Желанная герцогиня (СИ) - Любимка Настя
Глава третья
Виктран мчался в образе черного скакуна, сметал на своем пути шатры и лавки, не забывал призывно ржать, при этом рискуя выронить узелок со Слезой, уводя за собой лошадей.
Он мчался, и сам еще не до конца верил в то, что сумел не только выйти живым из сокровищницы, но и не утратить важные артефакты.
И мужчина не сомневался в том, что боги помогают ему.
Да, были сбиты ноги, да, на пути выскакивали люди, падали замертво, потому что причинить вреда не могли из-за радрака и их намерения в отношении него оборачивались для них смертью.
Жалел ли этих людей Виктран? У него не было на это времени.
Он мчался уже пятую веху. Останавливаясь ненадолго, чтобы дать отдышаться другим лошадям и найти мелкую речку или колодец, чтобы напиться. Из тридцати лошадей, которых он увел из королевских конюшен, осталось двадцать, но мужчина не сомневался, что до границы может потерять кого-то еще по дороге. Отловят, как только окажутся в видимости людей. За ними точно идет погоня. А в приграничный город зайти все равно придется. Другого пути для него просто нет. Несмотря на то, что в его королевство ведет еще одна дорога, для него она самая небезопасная. Там лучше тракт, там больше людей, больше охраны и постов, через которые пропускают далеко не всех.
В то, что лошадей просто пропустят через ворота — ждать не приходилось. И коней отловят, и боги его знают, что сотворит с ним радрак при нападении большего количества людей. Каждая чужая смерть била не только по сознанию, но и жаркой волной проходила по телу.
И если в угаре погони мужчина старался не обращать на это внимания, то сейчас, когда он откровенно выдохся, все же Виктран морф, а не уникальный породистый конь, который к тому же ограничен страшным артефактом на шее, любая дополнительная нагрузка может стать фатальной. Сейчас он, можно сказать, был наполовину цельным.
Виктран старался не думать о том, что творится у него в желудке. Внутри словно раскалялись угли, и с каждым днем все сильнее. Он не был обычным животным несмотря на то, что морфы перенимают образ полностью.
Когда-то помнится он переживал о том, что инстинкты могут взять верх, и вместо того, чтобы обернуться человеком, его зверь решит завести свою звериную семью.
Отец тогда рассмеялся и успокоил, что это невозможно. Несмотря на то, что морф без труда займёт лидирующие позиции среди любой стаи, тяги к размножению не будет. Такова магия. Только со своим видом, а морф, как ни крути — это человек, обладающий уникальным магическим даром. Помимо прочего он легко может управлять процессами в организме. Естественными потребностями. Такими как опорожнение желудка.
Когда показалась деревня, последняя на их пути, Виктран вознес молитву Священной паре.
Оставалось не так много до бескрайних лесов, до заброшенных земель, на которые Его величество так и не назначил управляющего. Слишком убыточными они считались.
Все удивлялись, как еще стоят несчастные Глиняшки, Адузовцы и Муранки, какими внутренними силами и запасами обладают жители этих деревень, раз дома не опустели.
То ли упрямство, то ли невозможность договориться с соседним эдором.
Но для Виктрана эти земли станут спасением. Он понимал это отчетливо несмотря на то, что близилась зима и пропитания на захудалых территориях найти будет не так уж и легко.
А ему прежде, чем двинутся в дальний путь в столицу, нужно будет восполнить силы. Виктран уже сейчас подошел к тому рубежу, когда действовал на чистом упрямстве, остро ощущая, как магия все чаще отказывается подчиняться, как разум человека побеждает звериный с трудом.
Но когда перед тобой желанная цель, когда она настолько близка — отказаться от нее, значит предать все, к чему стремился.
Эта деревня казалась вымершей.
Виктрана если и удивило подобное, то не настолько, чтобы начать опасаться. Интуиция молчала, а вот разум подсказывал, что погоня не окончена и останавливаться на отдых сейчас нельзя. Он сбавил ход, желая хоть немного отдышаться, уже не бежал, сначала шел рысью постепенно переходя на шаг. Лошади, следовавшие за ним, также сбавили ход.
И все же люди были…
Они словно духи появились внезапно. А может слух стал подводить Виктрана, мужчина уже был не уверен в том, что трезво оценивает окружающую действительность.
Виктран заметил несколько стариков, которые разинув рот наблюдали за табуном лошадей, мчавшихся по кривой, ухабистой дороге.
Оглушительный свист раздался неожиданно, заставив одного из коней встать на дыбы и недовольно забить копытами.
— Егей, постой-ка!
Прямо перед Виктраном, раскинув руки выскочил подросток. Мальчик, не больше восьми ходов от роду, с левой рукой, повисшей плетью.
Виктран не успевал ни отскочить, ни хоть как-то не допустить контакта.
Увы, ребёнок здоровой рукой вцепился в его длинную гриву.
В момент смерти несчастного мальчишки Виктрана словно молнией прошибло: он встал на дыбы, истошно заржал, от чего кровавая пена, струей стекающая по его морде, разлетелась в стороны…
Лишь чудом он не выронил узелок с артефактами. Это было счастливым обстоятельством, от боли, что прошило его тело, мужчина закусил узелок так сильно, что челюсть свело судорогой и разжать ее станет не так — то просто.
Смерть мальчика словно бы на двое расколола сознание мужчины, и кажется, его душу.
Он больше не соображал, что делает. В его мозгу билась лишь одна мысль — бежать.
Стремительно, на пределе сил, он мчался прочь из деревни, мчался так, как никогда в жизни.
Его затухающее сознание затопило божественным гневом. Лишь только в те страшные минуты, Виктран наконец понял суть проклятого артефакта. Понял и испугался по-настоящему.
Абсолютно невиновных не бывает. Хоть раз в жизни, но оступались все: кто в большей степени, кто в меньшей. Если ты лишь своровал, воздействие будет меньшим… Но если ты убивал, если намеренно подводил к гибели, то получишь все в двойном размере, как только на твоей шее окажется радрак, который обязательно активируется.
Исключение составят разве младенцы…
Виктран не был святым, по долгу службы приходилось и карать, и миловать.
Последнее приходило не так уж часто. Ради своего королевства идти приходилось на многое, но ему еще везло…
Везло в том, что воспитание он получил благородное, что отец всегда учил его брать ответственность за все свои поступки, продумывать наперед последствия, принятых им решений, и избегать не нужных жертв. И никогда не поступаться совестью ради гордыни или триумфа над поверженным врагом.
Теперь Виктран точно знал, что это сыграло особую роль в его нынешнем положении. Именно это не дало сойти с ума… не дало утратить себя и позволить радраку убить его.
Однако было кое-что еще… Слишком существенное, то, отчего не отмахнуться, то, что являлось решающим — гибель тех, кто дотронется к нему или попытается помочь.
Все эти смерти, что следуют из-за действия артефакта, в итоге оказываются на совести осужденного, тем самым усиливая действие радрака.
И если те, кто гнался за ним, сами были далеко не безвинны, а потому и откат по Виктрану хоть и был болезненным, но не смог раздробить его сознания, то смерть ребенка, которого Виктран не сумел уберечь, ударила по нему самым сокрушительным способом.
Он больше не мог вернуть себе власть над телом.
Хуже того, его сознание, его «я» с каждым мгновением погружалось в непроглядную мглу, которая, увы, не дарила ни спокойствия, ни тишины… Тьма жалила, звенела, заставляя тело Виктрана дрожать от боли.
Мужчина больше не отличал реальность и явь, и плохо соображал, ни куда мчится, ни что будет дальше…
Последней связной то ли мыслью, то ли приказом, набатом, звучавшим в воспаленном мозгу — унести как можно дальше то, что хранится в узелке. Но вот, что именно там, Виктран уже ответа дать не смог.
Мужчина потерял себя. Черное марево, поглотившее его, имело над ним полную власть, в то время как тело существовало словно бы отдельно. Боль стала основной спутницей, а разум, казалось, навсегда покинул его.
