Грета и потерянная армия (ЛП) - Джейкобс Хлоя

— Я не один из стражей замка.

Она ожидала, что к этому моменту ее примут, но эти слова все равно словно ударили в живот. Грета затаила дыхание и ждала большего. Парень выдержал паузу и сел прямо. Его взгляд стал жестче, и он, казалось, вымолвил на одном дыхании:

— Я наследник королевства гоблинов.

— Наследник?

Ее мысли ринулись в бег, чтобы расшифровать это слово, но к нему было не так уж и много значений, не так ли? Оно было довольно ясным. «Наследник» — это значило, что он был кем-то важным.

— В смысле, принц? — ее голос дрогнул. Конечно же. — Ты принц? Чертов принц гоблинов?

Он просто кивнул.

Грета выскочила из-за стола, не обращая внимания на пораженные вздохи, которые эхом разнеслись по всему помещению.

— Это было прекрасно, Ваше Высочество, — сказала она тихим, сдержанным голосом, — но я ухожу отсюда.

Гоблин схватил ее за руку, когда девушка начала обходить вокруг него. Чувство шока и тревоги тут же парализовали ее, она опустила взгляд на его пальцы, обвившиеся вокруг ее руки, и удивилась, почему сразу не высвободила руку.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Я прошу тебя остаться.

Его глаза были почти на одном уровне с ее собственными, хотя она стояла, а он все еще сидел. Они фактически светились, отражая танцующее в очаге пламя в глубинах аметистового цвета. Боже, какие у него прекрасные глаза.

— Я признаю, что прибыл сюда по поручению моего отца, — сказал он. — Но девушка, которую я нашёл, оказалась не такой, какую я ожидал встретить.

— Что тебе от меня нужно?

Она многозначительно посмотрела на его руку.

Он проследил за взглядом и отпустил ее, как будто даже не осознавал, что делает, но тепло от его прикосновения задержалось на ее коже.

— Я лишь хочу продолжить разговор, как это было до сих пор.

— Зачем?

Его улыбка была настолько обезоруживающе мальчишеской, что у нее перехватило дыхание.

— Потому что я принц гоблинов, и у тебя нет иного выбора, кроме как подчиниться, не так ли?

Она снова ворча продолжила было свой путь, но он поднял руку, чтобы остановить ее — по крайней мере, на этот раз не касаясь ее.

Его щеки залило румянцем.

— Постой! Я лишь хотел…

— Подшутить?

Могло ли это быть правдой? Над ней действительно подшутил парень?

Он кивнул.

— Мои извинения, данем.

На его лице мелькнула застенчивость, но он не отводил взгляда.

— Но не за то, что хочу продолжить наш разговор.

— Но зачем?

Она бросила на него свой самый тяжелый взгляд.

— На этот раз назови мне настоящую причину.

Он пожал плечами.

— Потому что я никогда раньше так не разговаривал с кем-либо.

Она жестами указала на его рост и ширину.

— То есть, ты хочешь мне сказать, что ты, при всех своих внешних данных и при том, что ты принц, хочешь сидеть в баре и разговаривать с незнакомкой, потому что не можешь найти себе пару?

Она снова заворчала.

— Прости, но мне трудно в это поверить.

Ошеломленное выражение его лица поразило ее. Либо никто раньше его не хвалил, либо никто не осмеливался говорить с ним подобным образом.

Горячее смущение подкралось к ее лицу.

— Я не хотела… я просто имела в виду…

— Останься со мной ещё ненадолго, — пробормотал он. — Давай, продолжим как ни в чем не бывало, не обращая внимания на позицию в обществе или наши обязанности.

Она колебалась. Это было заманчиво. Несмотря на то, что они были полными противоположностями друг другу, да ещё и из разных миров, казалось, они оба жаждали одного и того же. Одну ночь побыть всего лишь обычным парнем, обычной девушкой. А не принцем целого королевства или ненавистным человеком.

— Хорошо, я останусь. Но ты угощаешь.

Грета откинулась на спинку стула.

— Так как же мне тебя называть?

Его восторженная улыбка была очаровательной и захватывающей, и она поймала себя на том, что тоже улыбается.

— Зови меня просто Айзек.

Глава 1

«Зови меня просто Айзек».

Уже стоя перед домом своих родителей и протянув руку со сжатым кулаком, чтобы постучать, она запаниковала. Она и не подумала, что может случиться, если кто-нибудь назовёт короля гоблинов по имени. В Милене всем были известны последствия, но здесь люди бы посмеялись, если бы она сказала, что произнести имя Айзека — означало то же самое, будто напрямую вручить ему приглашение в самые глубокие части своей души.

Это было плохой идеей. Как она собирается рассказать им об Айзеке? Не только про его имя, но и… про всё.

Она услышала шаги, говорящие о том, что кто-то шёл по коридору по ту сторону двери, и желание сбежать стало настолько сильным, что ей пришлось стиснуть зубы.

Теперь было слишком поздно.

Занавеска в окне слева от двери отодвинулась, и за стеклом показалось маленькое лицо.

У нее тут же перехватило дыхание. Пухлое личико почти сразу снова исчезло, но этот недолгий взгляд на ее брата, мелькнувшего в окне, помог ей успокоиться, а ведь она пыталась сделать это весь день. Дрю благополучно добрался до дома. По крайней мере, она смогла бы ответить на вопросы, которые возникнут, без тяжкого бремени на душе.

Пришлось ждать вечность, пока дверь откроется, хотя, быть может, это было только воображением Греты о том, что всё начало происходить в замедленном темпе.

Ладонь Айзека сжала ее собственную, придавая ей силы. Воспоминания о Потерянном Айзеке были все еще довольно свежими. Время от времени ей приходилось прикасаться к нему и смотреть на его озорную улыбку, чтобы отбросить беспокойство и страх, все еще нависающие над ней.

Ее дыхание будто замерло, пока они ждали. А когда женщина, одетая в простые джинсы и розовую блузку, открыла дверь, у Греты было такое ощущение, будто ей всё ещё тринадцать лет.

— Да?

Вопрос был вежливым, но осторожным. А кто бы ни был осторожен, открывая свою дверь перед группкой грязных незнакомцев, ожидающих на передней ступеньке?

Грета почувствовала комок в горле. Все эти годы образы ее матери и отца оставались довольно ясными, главным образом потому, что она все еще держала фотографию в своем медальоне, чтобы она напоминала ей о них.

Но даже во снах она перестала слышать их голоса. Эта было одним из лишений, через которые они прошли — она и мальчишки — повреждённые воспоминания. Иногда Грета говорила что-то определённым образом и тут же задавалась вопросом, не прозвучало ли это так, как это бы сделала её мама, но это отличалось от того, чтобы действительно вспомнить.

Но как только дверь открылась, всё изменилось. Воспоминание захлестнули её, подобно волнам, заставляя глаза пощипывать от наворачивающихся слёз.

Вот мама стоит у двери и зовёт нас, говоря, что уже время ужинать.

Отец бежит позади неё, выкрикивая подбадривающие слова, пока она учится ездить на велосипеде.

Держат Дрю за руку во время совместной прогулки в парке.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, дети?

Мать посмотрела на Айзека, и ее хватка на дверной ручке заметно усилилась.

— Мам?

Раздался такой слабый, жалобный шёпот, что никто не услышал. Грета отпустила руку Айзека и сделала еще один шаг вперед. Она прочистила горло и попробовала снова.

— Мам?

Глаза женщины расширились, а ее рука поднялась и подрагивала на уровне выреза блузки, проводя ладонью по своему бледному, обнаженному горлу.

Память Греты заполнило так много вещей одновременно: то, как ее мать играла со своими медальоном и цепью, которая была зеркальным отражением медальона Греты, только с фотографией Греты и Дрю. Грета вспомнила, как ее поразительно голубые глаза — точно такие же, как у ее детей — становились темными и сверкали, когда она смеялась. И успокаивающий звук ее голоса, поющего ночью колыбельные в спальне Дрю. Хотя Грета слишком была слишком взрослой для колыбельных, она все равно оставляла дверь открытой, чтобы она тоже могла их слышать.

— Грета?