Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея"
— Я не слишком хорошо знаю…
— Тогда расскажете о моем женихе и будущей свекрови, — я распахнула дверцу еще шире и улыбнулась самой милой из своих улыбок. — Садитесь, я настаиваю.
На взмокшем лице раба явственно читалась внутренняя борьба, однако перечить он не посмел.
— Как пожелаете, госпожа, — поклонился он и втиснулся внутрь, усевшись на сиденье напротив.
Все-таки в рабстве есть определенные преимущества, — про себя усмехнулась я. Рабам наверняка не разрешается спорить с хозяевами. Правда, я ему не хозяйка, но скоро стану одной из них, если свадьба по неведомой причине не расстроится.
— Меня зовут Вельдана, — напомнила я вежливо. — А вас?
— Вун, госпожа.
— Вун? Необычное имя. Вы родились здесь, на полуострове?
Раб замешкался с ответом, не смея поднять глаз. Грубые, жилистые руки нервно комкали край длинной рубахи, спускавшейся до середины бедра.
— Нет, госпожа.
Немного подождав, я поняла, что говорить он не будет, пока не услышит следующий вопрос.
— Ну хорошо. Вы служите семейству Адальяро, верно?
— Я принадлежу им, госпожа, — покорно ответил раб.
— И как вам живется у них?
Вун украдкой метнул на меня опасливый взгляд, но тут же уронил его в пол.
— Хорошо, госпожа.
— Добрые ли они люди?
— Добрые, госпожа, — произнес он бесцветным голосом. — Адальяро — богатая и уважаемая семья.
Об этом я знала и без него. Моя помолвка с наследником семьи Адальяро, доном Диего, состоялась задолго до того, как я превратилась в девицу на выданье. Его отец, дон Алессандро, когда-то был близким другом моего отца: вместе они прошли всю вторую Халиссийскую войну. Оба выжили, каждый из них успел спасти другому жизнь, и по окончании войны они решили породниться, сосватав подрастающих детей.
Увы, мой отец, уважаемый лорд королевства Аверленд, по праву рождения входивший в большой Королевский Совет, умер от сердечного приступа, когда я была еще ребенком. Мать продержалась немногим дольше: поговаривали, что ее мятущаяся душа не вынесла разлуки с отцом. Меня взял на воспитание брат отца, дядюшка Эван. Его жена, мягкосердечная леди Амелия, заменила мне мать.
В семье Адальяро за минувшие годы также произошли изменения. Дон Алессандро погиб лет десять назад во время очередного конфликта с халиссийцами. Поместье и титул унаследовал старший сын дона Адальяро, Фернандо. Однако последняя война с Халиссинией, прогремевшая недавно на южной части материка, отняла и его жизнь, оставив наследником младшего из рода Адальяро, дона Диего.
Моего жениха.
Тем временем политические отношения между Аверлендом и Саллидой значительно ухудшились. Аверленд, вопреки просьбе Верховного Сената Саллиды, отказал в военной помощи бывшему государству Содружества. В дипломатической ноте содержался намек: рабство, процветающее на полуострове, не приветствуется Королевством. Южане были вынуждены самостоятельно бороться с дикарями необъятной пустынной Халиссинии.
Лишь недавно, благодаря возобновившимся переговорам между государствами, отношения стали теплеть. Именно поэтому обе семьи — моя и моего нареченного жениха — воспользовались случаем выполнить волю отцов и соединить наши судьбы.
Но политические причины брака слишком мало меня интересовали. После угрюмого и холодного северного замка далекая поездка в незнакомые края казалась сказкой. Я буду жить в стране, где круглый год царит тепло, дважды в год плодоносят поля и фруктовые деревья, где вдоволь винограда, персиков, мандаринов и прочих экзотических плодов; где люди смуглы, темноволосы и, по слухам, невероятно красивы!
— Лучше скажите, Вун, каков из себя мой жених? — любопытство било во мне ключом.
— Дон Диего очень хорош собой, госпожа.
— Мне присылали гравюру с его портретом, но я думала, что художник, как у них водится, приукрасил действительность.
— Не думаю, госпожа, — без улыбки ответил Вун.
Я вздохнула и открыла сумку в попытке отыскать запропастившийся веер. Беглец нашелся на самом дне, и я принялась обмахиваться им, зажмурив глаза от наслаждения.
— Ну, а донна Изабель? Какая она из себя?
— Красивая, — безжизненно произнес Вун и впился ногтями в собственные ладони. Подумав, добавил: — Благородная.
Ох, похоже, мне ничего не добиться от этого замкнутого и почему-то испуганного человека. Зато можно выглянуть в окно! Справа простирался безбрежный океан, порядком поднадоевший за время плавания, а слева, вдоль широкой грунтовой дороги, располагались красивые одноэтажные виллы, обрамленные диковинной зеленью.
По улицам прогуливались лорды и леди — то бишь, на саллидский манер, доны и донны, — и я жадно рассматривала их: чуднýю одежду, изысканные прически, особую манеру носить солнечные зонтики и трости.
Почти за каждым господином или госпожой следовали рабы-телохранители, вроде тех, которые сейчас томились под жарким солнцем на запятках кареты. Почти все они были бриты, не имели усов и бороды. Зато благородные доны, как я приметила, любили носить тонкие усики и короткие остроконечные бородки, придающие лицам элегантный вид. Густые волосы они собирали лентой в пучок на затылке или сплетали в аккуратную косу.
Женщины здесь носили столь открытые наряды, что я поначалу не поверила глазам. У нас, в Аверленде, редко выдаются подобные жаркие деньки, поэтому северянки привыкли к строгим добротным платьям, застегнутым до самого горла. В зимнюю пору нас согревала одежда из плотной шерсти, а летом приятней носить лен или бархат. Дорогие шелка, привезенные с юга, надевали лишь по особым случаям, да и позволить их себе могли только очень богатые семьи.
В привезенном мною гардеробе имелось праздничное платье из нежно-голубого шелка, но оно меркло по сравнению с роскошными повседневными нарядами саллидианок, как грубая роба крестьянки меркнет перед свадебным нарядом королевы. Плечи и грудь местные женщины открывали до неприличия, волнистые кружевные рукава зачастую едва доставали до локтя. Удивительную нескромность верхней части наряда немного извиняли кружевные накидки поверх волос, укрепленные на сверкающих диадемах и спускающиеся до талии или бедер. Несмотря на невыносимую жару, саллидианки носили удушающие корсеты, а пышные многослойные юбки на кринолинах придавали им схожесть с заморскими фарфоровыми куклами.
Я с некоторой грустью отметила, что со своими лучшими и самыми дорогими платьями скорее буду напоминать монашку, а не воспитанницу благородного аверлендского дома. Что ж, не беда: вскоре я смогу заказать себе платья, скроенные на местный манер, у самой искусной модистки Кастаделлы.
Пока я наблюдала за окрестностями, мы повернули за отрог горной гряды, и моему взору предстали еще более роскошные виллы. Поместья здесь могли занимать целую милю в ширину, если не больше, утопая в многоцветных кустах рододендронов и олеандра, виденных мною прежде лишь на картинках. На сочной зелени деревьев яркими пятнами выделялись созревшие апельсины и лимоны, вызывая во мне сладкое предвкушение — скоро я смогу все это попробовать!
К одной из таких вилл, окруженных зеленью фруктовых садов, со свежескошенными зелеными лужайками и аккуратными гравийными дорожками, подкатил наш экипаж. Раб Вун, которого я перестала донимать вопросами, выскочил наружу прежде, чем остановились колеса кареты, и услужливо придержал передо мной дверцу.
— Ох, Вельдана, душечка, наконец-то приехала! — из высокого арочного свода перед входом в поместье, сплошь заплетенного виноградными лозами, навстречу мне вышла немолодая, но стройная и необыкновенно элегантная женщина.
Я просияла: будущая свекровь рада моему приезду! Она протянула мне обе руки, затянутые в кружевные перчатки до локтей, и я сердечно пожала их.
— Как ты посмел?! — тон донны Изабель изменился так резко, что я отшатнулась. Проследив ее взгляд, поняла, что она обращается к Вуну, сгибавшемуся под тяжестью моего чемодана.
— Простите, госпожа, — Вун бросил чемодан прямо на гравий и рухнул туда же коленями. Он склонился перед хозяйкой так низко, что лбом доставал до земли. — Виноват.
