На перепутье: Воительница (СИ) - Вин Милена

— Капитан прав, — начинает он. — Время позднее. Разберемся с этим утром. Да и для девушки безопаснее будет находиться в камере, нежели на улице…

— Увидимся на утреннем собрании, — говорю быстро и, прежде чем выскочить из помещения, ловлю на себе хмурый взгляд незнакомки. Взгляд, не сулящий ничего хорошего. Но я чувствую себя слишком уставшим, чтобы обратить на это чуть больше внимания.

Глава 4. Чувство свободы

Наари

Это не мой мир. Я поняла, что минувший день был не сном и что люди, места и предметы, которые я сегодня видела, не из моего мира. Что-то незримо изменилось при телепортации; тогда, будучи раненой, я утратила связь с порталом и потеряла нить, которая могла доставить меня в гарнизон. Но я так и не смогла понять, куда попала и кто эти люди, населяющие этот до безумия странный мир.

Их постоянные разговоры на непонятном языке раздражают меня. За весь день я всего один раз пыталась выбраться, применив силу. После моего буйства в тесном помещении, где они заперлись вместе со мной, я снова потеряла сознание. Не по своей воле. Я не помню, как оказалась за решеткой, но, когда проснулась, решила, что больше не буду намеренно вызывать гнев этих существ.

Они могут ранить меня на большом расстоянии, словно из лука, но их оружие бьет гораздо больнее. Рана на ноге до сих пор ноет в отличие от раны в боку, оставленной воином клана Хонд. Раньше мое тело быстро регенерировало, но сейчас я чувствую, что силы медленно покидают меня. Я не могу воззвать к огню, практически не ощущаю связи с источником. Это пугает сильнее, чем нахождение в незнакомом мире. Ведь если магия оставит меня… смогу ли я тогда вернуться домой?

Моему народу грозит опасность. Я не могу долго находиться здесь, в плену у враждебных чужаков. Они что-то хотят от меня, но я не знаю — чего именно. Я не понимаю их так же, как и они не понимают меня. Но в какой-то момент мне показалось, что один из них сможет все исправить…

Высокий, крепкого телосложения мужчина с глазами-омутами — такими же черными, как ночи, — дал мне надежду. Надежду на то, что меня смогут не просто услышать, но и понять. Его взгляд отличался от взглядов его товарищей. Он смотрел не со страхом, а с легким интересом. На грубом лице читалось желание понять меня и… помочь.

Но эта надежда рассыпалась пылью, когда наши лица оказались так близко, что я смогла лучше рассмотреть его квадратные скулы, небольшой нос и кажущиеся крупными глаза, услышать его дыхание и почувствовать приятный запах, исходящий от него, — свежий запах моря. Я просила его освободить меня, но он продолжал что-то говорить на своем языке и улыбаться. Тогда-то я и поняла, что он ничем не отличается от своих сородичей. Мне придется полагаться только на себя. И выбираться тоже придется самой.

Я дожидаюсь, когда стемнеет. Один из мужчин — крепкий, жилистый, со светлыми волосами, тот, который меньше всех боится заходить ко мне в темницу, — перед уходом оставляет на небольшом столике рядом со мной миску, наполненную какой-то жижей, и стакан воды. Двое других мужчин какое-то время о чем-то спорят, косясь в мою сторону, а после один из них ставит возле решетчатой двери ведерко и уходит. В помещении остаюсь только я и ранивший меня человек.

Пару мгновений он не спускает с меня глаз, сидя за столом, смотрит, даже когда я не смотрю. Но вскоре он засыпает, ныряет в мир снов, как ребенок. Глубокую тишину изредка разрезает его храп. Подождав еще немного, я решительно встаю и тихо, с особой осторожностью ломаю металлический замок. Хватаю со стола меч, прячу в ножны и выхожу через единственную в этой комнате дверь.

Но вместо высоких домов передо мной предстают ряды столов. Откуда-то слева, из-за арки, доносятся мужские голоса. А впереди находится еще одна дверь, за которой видна ночь и здания, укрытые искусственным светом.

Сердце бешено стучит в груди, едва не пробивая ребра. К большому удивлению внутри вспыхивает желание вернуться обратно в темницу, но я упрямо придавливаю его решимостью и, сделав глубокий вдох, бесшумно пересекаю всю комнату. Замираю у самого выхода, когда голоса становятся ближе. Волна дрожи окатывает грудь, и я задерживаю дыхание, прижавшись лбом к прозрачной двери. Я чувствую, как дрожат мои губы и подбородок, но не могу ничего с этим поделать — страх перед людьми слишком велик.

Секунда. Вторая… Голоса, наконец, отдаляются, и я быстро оставляю позади душное помещение. Легкий ветер тотчас касается разгоряченной и влажной кожи, но в этот раз вместо холода приносит ни с чем не сравнимое чувство свободы.

Я свободна. Остается всего лишь найти то место, где я впервые очнулась. Если оно было входом в этот мир, окажется и выходом. Разобраться бы еще — куда идти…

***

Джон

— А пекинскую капусту взял? — раздается на другом конце трубки мелодичный голос, что вынуждает меня закатить глаза.

Длинный список продуктов, присланный в тот момент, когда я покинул полицейский участок, забрал у меня возможность как можно быстрее оказаться дома. Пришлось забежать в ближайший супермаркет, чтобы не ехать за продуктами рано утром.

— Взял-взял, — придерживая плечом телефон и держа в обеих руках пакеты, с трудом открываю багажник. — Ты снова захватишь мою кухню, не так ли?

На лицо наползает улыбка, когда я слышу в трубке приятный легкий смех.

— Мэй обожает кимчхи. И я не могу не накормить тебя им, пока буду рядом. А то ты каждый день одними полуфабрикатами питаешься… И даже не спорь! — так неожиданно восклицает Валери, что я едва не роняю телефон.

— Разве я могу с тобой спорить? — Закрыв дверь багажника, опираюсь на него и всматриваюсь в ночное небо. Чистое, не видно ни одной звезды. — У тебя характер отца. Спорить с тобой бесполезно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну нет… В Сеуле все твердят, что я похожа на… — Валери замолкает, и я уже точно знаю, что она закусывает от волнения губу и корит себя за длинный язык.

— Брось… Я не против вспоминать о ней вместе с тобой. Не бойся говорить. И при Мэй тоже. Она должна знать о своей бабушке как можно больше и помнить ее такой, какой помним ее мы.

Мерзкий холодок пробегает по спине, грусть затрагивает сердце и тут же испаряется. Спокойный мягкий голос сестры прогоняет тоску, как надоедливую муху.

— Завтра перед сном обязательно посмотрим с тобой и Мэй семейный альбом. Договорились?

— Договорились. — Зевая, оглядываю широкую пустую улицу, освещенную фонарями, и взгляд внезапно останавливается на знакомой фигуре. 

Нет, этого просто не может быть. Сбежала? Это ведь точно она — ее просто невозможно спутать с кем-либо. Обычно по улицам Сиэтла не крадутся воинственные амазонки… 

— Эм-м… Валери. Я перезвоню тебе позже, хорошо?

— В смысле позже? — голос ее приобретает нотки возмущения, но я не особо зацикливаюсь на этом, пытаясь не упустить из виду беглянку. — Ты время видел? Мы только с самолета. Мэй уже спит, и я тоже вообще-то собираюсь… Рейс ранний, поэтому не надо нас встречать. Мы сами доберемся. Эй… Ты вообще слушаешь меня?

— Ага… Мне нужно бежать. Напишу перед сном. Доброй ночи.

— Что случилось? Джон!

Я быстро сбрасываю и прячу телефон в карман пальто. У Валери отменная чуйка, и она наверняка будет донимать меня сообщениями, но это подождет… Сейчас я не могу упустить эту женщину.

Не то чтобы мне хочется вернуть ее в камеру… Просто чувствую, что так будет правильнее. И безопаснее. Безопаснее для нее. Ее поведение, то, как она озирается, постоянно оглядывается, проверяя — нет ли кого поблизости, напрягает меня. Выглядит она потерянной, как котенок, и в то же время готовой дать отпор.

Закрываю машину и устремляюсь за ней, даже не взяв с собой кобуру. На поясе висят только наручники. По сравнению с ней я безоружен. Но не станет же она размахивать своим мечом?.. Почему-то я в этом не уверен. Совсем не уверен…