Мятежник (ЛП) - Дуглас Кристина

Эти слова потрясли меня.

— И когда я трахну тебя, я хочу, чтобы ты кончила так сильно, что закричишь, — сказал он.

И его слова были ещё одним запретным возбуждением.

«Тогда сделай это». Моё молчаливое требование повисло в ночном воздухе, но, к моему удивлению, он просто рассмеялся.

— Слишком рано для этого, дорогая, — сказал он мне в горло. — Это займёт всю ночь.

Я задрожала в предвкушении, не уверенная, возбуждена я или напугана. Или и то, и другое. Его рука всё ещё была у меня между ног, мягко поглаживая, и он притянул меня к себе другой рукой. Я прижалась лицом к гладкой тёплой груди, прячась от его слишком пристального взгляда, расслабляясь от медленных, чувственных прикосновений его длинных пальцев ко мне, внутри меня. Я дважды кончала с ним, к моему удивлению, и я знала, что сейчас мне ничего не нужно было делать. Мне не нужно было притворяться, что я испытываю оргазм, мне даже не нужно было бороться, чтобы достичь его. Странным образом, мне казалось, что кончить дважды означало, что я уже выполнила свой долг, и я могла просто свернуться калачиком рядом с ним, позволяя ему прикасаться ко мне так сильно, как он хотел, тереться лицом о его горячую кожу, как котёнок, в то время как мне нравилось, когда меня гладили и ласкали.

— Итак, когда секс стал такой рутиной? — он прошептал мне на ухо, когда грубые кончики его пальцев дразнили мой клитор, и я дёрнулась, поражённая собственной яростной реакцией. — Тебе не нужно ничего доказывать. В этой постели нет никаких правил.

Он слегка повернул голову, так что его дыхание было горячим и возбуждающим у моего уха, когда два пальца скользнули внутрь меня, глубоко, медленно, эротично, что заставило меня крепче прижаться к нему.

Он всё ещё слушал мои мысли. Я не спрашивала его, как он мог это сделать, Томас никогда не мог. Я открыла рот, чтобы сказать ему не делать этого, но снова замолчала, не издав ничего, кроме грубого звука, и снова закрыла его. Я не собиралась ни о чём думать. Я собиралась держать свой разум пустым, как белое облако. Я собиралась…

Я дёрнулась, выгибаясь дугой на кровати, уткнувшись в неё лицом, когда меня сотряс очередной оргазм, и он крепко обнял меня, продлевая его так, что я замерла, затаив дыхание, всё моё тело оказалось в ловушке тугого узла взрывной силы.

Он медленно освободил меня от этого, успокаивая, и я смутно осознавала гнев, что он понимает женские тела, что он так хорошо понимает моё тело, что может возбудить и разрушить меня с нелепой лёгкостью. Когда я снова прижалась к нему, моё лицо было мокрым от необъяснимых слёз, часть меня хотела ударить его, причинить ему боль, просто за то, что он слишком хорошо меня знал.

Он запустил руку в мои волосы, его губы смахнули мои слёзы.

— Ты слишком много думаешь, — сказал он, и этот странный, наполовину произнесённый, наполовину обдуманный разговор был частью моего негодования. — Просто получи удовольствие и перестань бороться.

Я могла бы. Я могла позволить ему делать со мной всё, что он захочет, пусть это займёт всю ночь. Он мог бы оставаться главным, манипулировать мной, доставлять мне удовольствие, контролировать меня. Или я могла бы посмотреть, что я могла бы сделать, чтобы поколебать его самодовольство.

Я подняла руки, обхватила его лицо ладонями и впервые в жизни сделала немыслимое. Я поцеловала мужчину. Всю свою жизнь я была той, кого целовали, получателем удовольствия, а не тем, кто его давал. Всё это должно было вот-вот измениться.

Сначала я надавила слишком сильно, отталкивая его, а затем смягчила, пробуя его на вкус, позволяя своему языку проследить контур его губ, скользнуть между ними, чтобы попробовать его язык. Его тихий звук удивления ударил меня глубоко в живот, и я улыбнулась ему в губы. Мне это нравилось гораздо больше, чем я когда-либо ожидала.

Я скользнула руками вниз по его гладкой груди, позволяя своим пальцам проследить контур его напряжённых мышц, твёрдые кончики его сосков, и, повинуясь импульсу, я наклонилась и лизнула один. Он дёрнулся в ответ, и мне это понравилось ещё больше. Я лизнула другой, а затем накрыла его своим ртом, как он сделал со мной. Это было сложно, не за что было зацепиться, но его ответ стоил того, чтобы потрудиться, его приглушённая музыка проклятий звучала в моих ушах.

— Ты вступаешь в опасные воды, мисс Мари, — прорычал он низким голосом, и это имя прозвучало как нежность.

Я позволила своей руке скользнуть вниз по его плоскому животу, пока не добралась до первых завитков волос, и я заколебалась. Бояться нечего, сказала я себе. Это была часть тела, такая же, как и любая другая. Это уже было внутри меня, пришло время научиться этому. Я наклонилась и скользнула рукой по его члену, решив не отстраняться.

Это было удивительно, гладкий и шелковистый на ощупь, твёрдый, как железо, горячий и почти пульсирующий в моей руке. Мои кончики пальцев прошлись по выступившим венам, скользнули по головке, уже влажной от возбуждения, и скользнули вниз, чтобы обхватить его яички, тяжёлые и горячие в моей руке. Он застонал, и я подумала, не подслушивает ли он мои мысли, но он ничего не сказал, и я улыбнулась.

Мне, наконец, удалось вывести его из-под самоуверенного контроля.

Я опустила губы вниз, целуя его пупок, позволяя своему языку танцевать в шелковистой дорожке волос, и внезапно мне захотелось большего. Я хотела попробовать его на вкус, я хотела, чтобы он был у меня во рту, в моей власти, и прежде чем я успела подумать дважды, я наклонила голову и взяла его, глубоко засунув его твёрдый член в свой сосущий рот.

Он выругался, череда грязных, крайне возбуждающих слов, и его руки запутались в моих волосах, не удерживая меня там, просто лаская меня, пока мой язык изучал контуры, текстуру, каждый бугорок и гребень. Его кожа там была другой, на вкус другой, и я экспериментировала, поднимая губы, чтобы охватить только головку, затем опускаясь обратно, чтобы охватить как можно больше, затем повторяя это, и внезапно удовольствие было не для него, оно было для меня, возбуждая меня невероятно, так что я дрожала, желая так много от него, желая этой капитуляции. Вкус, шёлк, его посасывание, наполняющее меня…

Он отстранил мою голову, и я мгновение боролась с ним, затем сдалась, позволила ему поднять меня и накрыть мой рот своим, его поцелуй был голодным и требовательным, и я с шоком поняла, что почти довела себя до другого, казалось бы, бесконечного оргазма, просто используя свой рот на нём. Кто бы мог подумать, что такой запретный акт может доставить такое удовольствие? Моё состояние возбуждения было настолько сильным, что не потребовалось бы много усилий, чтобы снова довести меня до края, но я попыталась сдержаться, когда он толкнул меня на матрас, следуя за мной, двигаясь между моих ног.

Он был покрыт плёнкой пота, слегка дрожал, и мне хотелось торжествующе рассмеяться. «Я думала, это займёт всю ночь?» Я послала ему эту мысль, всё ещё не доверяя своему голосу.

— Так и будет, — сказал он слегка мрачно. — Но прямо сейчас я больше не могу ждать, ведьма.

Он прижал толстую головку своего члена ко мне. Теперь, когда я почувствовала это, прикоснулась к нему, попробовала на вкус, мысль была ещё более возбуждающей, и я тоже дрожала, ожидая сильного толчка, который овладеет мной.

Вместо этого он медленно вошёл, так медленно, что мне захотелось закричать. Я могла чувствовать всё, когда он погружался, и он ощущался больше, чем когда-либо, двигаясь сквозь гладкость моего собственного возбуждения, без боли, просто медленное, неумолимое притязание, которое заставляло меня дрожать и выгибаться, пытаясь ускорить его обладание, пытаясь втянуть его, но его контроль вернулся, и он отказался торопиться.

— Я хочу, чтобы ты почувствовала это, — прошептал он мне на ухо. — Я хочу, чтобы ты была настолько поглощена собой и мной, что ни для чего другого не останется места. Ни сомнений, ни контроля, ни доверия, ни страха, ни любой из тысяч причин, по которым ты этого не хочешь. Я хочу, чтобы ты думала только о том, почему ты это делаешь. Почему ты хочешь, чтобы я был внутри тебя. Почему мне кажется, что ты бы умерла, если бы не чувствовала меня внутри себя. И тогда ты поймёшь, что я чувствовал всю прошлую неделю, каждый раз, когда я смотрел на тебя.