Подлунная Роза - Реброва Алена Дмитриевна
– Не ты одна любила приходить к озеру и разговаривать с оленями, – улыбнулся он. – Эдвин хотел, чтобы я знал, за что страдаю, как и он знал, почему провел в башне столько лет. Хотя, если честно, я думаю, что он просто устал от одиночества: даже колдунам иногда нужно выговориться.
– Ты как будто совсем не злишься на него, – заметила я, наблюдая за Томасом.
– Злюсь, наверное. – Он пожал плечами, затем подался вперед, придерживая ветку куста, чтобы я могла пройти. Мы свернули с тропинки в чащу, туда, где я до сих пор никогда не бывала. Задержав дыхание, я шагнула за ним в кусты. – Но я знаю, что не его вина в том, какой он. Если бы не маг, которому родители так слепо доверяли, все было бы иначе. Эдвин рос бы со мной в замке, мне не было бы так одиноко в детстве, а он знал бы хоть что-то кроме издевательств и тяжелой работы. Я не великий знаток магии, но видел, какую цену приходится за нее платить. Эдвину я могу только посочувствовать.
Томас оправдывал человека, который убил его родителей и разрушил его жизнь… В этих словах я отчетливо слышала жалость и, что еще более невероятно, братскую любовь.
– Я восхищаюсь твоей стойкостью, – сказала я, про себя размышляя о том, смогла бы я сама проявить столько же понимания к своему врагу. Правильно это или глупо? – Не уверена, что смогла бы проявить такую же душевную силу, если бы меня лишили всего, что мне дорого.
– Его тоже лишили всего, – заметил Томас, вновь отгибая для меня ветку и дожидаясь, когда я пройду. – Но я хотя бы узнал, что такое счастье, семья, дружба… – он взглянул на меня и улыбнулся. – Любовь. А для него это всего лишь слова. Знаешь, когда много лет ты слоняешься по лесу без возможности хоть чем-то занять себя, забываются мелочи дворцовой жизни, дела, охотничьи сезоны, успехи и неудачи. Важным становится только то, что когда-то ты был счастлив – только это поддерживает в тебе жизнь. Надежда. У Эдвина ее нет, ему нечего вспоминать в дождливые дни, и я сочувствую ему.
– У него есть куда больше, чем он заслуживает, – заметила я, взглянув на Томаса.
Его слова могли бы показаться наивной бессмыслицей, но то, как он говорил о брате… Я чувствовала, что это была отнюдь не наивность, а внутренняя сила, дающая способность прощать. Я никогда не задумывалась о том, каким должен быть настоящий принц, но в тот момент поняла, что именно таким, как Томас. Смогу ли я отыскать такую силу в себе и когда-нибудь сравниться с ним?
В голову пришло, что, если бы нашему плану не помешали, мы бы уже были помолвлены и совсем скоро поженились бы.
Мы уходили все глубже в чащу, солнце уже давно село, и наш путь освещала луна. Цветы скрыли яркие краски, кружевная зелень листвы померкла в темноте, но голубой свет четко очерчивал острые ветви и причудливые узоры коры деревьев. Под холодным сиянием луны я и сама словно стала немного другой. Хотя мы шли не один час, я не чувствовала себя уставшей, даже наоборот – во мне крепла решимость. В ветвях деревьев стали мелькать черные перья: здесь повсюду сновали вороны – сотни, тысячи пернатых следили за нами, время от времени издавая хриплое карканье. Их становилось больше, чем листьев на деревьях.
– Не бойся, это его стражи, – объяснил Томас, обернувшись ко мне. – Он знает, что мы здесь, и пропускает нас.
В самом деле, вороны лишь кричали и перелетали с дерева на дерево, но к нам не приближались. Вскоре мы вышли к каменному дому с высокой темной башней, обвитой плющом. Зловещим силуэтом она тянулась к ночному небу. В единственном окне под самой крышей горел слабый зеленый свет.
Томас с силой потянул на себя крепкую дверь дома, и она со скрипом отворилась. Мы вошли внутрь и оказались в обыкновенном человеческом жилище – всюду царил беспорядок, мебели почти не было, но жилось тут, наверное, лучше, чем под открытым небом.
Эдвина в доме не оказалось, и мы стали подниматься в башню.
Лестница наверх казалась бесконечной, несколько раз Томас останавливался, давая мне передохнуть, а я, хоть и задыхалась, старалась не задерживаться долго. К утру во дворце могли начать волноваться, и мне следовало вернуться раньше.
Наконец ступени вывели нас в просторную комнату на вершине башни. Здесь все было завалено книгами, мешками, подвешенными под потолок, банками, бутылками, заполненными чем-то, о чем лучше не думать. В расставленных тут и там старых горшках цвели причудливые растения, среди которых я могла узнать разве что папоротник, но и его листья обладали удивительным белесым оттенком.
– Эдвин! – позвал Томас, осматривая захламленную комнату. Она казалась бесконечным лабиринтом из столов и стеллажей, я шла мимо них, словно завороженная.
Настоящая башня колдуна… Как же странно иногда оборачивается жизнь. Я всегда мечтала оказаться в подобном месте, но теперь испытывала лишь страх и беспокойство: похоже, Эдвин не прекратил изучать магию, а значит, стал еще сильнее с тех пор, как разрушил королевство своих родителей. И еще опаснее.
Вдруг Томас остановился.
– Вот ты где, – сказал он.
Поискав взглядом своего спутника, я обнаружила его возле окна. Там среди груды горшков и сложенных стопками книг находился полуразвалившийся топчан, на котором под старым одеялом лежал колдун. Его тело было неподвижно, но глаза смотрели вполне трезво, а на лице играла издевательская ухмылка.
– Так-так, братец, ты снова здесь, – протянул он, гаденько улыбаясь. – Дай угадаю: пришел требовать, чтобы я избавил Одри от обещания и вернул тебе твое проклятие?
– И ты это сделаешь, – уверенно сказал Томас. – Эдвин, она не имеет никакого отношения к тому, что с нами произошло! К тому же она наследница королевства, ты не можешь впутывать ее в свои игры, будто это ничего не значит.
– Не надо врать мне, дорогой Томас, или ты принимаешь меня за глупца? – недобро проговорил колдун. – Ты ведешь себя так, будто твое мнимое благородство не позволяет тебе оставить девушку в беде, но тобой движет вовсе не это.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Томас нахмурился.
– Я освободил тебя, но ты вернулся, чтобы забрать у меня то, чем хотел бы владеть сам, пусть даже ценой своей свободы, – он говорил тихо, и его голос звучал как треск гремучей змеи. – Тебе мало прожить за меня жизнь, ты готов и дальше отбирать у меня все! Эти прекрасные медные волосы и голубые как небо глаза… С чего ты взял, что я желаю это лесное чудо меньше, чем ты? Что я достоин его меньше тебя?
С каждым словом голос набирал силу, лицо колдуна менялось, наливаясь злостью, но все тело оставалось неподвижным, словно голова жила отдельно от него. Это было жуткое, отвратительное зрелище.
– Я здесь, так смотри мне в глаза, когда говоришь обо мне! – воскликнула я, выступив вперед. Я давно приметила возле кровати магический посох с острым наконечником и, схватив его, приставила к горлу Эдвина. – Какое ты имеешь право распоряжаться чужими жизнями?! Ты зашел слишком далеко, прекрати это, а не то тебе придется сыграть в свою игру на других условиях!
– О, маленькая девочка из леса показывает зубки! – он усмехнулся, посмотрев на меня с издевкой. Он даже не думал бояться. – Крошка Одри решила, что может убить человека, неподвижного и беспомощного! Так ли ты жестока, моя дорогая принцесса?
Но его слова не тронули меня. Томас стоял дальше, чем я, и не мог помешать мне, он лишь с тревогой наблюдал за происходящим. Я знала, что в моих руках покой моего отца и будущее королевства, мое собственное будущее, каким бы мрачным оно мне ни казалось еще пару дней назад. Я не могла отступить, поддаться страху, на этот раз слишком многое от меня зависело!
Я заглянула в глаза колдуна, и он увидел мою решимость. Брови Эдвина дрогнули, он посмотрел на меня с уважением.
– Ну конечно, крошка Одри всегда была достойной ученицей, – проговорил он. – Отличные оценки, послушная, образцовая принцесса… Разве может она подвести королевство и любимого папочку? Вы с Томасом стоите друг друга, оба так слепо верите в свой призрачный долг… но в тебе, девочка, больше пламени. Теперь ты нравишься мне еще сильнее!
