Бронислава Вонсович - Я ненавижу магические академии
— И зачем тебе потребовалось их дразнить? — с укором спросила я питомца.
Тот сидел у меня на руках, надувшись и превратившись почти в сплошной непроницаемый шар, и даже листочком не махнул в ответ. В моей душе зародилось страшное подозрение.
— Фиффи, ты что-то оттуда стащил? — с ужасом спросила я.
Он даже веткой не дернул.
— Фиффи, это нельзя делать, вернуть нужно.
Он лишь плотнее сжался. А я представила, как приношу фьордине Вейль кусок грифоньего навоза, или что он там прихватил, и жалобно лепечу оправдания, а она опять жалуется Кудзимоси на невоспитанность моего питомца. Ну уж нет, думаю, местная оранжерея не обеднеет, они Фиффи еще и компенсацию за моральный ущерб должны. Я огляделась. Никто и внимания не обратил на наш противоправный поступок. Нет свидетелей — нет преступления. И я быстро зашагала по дорожке, надеясь, что крепкая оранжерейная дверь все же удержит мандрагор.
Дежурная по общежитию попыталась вручить мне сразу два букета, и я так растерялась, что ее попытка удалась. Разбираться от кого они, я в холле не стала, а сразу поднялась к себе. В комнате Фиффи торопливо перебрался на свою кучку, собранную с такой любовью по всей этой комнате, и затих. Сейчас он ничем не отличался от обычного растения, но мне казалось, что он так и ждет, когда же наконец я уйду и он сможет расслабиться. Но мне еще нужно было разобраться с букетами. Один, как я и думала, оказался от Антера, в него было вложено письмо, в котором он выражал сожаление, что я вчера так быстро ушла, а на территорию Академии его почему-то больше не пускают. Но он не оставлял надежды встретиться со мной в том же кафе, куда он меня уже приглашал. Что ж, пусть ждет. Я отбросила его записку и начала рыться во втором букете, в котором оказалась лишь визитная карточка Чиллага. Этот извиняться не стал. Видимо, посчитал, что за извинение вполне сойдет и букет, а был он, по правде говоря, получше антеровского. Мне даже стало интересно, сами ли они их подбирали.
Видимо, букетами занималась я слишком долго, так как Фиффи недовольно хлопнул веточкой об пол и указал мне на дверь. И тут я поняла, что вполне могу и опоздать на занятие, а фьордина Вейль меня и так не очень любит. Я подхватилась и торопливо побежала. Успела я в последний момент и проскользнула в оранжерею, незамеченная заведующей. Но продолжалось это недолго. Не знаю, караулили ли именно меня эти зловредные мандрагоры или просто вспомнили, что прошлый раз я была рядом с их недругом, но они меня окружили и начали агрессивно подпрыгивать, а одна, особо наглая, даже вцепилась в мантию и повисла на ней, как какое-то диковинное украшение.
— Фьордина Вейль, — испуганно вскрикнула я, — ваши мандрагоры меня сейчас съедят!
— А что это они к вам прицепились? — подозрительно уставилась она на меня.
— Вам лучше знать, — ответила я. — Меня здесь не было с того самого дня, как ваши питомцы напали на моего.
Я с трудом отодрала от своей мантии это зеленое недоразумение и попыталась вручить ее заведующей. Но она лишь пробормотала что-то вполголоса, и мандрагоры дружно засеменили куда-то вдаль оранжереи. Та, что была у меня в руках жалобно задергалась им вслед, и я спустила ее на пол.
— Прошу их извинить, фьорда Берлисенсис, — недовольно процедила она. — У нас здесь крайне неприятное происшествие случилось, вот они и несколько возбуждены.
— У меня создалось впечатление, фьордина Вейль, что это их обычное состояние, — не удержалась я. — А ведь сейчас со мной не было моего Фиффи, на котором они сорвали злость в прошлый раз. А обвинили в этом меня.
Она поджала губы и недовольно посмотрела. Будь я одна, наверняка выставила бы меня из оранжереи безо всяких объяснений. Но теперь я была с группой, в которой уже начались перешептывания о том, что оранжерея — не такое уж безопасное место. И кто знает, не здесь ли пропадают студенты…
— Прошлый раз, фьорда Берлисенсис, ваш питомец их спровоцировал, — процедила она.
— Наверно, так же как я сегодня — своим появление?
— Раньше они на людей не нападали, — ответила она. — Да и сегодня вы не пострадали, не так ли?
— Очень было похоже, что они собираются на Берлисенсис напасть, — заметил один из студентов. — И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не ваше присутствие, фьордина Вейль. Возможно, мандрагоры чем-то больны и нам опасно здесь оставаться?
Студенты согласно зашумели. Повод прогулять занятие был просто замечательный. Как им не воспользоваться? Но заведующую так легко было не напугать.
— Но сейчас же я с вами, — заметила она. — И потом, вполне возможно, мандрагорам не понравились духи фьорды Берлисенсис. Запомните, никакого парфюма на моих занятиях быть не должно!
И она высокомерно нас оглядела.
— Но я ничего не использовала, — запротестовала я.
Где бы я взяла духи, если у меня на них денег нет?
— Закончим этот бессмысленный спор, — отрезала фьордина Вейль. — И так уже половина занятия прошла, а вы ничего нового не узнали.
— Почему же? — раздался ехидный голос из задних рядов. — Мы узнали, что в одиночку сюда лучше не соваться — загрызть могут.
Возникшие было смешки быстро пресеклись ледяным взглядом фьордины-заведующей, которая наконец приступила к теме сегодняшнего занятия. Я торопливо за ней записывала, особо не вдумываясь, так как все мысли были о Фиффи. Что же он такое отсюда уволок, что пытались найти у меня мандрагоры, как у его хозяйки. Не думаю, что такое безобразие они устроили бы из-за куска удобрения.
После занятия ко мне подошел тот самый парень со шрамом, рядом с которым я столь удачно вырастила свой первый кристалл, и сказал:
— Фьорда Берлисенсис, мне кажется, вы должны написать жалобу на фьордину Вейль. Ведь не пострадали вы просто чудом.
Жалобу мне писать совсем не хотелось. Во всяком случае, пока я не выясню, что же все-таки унес из оранжереи Фиффи. Поэтому я судорожно попыталась вспомнить его фамилию — все же уже несколько дней вместе учимся, но не преуспела, улыбнулась парню с деланным смущением и сказала:
— Знаете, фьордина-заведующая и так меня недолюбливает, а если я еще на нее жалобу напишу, отношения между нами могут окончательно испортиться.
Я грустно улыбнулась, хотя и не представляла, куда портиться дальше отношениям между мной и фьординой Вейль. Напишу я жалобу или нет, относиться она ко мне будет все с теми же нежными чувствами, которые испытывает любая женщина, носящая на работе тапочки, к молодой девушке на шпильках.
— Вы неправы, фьорда Берлисенсис, — убежденно заговорил он, — нужно поставить декана в известность. Мало ли на кого нападут в следующий раз эти гадкие растения, а фьордины-заведующей может поблизости и не оказаться.
