Изгои Интермундуса (СИ) - Дронова Анастасия
– Да ты же метр с кепкой, как ты достанешь до самого высокого края? – пытаясь оправдаться, спрашивает он.
– А вот так, – девушка опускает ведро на пол, пододвигает стул ближе к доске и встает на него.
Пара капель мутной воды попадает на ее очки, она снимает их и кладет в свой нагрудный карман.
–Я..,–не раздумывая, решаюсь вызваться добровольцем, под предлогом того, что мне и так нужно в библиотеку взять книги, как вдруг слышу чей-то визгливый голос.
–Галя, смотри, какой-то красавчик сидит на лавочке возле школы. Вот бы он оказался в нашем классе…
–А я бы все отдала, если это – наш новый учитель черчения. Из Валерия Семеновича уже песок сыпется,–к девичьему визгу добавляются еще и томные вздохи.
Две девочки с темно-русыми волосами вместо того, чтобы поливать цветы и протирать подоконники уставились в окно, наклонившись при этом так, словно была бы их воля, они, не задумываясь, умчались бы в школьный двор прямо через это окно.
–Подумаешь, парень как парень, наш Кир и то посимпатичней будет,–холодно добавляет блондинка, мывшая парту рядом.
–Да ладно тебе, Вики. Ты просто брюнетов не любишь. Но, согласись, что этот экземплярчик очень даже ничего.
–Хм,–блондинка отворачивается от них, высокомерно вздернув подбородок.
–Это мой… брат,–отвечаю на немой вопрос почти половины класса, которая то и дело поглядывает в окно.
Мне нет нужды всматриваться в очертания знакомой фигуры. Стоило лишь раз мельком взглянуть, и все сомнения отпали: это Теон. С осознанием приходит волна разочарования, смешанная с легким привкусом вины. Я так и не осмелилась сказать ему, почему решила переехать в этот небольшой городок под странным названием «Янлинск». Уверена, как только он увидит Кира, то все поймет и… жутко разозлится. Я зря понадеялась на упрямство Теона, ошибочно предположив, что он ни за что не пойдет в школу в первый же день, и его придется неделями уговаривать.
–Вы ведь сказали, что ему нездоровится,–Алла Николаевна, прошедшая мимо меня к шкафу с книгами, оборачивается. Объект моей страсти, семенивший следом, тоже останавливается. Его мимолетный взгляд тормошит нервы.
–Да. Но…–невольно запинаюсь,–наверное, ему полегчало…
–Тогда приведите его в класс. У меня есть одно важно объявление. Идемте Кир, – говорит она, отвернувшись от меня, и начинает давать указания парню, какие книги надо достать с полок.
–Хорошо,–мой кивок достается уже спине учительницы.
Нехотя выхожу из класса, медленно спускаюсь по лестнице на первый этаж и, взяв в гардеробе свои вещи, выхожу на крыльцо, попутно накидывая пальто на плечи.
Теон, неподвижно сидящий на лавочке у раскидистого клена, похож на знаменитую скульптуру [«Мыслитель»–скульптура Огюста Родена. 1880—1882 гг.], которую я видела во дворе парижского музея Родена. Погруженный в свои мысли, парень будто бы не замечает, как я подхожу к нему, но вот изменившееся выражение лица: сжатые губы, нахмуренные брови и дергающиеся желваки, делающие плавные скулы острее, – говорит об обратном.
–Не думала, что ты придешь сегодня.… А зачем ты вообще пришел? Думала, ты не хочешь ходить в школу.… И почему ты сидишь здесь? У тебя лицо какое-то бледное.… У тебя что-то болит? – чувствую себя очень глупо, будто разговариваю сама с собой. Теон, видимо, не собирается отвечать, продолжая игнорировать мои вопросы.
Как же это раздражает, когда он вот так уходит в себя. Вечно он отгораживается, словно стеной, и при этом бесцеремонно «читает» меня как открытую книгу забавы ради, совершенно не заботясь о моих чувствах. Сегодня очень важный день, и теперь во мне нарастает уверенность, что Теон, как обычно, все испортит. Какой проблемный фальшивый брат.… А все потому, что одним из условий соглашения о переезде с нашим номинальным опекуном, Василием Исааковичем, было то, что Теон тоже будет ходить в школу, а жить вдвоем мы могли только под одной фамилией. А тут только два логичных варианта: либо муж, либо брат…
Вот бы один день… всего день, провести без этого угрюмого парня. Но, раз уж обещала…
–Теон, меня попросили привести тебя в класс,–говорю я.Снова тишина. Раздражающе тяжелая тишина. Но почему он всегда ведет себя так? Я уже и не помню, когда Теон последний раз уступал мне. Если я не приведу его, вдруг Алла Николаевна сама решит спуститься? Даже не хочу думать о том, что он может ей наговорить…
Ну, нет! Сегодня будет так, как хочу я!
–Эй! Ты слушаешь?!–чтобы хоть как-то растормошить Теона и заставить обратить на меня внимание, делаю быстрый шаг, немного наклоняюсь, протягиваю руки и, сжав в своих ладонях лицо парня, поворачиваю его к себе. На секунду зрачки, окруженные синей радужкой, расширяются, и в них вспыхивает странное выражение – смесь удивления и чего-то еще…
–Не прикасайся ко мне! – он с силой отталкивает меня, и я падаю на тротуар, так и не успев понять, что же за чувство отразилось в этих иногда пугающих глазах.
Отстраненное спокойствие, что минуту назад блуждало по его лицу, в мгновение ока испаряется, Теон с силой сжимает челюсть, будто бы пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова, а его черные полукруглые брови почти сходятся на переносице. Казалось, еще чуть-чуть и меня накроет волна его гнева. Но он, лишь резко встав, отворачивается.
Неужели ему так противны мои прикосновения? К чему вся эта ненависть? Даже сквозь созданный им барьер я чувствую его сдерживаемую злость, словно он пытается побороть какое-то дикое желание, черным дегтем налившее его сердце... Что же у него на уме…?
Все еще продолжая озадаченно смотреть на обтянутую черным твидом спину, слышу до боли знакомый голос:
–Ну, разве так можно! – Лео подбегает, чтобы помочь мне подняться. Тепло сильных и таких любимых рук окутывает подобно защитному куполу, даря блаженное умиротворение.
–Ты в порядке… Аня, да? – его светло-голубые глаза с едва заметными серыми прожилками, будто бы пронзая насквозь, заботливо смотрят. Казалось, еще немного и его длинные русые ресницы коснутся моей кожи.
Взглядом скольжу по его лицу: прямые, чуть изогнутые брови в тон ресниц удивленно приподнимаются от моего пристального внимания. Тело пробирают давно забытые ощущения: до смерти хочется провести указательным пальцем по его прямому носу, потом коснутся губ с чуть приподнятыми уголками, и, напоследок, дотронуться до ямочки на подбородке.
–Ты что творишь?! Если у тебя проблемы, она тут не причем! – вздрагиваю от громкого голоса, и тут же вспоминаю о том, на кого направлен гнев любимого.
Плевать, пусть Теон думает, что хочет. Я уже привыкла к циничности и равнодушию, и даже его мрачное настроение не испортит мне этот миг. Впервые за столько лет рука Лео коснулась моего плеча. Я почти забыла, каково это...
–Что она тебе такого сделала?! – все же идеальный момент омрачает одна деталь – хмурый парень в черном пальто, который мог не только наговорить гадостей моему спасителю, но и сотворить с ним что-нибудь ужасное. Но на удивление Теон молчит, словно раздумывая, отвечать чем-либо на наезд парня или нет.
–Меня, кстати, Кир зовут,–мягко улыбается мой Лео. Видимо, поняв, что Теон не собирается ему отвечать, он решил переключиться на меня. – Алла Николаевна попросила передать, что все собираются в «музыке» у Элизы Игоревны. А ты идешь?
Голос Кира похолодел на несколько градусов, стоило ему обратиться к Теону.
–Конечно,–спокойно отвечает тот.
–Тогда, пошли,–кивнув, он разворачивается и идет обратно к школе.
«Теперь мне все ясно»,–немое замечание Теона холоднее лезвия ножа, я вздрагиваю и пытаюсь мысленно отгородиться от него. В лесу родилась елочка, в лесу она росла... Зимой и летом стройная…
«Ты ведь знаешь, что это не больно-то помогло?» –очередное замечание, теперь уже с легким оттенком иронии.
