Идеальная девушка (СИ) - Шелкопряд Мария
— А вот это дважды занятно. Предположим, в первый раз, искусственные легкие успели изготовить на планете или доставить откуда-то партию. Но зачем спустя полтора года понадобилась такая большая партия? При нынешнем уровне технологий, твои искусственные легкие можно хоть внукам после смерти завещать! Эпидемия что, повторилась?
— Не знаю, — растерялась я. — Никогда об этом не задумывалась.
А ведь действительно, странно. С искусственными легкими для девятилетней меня крепко связаны определенные воспоминания — кашляющие кровью соседские ребятишки, отчаянные крики взрослых, решающих их судьбу, потеря свободы. Ничего другого, кроме новой эпидемии и не могло прийти мне тогда на ум. Но разве после первой на планету не завезли бы вакцину? Так что тогда случилось на самом деле? Зачем нужна та партия, из-за которой капитан Йен Де Лачжон чуть не распрощался с жизнью?
— Пороюсь, пожалуй, и я в архивах, — Марк поднялся с кушетки и потянулся. — С девочки, запертой в обучающем комплексе Компании, спрос не велик. Эпидемия могла начаться хоть за воротами, а она бы не узнала.
Поднялся и его друг, собираясь уходить.
— Вы ведь не спросили даже моей фамилии, — окликнула их я, обескураженная окончанием допроса. Не так я себе это представляла. Ау, я контрабандист вообще-то! Почему все свернуло на события пятилетней давности?
— Компании их всегда меняют, ты что, не знала? Не беспокойся, биометрию с тебя давно сняли, так что нам есть, что прогонять по базе, — усмехнулся Марк. И добавил, как нечто само собой разумеющееся:
— Отдыхай и набирайся сил.
Дверь за имперцами закрылась, и я осталась одна, удивленно таращась им вслед.
Нужно обдумать все, разобраться в этой странной, ненормальной ситуации. Понять хотя бы, соврали они, что не отдадут меня в Компанию или нет. И есть ли тут чему радоваться. Но накатила непосильная усталость. Я свернулась калачиком на кушетке и незаметно для себя отключилась.
Глава 2. И дрогнул разум
Беспокойство все нарастало. Имперский крейсер летел сквозь космос неведомо куда, а в мою странную комнату, не похожую на камеру, никто не заходил, с тех пор как Кирилл и Заррон-младший ушли. Один раз из стены выдвинулся поднос с абсолютно безвкусной едой.
Просроченные консервы, которые всегда валялись где-то в недрах «Жеора» сейчас казались лакомством. А может, не казались? Возможно, у меня неправильный привкус или как там называется что-то подобное? Сев обратно на кушетку, я обхватила колени руками и, закрыв глаза, прислушалась к крейсеру.
Говорят, в любом корабле, даже в таком корыте как «Жеор», амортизаторы не дают почувствовать движения в космосе. Но я не могла избавиться от уверенности, что мы куда-то мчимся. В одной из моих любимых баек сказали бы, что я чувствую корабль и мне суждено стать одним из лучших пилотов. В жизни же… это было одним из симптомов космической болезни, началом психического расстройства.
Конечно, крейсер на самом деле куда-то направлялся, но ощущение скорости гнездилось в моей голове, а не существовало на самом деле. Понятно, что арест, потеря «Жеора» и прочее — послужили причиной сбоя нервной системы. Нужно что-то делать. Сжав руки еще крепче, я пыталась вспомнить, что мне известно о космических болезнях и их лечении. Кроме того, что заканчивают эти бедолаги без своевременной помощи дрожащими и воющими комками где-нибудь в углу ничего не вспоминалось.
Будут ли меня лечить, если поместят на долгое время в космическую тюрьму? Или в камеру на крейсере…
Не уверена, что могу рассчитывать на нормальную помощь. Вряд ли у здешнего врача достаточно опыта в обращении с подростками. Скорее, у меня только добавятся психологические травмы.
Вот если бы рядом был Джонатан! Только бы он меня обнял! Я зажмурилась сильнее, пытаясь вообразить, что я сейчас на «Жеоре». Сердце стучало как бешенное, внутри груди нарастала горькая тупая боль от того, что я оказалась такой слабой. Всего примерно сутки, может даже меньше, я в полном сознании на борту имперского крейсера, а у меня уже прогрессирует одна из космических болезней. Джонатан, обними меня, скорее…
Его руки нежно обняли мои плечи… только было в них что-то странное. Никогда еще руки Джонатана не скользили так непривычно, словно змеи. Его объятия и раньше были крепкими, но сейчас — словно стальными…
Мысль, что я окончательно сошла с ума, не пугала. Пусть будет так. Осторожно, не желая сразу спугнуть ощущение рук на своих плечах, я приоткрыла глаза, уверенная, что пока недостаточно свихнулась, чтобы видеть фантомов. Но руки…
С воплем я резко вскочила, вырвавшись из рук Марка!
— Ты… чтоб тебя… да чтоб ты сдох! — заорала я, запинаясь от бешенства. — Чтоб тебя в черной дыре миллиарды лет крутило! Зачем ты меня обнял?!
— Да вот как-то ненавязчиво посетила мою голову такая мысль, — ответил Заррон задумчиво, но с насмешкой. — А у тебя такой вид… часом не космическое расстройство?
Участливый тон Марка разъярил еще больше. Хотелось если не его смерти, то чтобы он хотя бы корчился на полу от боли. Я представила себе эту картину и боль в груди даже как-то поутихла.
— Слышал ли ты когда-нибудь чтобы человек с такой болезнью находился в космосе один и пилотировал корабль? А потом, в обществе людей, вдруг проявлял симптомы? — глядя Марку прямо в глаза, спросила я и улыбнулась. Трудно не улыбаться, когда выставляешь идиотом такого, как он. А я еще и сказала правду, пусть относительно меня имперец и не ошибся.
— Действительно, — хмыкнул он. — Значит, ты горевала о своей судьбе.
— Вроде того. Печалилась об утерянном грузе, — что-то очень не понравилось мне в почти незаметной интонации Марка, и это заставило отчаянно дерзить и хамить. — Знаешь, после каждого прибыльного рейса у нас пекли вкуснющий пирог… Поела я тут ваши имперские отбросы и пересмотрела свои взгляды даже на засохшие консервы.
Марк фыркнул и ничего больше не сказал. Едва наметившаяся угроза растворилась без следа. Ему вообще нравилось, что я не трясусь от страха при его приближении…
Больна. Я определенно больна! И что делать? Если не обращать совсем внимания на странные впечатления и чувства, то можно пропустить что-то важное. Но если думать над этим слишком много, то болезнь расцветет буйным цветом еще быстрее, вскормленная вниманием и вслушиванием во всякие «угрозы». В последнем сквозила уже не космическая болезнь, а мания преследования, паранойя и сверхновая знает еще что. О болезни со столькими симптомами сразу я никогда не слышала, а значит, часть из них притянута за уши. Если подумать, от Марка есть угроза — всегда. Остальное — нервное переутомление. Нужно отдохнуть как следует, тогда все станет ясно.
Заррон-младший моим размышлениям не мешал. Он выдвинул из стены столик и стул, где и устроился, деловито разглядывая дисплей какого-то небольшого прибора и изредка делая пометки. Судя по скучающему лицу, это один из многочисленных отчетов.
Через несколько минут в комнате появился Кирилл и начал расспрашивать меня. Как ни странно, допрос шел только о том, что происходило, когда я попала в Компанию впервые. Разговор был мне не очень приятен, но больше тревожило совсем другое. Имперцы даже слова не говорили о контрабандистах, будто им вовсе не нужно их поймать. Еще один странный факт, который можно списать на простую прихоть Марка — они лично меня расспрашивали. Сомневаюсь, что в обязанности Кирилла входило подобное. Не такой уж мелкой сошкой он здесь был, как можно подумать.
— Судя по излучаемому спектру, тебе сейчас очень неуютно, — прервал допрос Кирилл. — Почему? Разве мы… — он замялся, подыскивая слова.
— Унижаем, применяем пытки, издеваемся и совращаем тебя? — закончил за него с усмешкой Марк.
— Спасибо, кэп, — откликнулся Кирилл. — Ты сама тактичность.
— Я не Кэп, он сидит в своей камере.
— Все в порядке, ребята. Просто я вас ненавижу, о чем бы мы ни говорили, — бодро ответила я, улыбаясь до ушей, хотя упоминание о моем кумире, когда-то в молодости прозванном Капитаном Очевидность, ножом полоснуло по сердцу.
