончим разговор. Я не знаю, что тебе посоветовать, и вариантов никаких предложить не могу. Я не успокоюсь, пока не пойму окончательно, что ты не сбежишь, что ты моя…
— Вот! — с облегчением уцепилась я за главный камень преткновения. — Вот именно это слово меня и настораживает. По каким критериям ты планируешь оценивать это состояние? Сейчас ты напоминаешь мне ребёнка, которому дали игрушку, которую он давно выпрашивал, и он жадно не хочет ни с кем делиться, прячет под подушку и не выпускает из рук. А я всё-таки живой человек, ты не сможешь постоянно таскать меня за собой за ручку. У тебя есть служба и обязательства, и у меня они есть. Понимаешь?
— Прости, — ответил он, тихо смеясь, крепче обнял меня и прижался лбом к виску. — Я, кажется, в самом деле дорвался до своей внезапно воплотившейся мечты, и просто не способен думать. Мне повезло, что ты у меня такая рассудительная.
— Уже неплохо, — облегчённо вздохнула я. Тот факт, что Одержимый и сам признавал некоторую неадекватность собственного поведения, вселил надежду не только на благополучный исход разговора, но и на возможность приведения к человеческому виду того запутанного клубка, в который сплелись наши судьбы и взаимоотношения. — Дальше, единственным вариантом более-менее понятного и объяснимого «моя» я могу назвать только супружество, то есть, разумно расценивать всё это как довольно экзотическое предложение руки и сердца. Точнее, скорее, ультимативное требование, да?
— Пожалуй, — согласился он.
— Хорошо, — я позволила себе ещё один глубокий вздох. Я всегда считала, что конструктивный диалог способен прояснить любую проблему; кажется, правильно считала, и работает это даже с Одержимыми. — Так вот, если я соглашусь, это как-нибудь поможет твоему спокойствию?
— Если прямо сегодня, то шансы есть, — опять засмеялся Одержимый.
— Вот, собственно, в этом я вижу единственный выход из ситуации, — спокойно кивнула я. — Полноценная официальная помолвка.
— А без этого…
— Нет, Игорь, без этого не получится в любом случае, — вздохнула я. — Не меньше месяца. Я, если ты не забыл, княгиня, а прошения о браках титулованных особ и наследников родов проходят через императорскую канцелярию, и это не быстро. Поводом для ускорения процесса могут служить только внезапные роды или какая-то подобная весомая причина, и «я так хочу» сюда не относится. А за это время я постараюсь разобраться в происходящем и немного привыкнуть. Ах да, ещё один важный вопрос, без которого ничего не получится. Ты понимаешь, что ты станешь князем, а это определённые обязательства?
— Имеешь в виду, будут говорить… — начал он, заметно напрягшись, но я поспешила уточнить.
— Говорить может кто угодно и что угодно, меня это волнует меньше всего, не заводись. Титул не имеет смысла; важно, что это — награда отца. Надеюсь, ты не считаешь её незаслуженной, и будешь относиться так, как и положено относиться к боевой награде достойного офицера — с уважением. Я не прошу ничего экстраординарного, — в конце концов, отец и сам всё это воспринимал с определённым скепсисом, — но ты точно умеешь вести себя значительно более достойно, чем любишь демонстрировать. Пожалуйста, держи себя в руках, хотя бы — на людях, ладно?
— Кхм, об этом твоём недостатке я как-то не подумал, — насмешливо качнул головой Одержимый.
— Ты первый, кто посчитал это недостатком, — задумчиво ответила я. — Это дорогого стоит.
— Что именно?
— Подобное отношение. По крайней мере с тобой я могу быть уверена, что нужна тебе именно я, а не… что-то ещё, — я неопределённо повела плечами. И в следующее мгновение оказалась лежащей на кровати, а сверху нависал буравящий меня тяжёлым взглядом Ветров. Я даже вскрикнуть не успела от неожиданности, так быстро всё перевернулось.
— А с кем не была уверена? — с ленивой угрозой уточнил он.
— Какая разница? — растерялась я.
— Хочу «спасибо» сказать, что он такой идиот, и оставил тебя мне, — сказано это было таким тоном, как будто благодарить он собирался по меньшей мере на могиле.
— Это неважно, — поморщилась я. Его стремление защитить меня, конечно, невероятно льстило, но сейчас он явно перегибал палку. — Иначе я буду вправе требовать у тебя симметричного ответа, а наблюдения подсказывают мне, что ты не захочешь делиться некоторыми подробностями своего явно гораздо более богатого опыта личных отношений.
— Ну, со мной-то всё проще, — насмешливо отмахнулся он. — Уже очень много лет я предпочитал личным отношениям отношения товарно-денежные, так проще. А с тобой всё явно интереснее…
Пару секунд мы играли в гляделки, а потом я всё-таки решила закрыть этот странный разговор большой жирной точкой.
— Из-за них ты, стало быть, не любишь танцевать, хотя делаешь это безупречно? Или так звереешь от обращения «вы»? И про то, что устал терять, ты тоже говорил исключительно о них. Охотно верю, что ты никогда не врёшь; у тебя это получается из рук вон плохо.
Пару мгновений выражение лица мужчины балансировало между раздражённой гримасой и насмешливой ухмылкой, и в конце концов остановилось на втором варианте.
— Мне нравится, когда ты такая решительная и грозная, — проговорил он, поцеловал плечо, провёл языком вдоль ключицы, вызвав волну мурашек.
