Изгои Интермундуса (СИ) - Дронова Анастасия
– Теон… – вздрагиваю от ее холодного прикосновения.
Нет! Я так просто не сдамся! Никогда!
Сжимаю ее ладонь, и, накрыв рану левой рукой, пытаюсь исцелить ее, но ничего не выходит. Такие раны обычной магией не исцелишь. Но… заклинание, которое я использовал на страже? Я так и не вспомнил откуда оно… Король сказал, что оно из книги Истока… Но ведь это невозможно… Я в глаза ее не видел. Откуда же тогда я взял его? Я должен вспомнить еще хоть что-нибудь. Что-то, что поможет спасти Дею.
Закрываю глаза, прислушиваясь к слабому биению ее сердца.
Снег ослепительно-белый тихо ложился на безжизненную землю.
– Нет, прошу… – светловолосый юноша шептал что-то лежащей на его руках девушке. – Я люблю тебя.
Я мог видеть отчаяние и решимость в его глазах. Он не сдавался.
– Нет, ты не умрешь, – смахнув подступившие слезы, твердым голосом произнес он.
Коснувшись раненого плеча, он начал чертить какой-то знак на лбу своей возлюбленной. Было похоже на слияние древних знаков Луны и Солнца. Между лучами по часовой стрелке он изобразил восемь знаков. Семь из них – символы Семи Кланов нашего мира. Последний был мне не знаком.
– Теперь, все будет хорошо, – улыбнулся он.
– Зачем? – придя в сознание, произнесла девушка.
– Ты знаешь… – ответил он.
Парень слабел на глазах: его кожа стала белее снега, губы потеряли цвет, а на груди появилась рана, обнажившая грудные ребра – точно такая же была у темноволосой девушки.
Резко открываю глаза, стоит мне взглянуть на лицо умирающей. Теперь я знаю, что нужно делать. Рука уже перестала кровоточить, но я, не раздумывая, сдираю образовавшуюся корку, и красная жидкость снова начинает капать с кончиков пальцев. Правой рукой я откидываю темно-рыжую прядь со лба, левой – рисую странный знак, что промелькнул в незнакомом воспоминании.
Интересно, чье это было воспоминание мое или ее? Наверняка ее, ведь ее предком была сама Арил Благословенная. Хотя неважно. Если это поможет, мне все равно.
– Теон? – открыв глаза, Дея удивленно смотрит на меня. – Что случилось? Я же...
Облегченно улыбаюсь, чувствуя, что слабею. Присев, Дея быстрым взглядом обводит помещение, и по ее лицу – испуганно-удивленному – понятно, что она все вспомнила.
– Теон, нет! – кричит она, увидев, как я обессилено рухнул на каменный пол.
Дея присаживается рядом, положив мою голову на свои колени.
– Все хорошо, – мне трудно говорить, а еще труднее – двигаться. И больше всего на свете хочется коснуться ее лица, стерев воспоминание о холодной руке, убедится, что с ней все в порядке.
– Поплачь, – тянусь рукой, чтобы разгладиться складку между ее бровями. – Станет легче. Но не надо хмуриться, пожалуйста.
Моя рука не преодолевает и половины расстояния, как Дея подхватывает ее и прижимает к своему лицу.
Горячие слезы катятся вниз по моему запястью, оставляя светлые дорожки на темно-алых руках.
– Я… – между всхлипами Дея пытается произнести то, что я никогда от нее прежде не слышал.
– Не надо, – шепчу я, – Еще не… в… время.
«Ты ведь помнишь обещание? Пока мы не свяжемся… Будь сильной… Ты должна позаботиться о наших друзьях… Обещай мне…»
– Но мы же…
Ее лицо расплывается перед глазами, но память восстанавливает размазанные фрагменты, пока мое сознание совсем не ослабевает, и я не проваливаюсь во тьму.
Эпилог. Вечный завет
Природа всегда холодна к чувствам людей. Ей неважно, что они чувствуют: радость или грусть, печаль или боль. Она всегда такая, какая есть. Но иногда мне кажется, что она измывается надо мной. Сейчас льет как из ведра, а я не могу плакать. Просто не могу. Ничего не могу…
– Дея, ты в порядке? – спрашивает кто-то у меня за спиной.
– Да. Идем, – коротко отвечаю, чтобы голос не звучал таким надломленным. Теперь понимаю, почему Теон всегда отвечает односложно на мои вопросы. Отвечает… отвечал… Небольшое изменение в слове, но столько боли в душе.
Нет, так все не закончится. Я найду книгу Истока и…
– Не люблю дождь, – говорит мужской голос рядом. На секунду кажется, что это мой принц, но это всего лишь Кир.
Отворачиваюсь и подставляю лицо дождю.
Замок разрушен до основания: ничего и не изменилось за 300 лет. От резиденции короля остались лишь безжизненные темницы.
– А я люблю радугу после дождя, – к мужскому голосу присоединяется женский. – Радуга — это символ жизни…
Поворачиваюсь к Маше лицом, хоть у меня и нет ни малейшего желания ее слушать.
– Это всего лишь игра света, – бесцветным голосом отвечаю.
– Не только, – неуклюже улыбается та. – Это вечный завет между Господом и Ноем. Напоминание Богу о том, чтобы снова не затопить землю…
– И сейчас ты скажешь: «радуга – символ надежды» и «все будет хорошо»? – горько усмехаюсь я. – Спасибо, но мне… не нужна жалость.
– Что? – Маша теряется.
Сильнее запахиваюсь в черный камзол. Он мне большой, но...
Теперь я тебя понимаю. Все твои «нет», «не подходи», все твои язвительные замечания и резкие слова – это помогало отталкивать меня, чтобы я не увидела, какую боль я причиняю тебе. Прости.
«Прости»,– это я скажу тебе при следующей встрече.
А сейчас…
Конец
