Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея"

Дуновение ветерка поманило меня рассмотреть вид из окна, и стало ясно, что омрачило мое бесконечное счастье: на обоих окнах красовались решетки. Выкованные в виде виноградных лоз, они были выкрашены белой краской, в тон стенам, и тем не менее оставались прочными металлическими решетками, не позволявшими толком выглянуть наружу.

— Зачем здесь решетки?

— Не знаю, госпожа, — робко ответила Сай, — в этом доме они почти везде, кроме хозяйских покоев.

Но ведь мои покои тоже относятся к хозяйским, разве нет? Впрочем, откуда рабыне знать о задумках хозяев? Надо бы поговорить при случае с донной Изабель, когда познакомимся поближе, и деликатно попросить ее снять решетки с моих окон.

— Хотите посмотреть купальню, госпожа?

— Купальню? Разумеется! Это то, что мне сейчас необходимо, — обрадовалась я, выкинув из головы дурные мысли.

Я приготовилась спускаться на нижний этаж, однако Сай показала мне неприметную дверь с другой стороны спальни. Очутившись внутри, я не удержалась от восхищенного возгласа: оказалось, у меня была собственная ванная комната и даже отделенная от нее уборная! Но когда Сай показала мне, как там все устроено, я потеряла дар речи. У нас на севере о таких чудесах никто даже не мечтал: вода поступала в жилые комнаты по специальным трубам прямо к каменным ваннам и рукомойникам, а грелась снаружи, на солнце, в больших черных чанах на высоких подпорках. Правда, как призналась Сай, поднимать воду в чаны ежедневно приходилось рабам: в прохладное время ее набирали из горного ручья, что струился как раз через земли поместья, а во время летней засухи черпали ведрами из колодца.

Но самым удивительным было то, что вода и уходила сама по трубам, если поднять особый затвор. А из отхожего места не требовалось убирать нечистоты: их просто уносило вместе с грязной водой.

— Чудеса! — восхитилась я и едва не захлопала в ладоши. — Мой дядя ни за что не поверит, что такое возможно! Обязательно напишу об этом в первом же письме. Тетя Амелия непременно захочет приехать в гости!

Сай натянуто улыбнулась и подняла небольшую заслонку в верхней части каменного бортика. В каменную ванну хлынула нагретая солнцем вода.

— Я в раю! — засмеялась я и закружила смущенную рабыню по просторной купальне. — Поможешь мне раздеться?

В ванне я нежилась бессовестно долго, позволяя Сай хлопотать над собой. С ленивым блаженством наблюдала над тем, как она втирает благоухающую цветочными ароматами скользкую массу в нечто удивительно мягкое и пористое.

— Что это?

Сай слегка расслабилась, перестала коситься на меня диким волчонком и даже улыбалась проявлениям моего неуемного любопытства.

— Морская губка, госпожа. Здесь моются такими. У вас на севере их нет?

— Никогда не видала, — призналась я. — А как ты сделала такую ароматную пену?

— Это из-за мыльной пасты с отрубями и цветочным настоем. Делает кожу чистой и мягкой. Донна Изабель заказывает себе самую дорогую на мыловарнях.

Наверное, она удивлялась моему невежеству и считала меня дикаркой. Пришлось признаться, что на севере мы привыкли пользоваться обычной ветошью, щелоком и мыльным корнем. Но Сай не стала насмехаться надо мной, а скромно опустила глаза и принялась за мои волосы.

Пожалуй, купальня станет моим любимым местом в этом доме. После того как Сай высушила меня мягким полотенцем, втерла в кожу душистое масло и до скрипа расчесала волосы, я и впрямь почувствовала себя королевой. Кожа на ощупь казалась нежнее шелка.

— У вас волосы необычного цвета, госпожа, — Сай восхищенно провела руками по влажным прядям, — словно в янтарном меду растворили жемчуг.

Не удержавшись, я схватила с подставки зеркало и повертелась во все стороны: да нет, все тот же самый обычный, блекло-палевый оттенок. Правда, сейчас в моих волосах заиграло солнце, поэтому они и впрямь выглядели сияющими.

Чуть погодя рабыня помогла мне облачиться в красивое светлое платье, на южный манер открывавшее плечи, уложила волосы в высокую прическу и закрепила с помощью тонкой диадемы кружевное покрывало.

— Хоть сейчас под венец, — приподняв широкие юбки, я закружилась по комнате.

— Думаю, у вас будет очень красивое подвенечное платье, — улыбнулась Сай. — Я слышала, его шьют уже около месяца и скоро привезут на примерку. Что теперь прикажете, госпожа? Хотите прогуляться в саду?

Я с жадностью ухватила из вазы крупную гроздь винограда и бросила сладкую ягоду в рот.

— Непременно! Веди.

====== Глава 2. Горечь в меду ======

Мой бой окончен, близится конец

Из рук Судьбы я принимаю чашу

Тэм «Brave heart»

Вильхельмо не солгал: меня помещают в отдельную клетку. Но и тут он не удержался от издевки: это обычный карцер-одиночка для усмирения взбунтовавшихся рабов. Как раз напротив той, общей клетки, в которой подобно скорпионам в банке живут остальные бойцовые рабы. Большей частью молодые, крепкие парни: до старости такие, как они, не доживают. Печально осознавать, но я старше и опытнее их всех. Впрочем, какая разница? Арена станет общей могилой для каждого из них. В этом и предназначение бойцовых: драться со своими собратьями, насыщая нездоровый азарт охочих до развлечений господ. Нас хорошо кормят, в отличие от остальных рабов, за нами присматривает лекарь, специально обученные рабы разминают натруженные мышцы, за тренировками следят прославленные в настоящих боях воины.

Все мы — хорошо подготовленные орудия для убийства. Ни в ком из нас не осталось чувств: слабакам здесь не место, с ними расправляются в первую очередь. Мои собратья довольно скалятся, угощая друг друга приятельскими тычками, их не смущает, что вскоре настанет день, когда один пойдет против другого с оружием в руках. Каждый из них будет стремиться убить своего брата, чтобы выжить и стать тем единственным…

В боях на Арене нет ничего сложного. Любой господин может выставить на бой своего бойцового раба против чужого. Противостояние ведется один на один с равным оружием. Смерти в таких поединках нежелательны: господа не любят терять свое имущество. Ими ценится особое искусство низвергнуть противника, оставив его в живых, заставить сдаться. Хозяин победителя получает удвоенную ставку, а вдобавок и проигравшего раба. Хозяин неудачника может по договоренности выкупить его, но нередко слабаков отдают новому владельцу: зачем кормить того, кто покрыл себя позором?

Рабы тоже получают заслуженную награду. Победитель — день райской жизни: вдоволь еды, отдых, чистую одежду, самые щедрые хозяева могут подарить на ночь вожделенную женщину. Проигравшему обычно достаются плети у позорного столба и череда унижений до следующего боя.

Новому господину такие рабы служат недолго: в день самой зрелищной битвы, «Боя за свободу», будет кем пополнить армию бойцов.

«Бой за свободу». Звучит издевательски. Но каждого из рабов, живущих в клетке, будоражит призрачная надежда: а вдруг он и окажется тем самым, единственным выжившим?

Глупцы. Никому из них не выжить. Мне ли не знать? Почти каждого из тех, кто сидит сейчас в общей клетке, для Вильхельмо заработал я. Лишь во время последнего поединка я пошел против правил и просто замер на Арене, осыпаемый градом ударов соперника, с улыбкой на лице ожидая смерти.

Поединок был остановлен. Победу по праву присудили противнику. Однако Вильхельмо выкупил меня. Выкупил дорого: для него я был ценностью, поэтому он никогда не выставлял меня на «Бой за свободу». А затем велел нещадно избить, допытываясь о причинах такого нелепого поступка.

Но как объяснить, что жить больше не осталось сил? Что лучше принять смерть с достоинством, чем продолжать жить, ползая на коленях? Вильхельмо не понял. И никто из моих собратьев не понял.

Сегодня в каждом взгляде сквозит любопытство. Никто не рассчитывал, что меня приведут из пыточной живым, пусть и изрядно потрепанным. Внимательные глаза из-за двух рядов решеток следят за тем, как лекарь велит рабам-помощникам тщательно вымыть меня, а затем умащивает целебными снадобьями горящие огнем раны. Горьковатое на вкус питье снижает чувствительность, боль притупляется. Становится хорошо, хочется только одного: спать. Заснуть и больше никогда не просыпаться.