Ковен (ЛП) - Вудс Харпер

Я чувствовала их и знала, что они существуют. Любой мудрый человек сжег бы их с солью, когда убивал последних из нас, просто для надежности, но кто-то сохранил их.

Я была уверена, что это извращенный предмет коллекционирования.

Последний из некромантов.

Я с насмешкой наблюдала за тем, как говорил мой отец, повторяя все, что он говорил на протяжении всей моей жизни. Я была слишком мала, чтобы помнить, как он учил меня принципу вызова, как использовать свою кровь и кости предков для воскрешения мертвых.

— Ты хоть представляешь, что бы я отдал за то, чтобы стать ведьмой, которую наши предки выбрали для того, чтобы носить кости?

— У меня есть кое-какие предположения, — сказала я, позволяя горечи прозвучать в своем голосе. Я точно знала, что он отдаст за то, чтобы его выбрали.

Он отдал бы им меня. Он пожертвовал бы мной в одно мгновение, если бы думал, что кости достанутся единственному оставшемуся представителю рода Гекаты. Именно поэтому у него был только один ребенок, чтобы на его пути стоял только один человек.

Жертвенный агнец.

Он не чувствовал их зова. Не слышал, как они шепчут ему в ночи, когда должна была наступить тишина.

Ради Эша, этого не могло случиться. Я выросла, зная, что однажды мне придется либо убить своего отца, либо позволить ему убить меня.

Звонок в дверь избавил нас от необходимости признавать эту реальность, заставив меня быстро сесть и посмотреть на дверь.

— Твою мать, — зашипела я, впервые надеясь, что это просто надоедливая соседка, пришедшая с запеканкой, чтобы поинтересоваться нашими делами и моими планами, как я буду содержать нас двоих.

Отец повесил трубку, не сказав ни слова. Не было никакого трогательного прощания — даже зная, что, если это тот, кого я опасался, он может больше никогда меня не увидеть. Была очень большая вероятность того, что я не переживу университет Холлоу Гроув.

Я поспешила к двери и устремилась к лестнице. Облегчение пронеслось в воздухе, когда Эш остался внутри, надежно укрытый от посторонних глаз. Много лет назад ему запретили открывать дверь, чтобы защитить его, и я с облегчением вздохнула, поправляя серый свитер и торопливо спускаясь по лестнице.

— Иди на кухню и не высовывайся, — прошептала я, отгоняя его как можно дальше от входной двери.

Он сделал то, что ему было сказано, и скрылся на кухне, хотя и задержался возле дверного проема, чтобы послушать, о чем там могут говорить.

Его любопытство могло бы меня добить.

Я глубоко вздохнула, пытаясь убедить себя, что это просто миссис Джонсон ждет с той стороны. Что она решила проверить, поели ли мы, и принесла нам еще одну лазанью. Положив руку на позолоченную дверную ручку, я посмотрела на амулет, который уже застегнула на шее. Цепочка не имела значения, но черный турмалин, надежно спрятанный в розово-золотой проволочной клетке, защищал от внушения. Все ведьмы в Ковене носили их, когда достигали совершеннолетия, и будь я проклята, если рискну встретить кого-нибудь у своей двери без него.

Свободной рукой я потянулась вверх и отстегнула цепочку и засов. Покрутив ручку, я в последний раз оглянулась, чтобы убедиться, что Эш остался незамеченным, приоткрыла дверь и выглянула наружу.

Я сглотнула, когда мой взгляд упал на мужчину, стоящего на крыльце. Он был один, его губы кривились в слабой улыбке. Я не сомневалась, что она была успокаивающей, смягчающей его полные губы от напряженного состояния, которое, казалось, скрывалось под этим незнакомым жестом.

Определенно не миссис Джонсон.

Сила, исходящая от него, подтвердила, что он не только не мой любопытный сосед, но и не человек, не говоря уже о том, что он действительно живой. Его глаза вспыхнули, встретившись с моими, голубая сталь на мгновение потемнела, прежде чем он опустил их к амулету на моей груди. У меня перехватило дыхание, когда я почувствовала, как эти тлеющие глаза пробежались по моему телу, как они словно когтями провели по поверхности моей кожи.

Он был прекрасен и неистощим — катастрофа, которая только и ждала, чтобы произойти.

— Мисс Мадизза, я полагаю? — спросил он, медленно наклонив голову в сторону, его голос был глубоким и хриплым. Его взгляд продолжал блуждать по моему телу, скользя по животу и полным бедрам, пока его улыбка не расширилась, когда он заметил на моих ногах боевые сапоги.

— Вы разговариваете со мной? Или с моими ногами? — спросила я, натягивая свитер на грудь. Его взгляд медленно, томительно вернулся наверх. Он не спешил снова встретиться с моими глазами, несмотря на то, что я обращалась к нему, высокомерие многовековой жизни позволяло ему вести себя так, что это не соответствовало манерам.

— Я определенно разговариваю с вами, — сказал он, скрестив руки на груди. Он прислонился плечом к железной колонне, поддерживающей крышу открытого крыльца, и выглядел слишком уютно в пространстве, которое должно было принадлежать мне.

— Что вам нужно от мисс Мадиззы? — спросила я, борясь с желанием обхватить пальцами свой амулет. Мой лучший шанс благополучно вывести Эша, даже если они уже нашли меня, заключался в том, чтобы притвориться, будто я ничего не знаю о том, кто они такие. Если я притворюсь невинной, то, возможно, мне удастся его выманить.

— Я представляю престижный университет. У нас есть уникальная возможность для нее учиться вместе с лучшими и самыми способными студентами ее года. Может быть, я могу зайти к вам, чтобы обсудить это? — спросил мужчина, оттолкнувшись от перил плечом. Он сделал шаг ко мне, когда я переступила порог, закрыв за собой дверь и преградив ему путь.

— Нет, — сказала я, и мой тон не вызвал никаких возражений.

Слишком быстро.

Он поднял бровь, его рот слегка приоткрылся, когда он провел языком по нижним зубам. Я улыбнулась, чтобы смягчить остроту своего голоса, сглатывая ужас от того, что хищник находится так близко. Он сделал еще один шаг ко мне и остановился, когда был уже настолько близко, что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть на него.

— В наше время девушка может быть слишком осторожной… Уверена, что вы понимаете, — сказала я, сосредоточившись на ритме биения своего сердца.

Глубокий вдох, затем еще один выдох.

Амулет прижался к моей груди, он смотрел на меня сверху вниз, не сводя с меня взгляда, пытаясь наложить на меня свое внушение. Я притворилась, что не чувствую его, притворилась, что кристалл не подтверждает всего того, что я уже подозревала о его неестественной красоте.

Сосуд.

Он пристально изучал меня, его стальные голубые глаза вспыхивали. Вблизи меня заворожило золотое кольцо вокруг зрачка его глаза — искра тепла в холодном взгляде.

— Конечно, — пробормотал он, растягивая губы в тщательно сдерживаемой улыбке. Он столетиями тренировался, чтобы не показывать клыки, которые могли бы вызвать панику даже у самых глупых людей. — Университет Холлоу Гроув будет рад приветствовать вас через два дня, — он бросил взгляд через плечо на дом. Моя мама никогда бы не позволила ему прийти в упадок, заботилась бы о нем, даже если бы это был не Букингемский дворец, но от того, с каким презрением он изучал стареющий обшивочный материал, у меня по шее побежали мурашки от ярости. — Это та возможность, от которой такая девушка, как вы, имела бы глупость так легкомысленно отказаться.

Я сдвинулась с места, опустив взгляд, и улыбнулась с недоверием.

— Такая девушка, как я? Что это значит?

— Сирота, — сказал он, не пропустив ни одного удара, когда это слово сорвалось с его языка. В его словах не было ни сочувствия, ни жалости к моей недавней потере, только констатация факта, от которой на глаза навернулись злые слезы.

— Разве для того, чтобы считаться сиротой, не нужно быть ребенком? — спросила я, впиваясь зубами в щеку. Я наклонилась вперед, оказавшись в его пространстве. Его ноздри раздулись, когда я подошла ближе, запах моей крови, несомненно, наполнил его легкие. — Если я ребенок, то что же тогда означает ваш затянувшийся взгляд?