Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти
Помощь пришла неожиданно — Косаря заставило отстраниться деловитое «Кхе, кхе», прозвучавшее с другой стороны давно погасшего костра.
Он дышал очень тяжело. Серо — голубые глаза потемнели, стали почти чёрными, в них блистали молнии. Воспользовавшись моментом, я вихрем рванула из под одеяла, а растерянный Косарь не смог удержать.
— Не смей! — выкрикнула я. — Не смей так делать! Никогда!!!
Лицо вешенского верзилы вытянулось и застыло в изумлении. А я, с пылающими щеками, помчалась к ручью.
Желания во что бы то ни стало смыть прикосновения Косаря, у меня не было. Я просто надеялась — холодная вода поможет собрать в кучку мысли и остыть. Мой мозг взорвался. Пожар, бушевавший внизу живота, в мгновенье перекинулся на щёки. Лицо пылало так, что выплеснутая на них ледяная вода норовила закипеть.
Чёрт, что же я натворила?!
На смену постыдной страсти пришло ещё более постыдное осознание: мне смертельно жаль, что очутилась в объятьях Косаря… если бы на его месте оказался Рогор, всё было бы иначе. Я бы не сбежала. Ни за что!
— Дура! — тихо прорычала сама себе и отвесила добрую пощёчину едва остывшей щеке.
Глава 16
Сил извиняться перед Косарем у меня не было. Он тоже не спешил каяться, потерянно жевал запасённую с вечера заячью капусту.
Креатин же сжался в комок, сидел красный, как ошпаренный рак, и не поднимал глаз. Как подросток, ненароком наткнувшийся на канал с порнухой, честное слово!
А меня колотило от единственной мысли: что я теперь Рогору скажу?
Осознание того, что между мной и Рогором ничего нет, я ему ничего не обещала, да и вообще… встреча наша вероятна настолько же, насколько вероятно изобретение эскимосами нового способа обогащения урана, было чётким. Очень чётким! Но нисколько не мешало сокрушаться над ночным эпизодом.
К моменту, когда наша компания вновь оказалась в сёдлах, я пришла к выводу, что этот мир дурно на меня влияет. Я схожу с ума, причём взаправду.
Чёрт, когда я успела влюбиться в этого моряка? Он ведь мерзкий! Грубый! Неотёсанный! Самовлюблённый! Самоуверенный! Дурак!!!
— Ненавижу! — глухо прорычала я и ударила пятками так, что вороная ушла в галоп.
Уже и солнце взобралось едва ли ни на самую макушку неба, уже и лошади норовили перейти с рыси на шаг, а лес даже не думал заканчиваться. Тракта не было и в помине. Я бросала хищные взгляды по сторонам, мысленно проклиная всех и вся. Креатин трусливо ныл — дескать, заблудились. Пристыженный Косарь пыхтел молча.
Думаю, в этот момент мы мало отличались от отряда злобных горанцев и попадись они на пути — не известно, кто бы кого испугал.
Когда паника Креатина достигла пика, он начал орать на весь лес, в надежде, что «эй, кто‑нибудь!» откликнется на его зов. Заткнуть рот паникёру мы не пытались, потому что сами были готовы вторить этим крикам.
Часа через два Креатина услышали… Раздался жуткий скрежет, и поперёк тропы рухнула разлапистая ёлка.
Нам, естественно, пришлось осадить лошадей и остановиться, чтобы нос к носу встретиться с дюжиной плечистых мужиков, вынырнувших из леса. Остриё стрелы, направленное в мою сторону, показалось настолько забавным, что я хихикнула.
— Кошелёк или жизнь? — прогремел бородач с огромным топором, стоявший по центру компании.
Я расхохоталась так, что чуть из седла не выпала. Попятились не только грабители — даже мои спутники не на шутку струхнули.
А меня понесло…
— Как здорово, что мы встретились! — воскликнула я, спрыгивая на землю. — Я даже мечтать не могла о такой удаче! Разбойничаете? Душегубите? А как? Караулите на этой богом забытой тропинке? И много богачей тут околачивается? А убиваете как? Тупо, топориком? Или всё‑таки стрелами? А пытать умеете?
Бородач с топором был выше меня на полторы головы, в плечах побольше Косаря и Креатина вместе взятых. Но это не помешало ему выпучить глаза и отступить, когда я сделала пару шагов навстречу. Мужик истово замотал головой.
— Как?! — искренне изумилась я. — Не умеете?! Что, даже ноздри не вырываете? Даже иголки под ногти не вгоняете? Ах да… у вас же металл в дефиците, откуда иголки взять! Но ведь есть и менее затратные способы! Как насчёт муравьёв? Голой попой в муравейник, а? А если ещё мёдом чуть — чуть смазать…
Бородач побелел и громко сглотнул. А я уже подошла вплотную, встала на цыпочки и задрала голову, заглядывая в глаза. Цвет глаз так и не определила, единственное что заметила — они ну о — очень большие и грозят лопнуть.
Я тяжело вздохнула и огляделась. Нарушать наш тет — а-тет никто не хотел, почему‑то… Мужики давно опустили луки и топоры, пятились и озаряли себя каким‑то знаменьем.
Бородач тоже уронил топор. Кажется, себе на ногу. Но крика или крепкого слова, обязательного в таких случаях, я не слышала. Искреннее недоумение разбойничьего предводителя заставило сбавить тон:
— Знаешь, а я ведь до встречи с вами так… скучала. Еду себе, еду… смотрю по сторонам и думаю… что за мир такой? Плюшевый! Розовый! С бантиком! И все вокруг такие добрые, хорошие. Улыбаются, и заметь — искренне! Никто злого слова не сказал. Убить ни разу не пытались. Ни разу! Представляешь?! Я уж отчаялась, решила — всё, капец этому миру, в такой утопии люди просто не выживут. Человеку ведь что нужно? Интриги, скандалы, расследования. Кровища чтоб хлестала. Мордобой, трупы, маньяки. И король — ух! — я сжала кулак, потрясла им перед носом бледного бородача, — Тиран! Чтобы каждый день кого‑нибудь на виселицу. А у вас… Вот если бы ни разбойники…
Мой запал ещё не кончился, но говорить уже не хотелось. Хотелось плакать, причём не тихонечко, а так, чтобы все услышали: и разбойники, и архиепископ, и торговец с горанцами.
— М — мы… не разбойники, — выдавил бородач. Он сделал последний шаг назад, запутался в еловых ветках и громко плюхнулся на пятую точку.
— Да? — спросила грустно, разочарованно.
— М — мы… мирные. М — мы из деревни. Вон тама… — мужик неопределённо махнул рукой и снова замер каменным изваяньем.
О том, что случилось дальше, мне рассказывал Косарь…
Вроде бы я села рядом с бородатым, обняла его, начала сокрушаться — мол, как жаль, так хотелось с разбойниками повстречаться. С прежней грустью объяснила, что вопрос «Кошелёк или жизнь?» для лесного грабежа совсем не подходит, а вот в тёмной уличной подворотне — самое оно. Долго рассказывала о способах пыток, пояснив, что встреченный путник может знать, где зарыт клад, поэтому пытать нужно всенепременнейше. Следом перешли к способам казней… и я заставила бородача три раза нарисовать на земле устройство гильотины. Проверяла — запомнил ли.
