Запах ночного неба (СИ) - Вилкс Энни

Утро было очень холодным. Изо рта шел пар. Алана миновала конюшни, хозяйственные корпуса и, обнимая себя руками, вышла, наконец, к широкой тропе, ведущей наверх. Она хорошо знала эту дорогу: Хелки показывала ей портальные камни, когда договаривалась с дежурившими у них послушниками, и Алана не раз выходила к одинокому холму на окраине Приюта, чтобы самой посмотреть на прибывавших. Тогда портальные проемы были для нее чем-то по-настоящему таинственным, неродным, и она и представить не могла, что когда-нибудь сама ступит в эту магическую воронку, пусть и убегая от смерти. Тем более убегая от смерти.

Наверху было тихо. Алана поднялась, чуть запыхавшись, и поскользнулась на почему-то влажной траве, больно ударившись об один из камней плечом. Она поискала глазами послушника: он сидел в маленьком креслице, закрыв лицо руками, и, кажется, плакал. Алана подошла к нему, парень отнял ладони от красных глаз и воззрился на нее с недоумением.

— Уходить нельзя, — гнусаво сказал он. — Директор Келлфер запретил использовать портальные проемы.

— Я не собиралась, — ответила Алана. — Здесь был директор Келлфер? А наставник Келлан тоже был здесь?

Неужели не успела? Вдруг вся ее идея найти Келлана и навязаться ему показалась Алане абсолютно идиотской. Да если бы и нашла — что бы сделала? Потребовала бы у директора Келлфера их оставить? А потом капризно пожаловалась бы Келлану, что он оставил ее на совете одну?

Парень не ответил, неопределенно мотнув головой в сторону места, где она чуть не расшибла себе лоб.

— Простите, — обратилась к нему Алана еще раз. — Меня зовут Алана. Я ищу наставника Келлана. Пожалуйста…

— Он ушел, — сказал послушник, шумно втянув носом воздух. — Сразу после того, как унесли наставника Велиана. Я думаю, он умер. Я никогда, — он сглотнул, — не видел ничего такого. Он просто…

Парень снова закрыл лицо руками. Повинуясь порыву, Алана подошла к нему и утешительно похлопала его по спине.

— Что произошло?

— Наставник Велиан был весь изрублен, — парень явно с трудом подбирал слова. — Все было в его крови. Он так кричал! Он… Он же самый добрый из наставников, знаешь, когда у меня не получилось на его занятиях отличить иллюзию от камня, он оставил меня после, и угостил чаем, а потом все объяснил, мне одному. Ему не жалко было времени. И он, — парень снова всхлипнул, — он со всеми так! Ты у него училась уже?

— Нет, — тихо ответила Алана, понимая, что ее приняли за послушницу.

— Кто мог сделать с ним такое? За что? Я не знаю, как он вообще мог быть жив после такого… Когда наставник Келлан коснулся его разума, он тоже закричал! Представляешь, что было с наставником Велианом, если даже наставник Келлан не смог сдержаться?

— Келлан кричал? — переспросила Алана, холодея. — С ним все в порядке?

Послушник, похоже, и не заметил, что она назвала Келлана по имени. Он легонько раскачивался вперед-назад, держась за голову, будто никак не мог поверить увиденному. Алана повторила вопрос.

— Наставник Келлан его успокоил, — сказал парень, наконец. — Потом пришел директор и наставница Теа, и наставник Велиан заснул. Они ушли, оставили меня здесь, а там везде кровь…

Судя по этому сбивчивому рассказу, с Келланом все было хорошо.

Тут Алана поняла, на чем поскользнулась, и вздрогнула, внезапно очень ясно ощутив, что колено, на которое она встала, падая, холодит через юбку впитанная тканью кровь. Кровь любимого многими, похоже, наставника. А этого милого парня оставили здесь совсем одного наедине с тем, что он никак не мог вынести. Неужели Келлан не увидел, в каком послушник состоянии? Что могло заставить его уйти, не оказав помощи?

«Вообще-то, — напомнила она себе, — Келлан вовсе не теплый и внимательный учитель. Вспомни, как он равнодушно смотрел на избиение Жеана».

— Они давно ушли? — спросила она мягко.

— Посиди со мной здесь, — попросил ее парень в ответ. — Я не могу туда смотреть. Я попробовал смыть кровь водой, но у меня не получается заговор, только размазал. Там все в ней.

Алана вздохнула. Келлан уже ушел, и с ним был директор Келлфер, а явно потрясенному мальчику рядом с ней прямо сейчас нужна была помощь. Она подволокла еще одно небольшое тканевое кресло и села так, чтобы оказаться между парнем и страшным пятачком мокрой земли. Будь Алана послушницей, она предложила бы подежурить вместо него.

— Как тебя зовут? — Она мягко гладила его по плечу.

— Ноам, — ответил парень. — Я первого года.

— Почему тогда ты здесь? — не поняла Алана. Она, конечно, не знала порядков Приюта, но казалось логичным не давать самым младшим дежурить у таких мест.

— Я был тут с Милом, — ответил Ноам жалостливо. — Это мой брат. Он уже почти закончил. Брат предложил показать мне столбы. Но выпил, ему стало плохо, он ушел, сказал мне всего пару часов посидеть. Меня в восьмом часу сменят. Сказал, все равно гости больше приходить не будут. Тут на самом деле не сложно. Вот это, — он показал на крупный кристалл у себя на поясе, — сигнал. Если что, я его сжимаю, и сюда сразу идет кто-то из старших, сильных.

— А если ты не успеешь? — с сомнением спросила Алана, радуясь, что Ноам отвлекся от страшного воспоминания. — Если кто-то сорвет его с тебя?

— Ну, тут Мил сказал, что еще есть защита, ее сам директор Син ставил, — объяснил Ноам. — Если кто-то несет опасность, то срабатывает барьер, и враг не выйдет за пределы этого круга. Вот, видишь?

Алана присмотрелась: на земле темнела черта, нарисованная чем-то острым прямо по траве и уже заросшая и ушедшая в землю. Черта эта располагалась перед портальными проемами, в шаге от самих врат, и если Ноам был прав, то эта черта не дала бы уйти в портал потенциальному злодею.

— Интересно, — искренне сказала она. — А ты знаешь, как ставится такая защита?

— Мил говорит, обычно используются руны, — начал рассуждать Ноам. — Но директору Сину и они не нужны. Мил сказал, директор Син просто провел черту рапирой, и все сразу вспыхнуло, это все видели!

— Все? — сделала вид, что не поверила ему, Алана, с радостью отмечая, что слезы на щеках парня высохли. — Да не может быть.

— А вот и может, — обиделся Ноам. — Говорят, свет достиг самых небес!

— Ясно, — улыбнулась Алана. — А ты видел?

— Ну, я… Я тогда на занятии был, — признался Ноам.

— И я не видела, — сокрушенно покачала головой Алана. — Вот бы посмотреть.

Ноаму было на вид лет пятнадцать, но теперь Алана старалась не обманываться: если он из потомственных шепчущих, то ему могло оказаться и двадцать пять, и даже больше. Вел он себя как потерянный ребенок, и Алана решила, что никуда не пойдет, пока его не сменит на дежурстве кто-то другой. Ноам с пылом рассуждал о защитных заговорах, которыми, по словам его старшего брата, была напичкана территория Приюта. Вряд ли он хорошо в этом разбирался, но повторял слова Мила очень уверенно и даже с гордостью. Алана в очередной раз порадовалась, что так удачно села между ним и окровавленным куском земли.

— А ты когда-нибудь видел, как такие заговоры работают? — добродушно подначивала она его.

— У нас был один, папа ставил, — рассказывал Ноам. — Вокруг дома. Папа его каждую неделю обновлял. Но он не загорался. Наверно, никто не хотел ограбить нас. Мил говорит, если кто-то ворвется, то он должен…

.

Как именно должна была повести себя линия на земле в этом случае, Алана услышать не успела. С оглушающим лязгом полянка загорелась, и ее отшвырнуло воздушной волной прямо на наливавшего чай Ноама — защитный заговор сработал, будто решив поставить точку в их разговоре.

5. Даор

Даор Карион сидел у камина, с раздражением слушая вопли осознавших, наконец, всю сложность своего положения гостей. Еще несколько минут назад уставшие, решившие, что они заслужили отдых, правители земель и их верные псы готовились отправляться по своим домам и замкам. После объявления Сина всю эту высокопоставленную толпу подчинила себе банальная паника. Кто-то из мужчин кричал, что его дети ушли сквозь портальные окна и теперь могут быть мертвы, кто-то из женщин тихо охал, без конца вопрошая, что же теперь делать, несколько человек, незамутненных в своей глупости, требовали у директоров Приюта исправить ситуацию. Эта мешанина голосов надоела Даору сразу, как возникла, и сейчас, отгородившись по своему обыкновению от их назойливости, черный герцог думал, что же в связи с изменившимися условиями стоило делать лично ему.