Саша Суздаль - Замкнутые на себя
На границе у них спросили паспорта, но Маргина сказала, что они не местные. Пограничник хотел их задержать, но, после слов Мо: «Ты меня уважаешь», — побывал вместе с ним под вагоном и решил, что граница от двух иностранцев не пострадает. Поспешно убежав, он оставил свою фуражку в купе, которую Мо натянул на голову и пошёл проверять документы, проставляя в паспортах печать с надписью: «Деканат».
В Киеве, на вокзале, Маргина подняла Мо в воздух и потянула его за собой. Мо спал, когда они заплыли в квартиру тёти Юли, соседки Сергея. Она как раз ворочалась, пытаясь уснуть, когда увидела над собой Маргину и висевшего горизонтально Мо.
— Вы инопланетяне? — спросила тётя Юля, не поднимаясь с кровати.
— Да, — согласилась Маргина, понимая, что так для тёти Юли будет проще.
— Вы будете делать надо мной сексуальные опыты? — с надеждой спросила тётя Юля, глядя на Мо и раздвигая ноги.
— Нет, опыты мы делать не в состоянии, — разочаровала её Маргина, удерживая спящего в воздухе Мо. — Мы по поводу вашего соседа Серёжи. Когда вы его видели в последний раз?
— Прошлым летом он женился на американке Элайни, и приезжал, — сообщила тётя Юля, — у них ещё кот проживал, который жрал железки.
— И всё? — спросила Маргина.
— И всё, больше я его не видела, — развела руками тётя Юля, и пожаловалась: — Скоро за его квартиру нужно квартплату платить, а деньги, что он оставил – кончаются.
— Мо, сооруди, — толкнула спящего Маргина, и Мо высыпал на стол огромную кучу купюр по пятьсот гривен.
— До свидания, тётя Юля, — сказала Маргина, усыпляя её, и вместе с Мо вылетая в закрытое окно.
— До свидания, — сказала тётя Юля, засыпая.
Утром она случайно бросила взгляд на стол и увидела горку денег, которые привели её в ступор. Немного раскинув умом, она собрала их в наволочку и потащила в ближайшее отделение милиции.
— Откуда это у вас, — ошеломлённо спросили милиционеры и закрыли отделение на замок.
— Инопланетяне принесли, — сообщила тётя Юля, но ей никто не поверил.
— Может вы банк грабанули? — понадеялся молодой милиционер, мечтая о наградах.
— Может, — согласилась тётя Юля, — это произошло во сне.
Обзвонили банки на предмет ограбления. Ни у кого ничего не пропало, только Правэкс-Банк переспросил сумму. Когда милиционеры сообщили, что больше двух десятков миллионов, Правэкс-Банк вспомнил, что ограбили их. Тут приехали ребята из структур, близких к президенту, и выгнали милиционеров на улицу. Когда появился адвокат из Правекс-Банка, у него спросили, чьи деньги.
Адвокат ответил, что, несомненно, Правэкс-Банка. Тогда его спросили, почему Григорий Сковорода на купюре смотрит не в ту сторону. Адвокат тут же вспомнил, что деньги не их, они такие не рисуют.
Деньги забрали, а тётю Юлю долго допрашивали, не раздавала ли она апельсины в оранжевую революцию, и хотели узнать, не знакома ли она со своей тёзкой, Юлей Тимошенко, намекая, что места в Харькове хватит на всех.
История этих денег кончилась кучеряво: их использовали на следующих выборах президента, но нынешнему они не помогли: Сковорода, смотревший не в ту сторону, народ не убеждал, и президента прокатили, как бильярдный шар. Ближайшие товарищи по работе бросили президента первыми, чтобы получить индульгенцию у вновь избранного кормчего.
***Разговор Сергея и Хамми прервал Флорик, появившийся в дверях вместе с Алидой, которая пыталась его не пустить в комнату. У Флорика морда была изодранной: видать медведице не понравилось его соседство.
— Флорик, ты как раз кстати, — повернулся к нему Сергей, прерывая томительную паузу, которая возникла перед этим. — Возьми Флореллу и Бартика и перевезите сюда корову и телёнка.
— Они их перепугают до смерти, — возмутилась Алида, — я полечу с ними.
— А чем займёмся мы? — спросила Элайни, разряжая напряжение, возникшее между Хамми и Сергеем.
— А ты займёшься тем, что освоишься с дворцом, который построил…Сергей, — сказал Хамми и потёрся о ноги Элайни. — А нам с Сергеем нужно заняться делами безотлагательными и для женщины безынтересными.
— Что-то ты хитришь, Хамми, — улыбнулась Элайни и согласилась: — Хорошо, идите, вы мне не нужны.
Они вышли из дворца на широкую единственную аллею, усаженную молодыми каштанами, торчащими, как прутья из размокшей земли. Весна брала своё, обнажая землю, показывая её наготу солнцу, чтобы оно прогрело холодное нутро и дало жизнь дремавшим росткам. Весна чувствовалась и в воздухе, потерявшем жгучую колкость ветра и наполнившимся мимолётным теплом солнечного утра.
— Ты хорошо поработал, — сказал Хамми, оглядываясь на дворец, — при других обстоятельствах я бы сказал тебе только спасибо.
— Ты ведь не скажешь Элайни? — спросил Сергей, посматривая на кота, жмурившегося от солнца.
— Пока она не родит, не скажу, — ответил Хамми, — и я вызвал тебя не за тем: нам всем угрожает опасность.
Хамми раскрыл свои глифомы, и Сергей ужаснулся: тёмное, всепоглощающее зло двигалось в их направлении. За заботами о Элайни он не сканировал окружающее, иначе давно бы заметил грозивший им мрак.
— Харом идёт ему навстречу, но это и наша битва, — сказал Хамми и в этот раз Сергей с ним был полностью согласен. Они набросили на дворец защитную сеть, которая не остановит Джи, но задержит его на некоторое время. То, о чём они говорили, стояло перед Харомом справа от хутора Литу из которого насмерть перепуганные жители бежали в ту сторону, где находился дворец.
Встретив Сергея, беззаботно идущего вместе с котом навстречу беде, они принялись его убеждать изменить своё направление, но рыжий кот, повергнув их в шок, сказал, чтобы они двигались к дворцу и укрылись там. О существовании дворца никто не знал, так как впереди их ожидали дремучие леса, и убегающие от беды очень удивились, когда на берегу лесной речки увидели дворец, о котором рассказывал кот.
Встретившая их Элайни, выслушав сбивчивый рассказ хуторян и услышав о говорящем коте, сразу поняла, что речь идёт о Хамми и запустила их внутрь. «Теперь понятно, почему они ушли», — с нежностью подумала она о своих защитниках, мысленно погладив кота. Хамми, оставивший несколько симпот во дворце, ревниво слизнул нежность, чтобы его не опередил Сергей.
Харом поднял лапу, на которой висел присосавшийся плазмоидный драх и тот, увидев перед собой чёрную пищу, довольно чмокнул и сразу сглотнул из зловещего движущегося ряда первую попавшую плоть, разразившуюся режущим криком. Устремив на Харома сотню темных глазниц, Джи, всеми своими сущностями устрашающе завопил, так, что звук его пустых глоток донёсся до дворца, где похолодевшие от ужаса хуторяне грохнулись на пол, пытаясь раствориться и исчезнуть, только не слышать голос смерти.
