Татьяна Шмидко - Дежавю
Мысли о крови вызвали знакомый дискомфорт в теле, и мышцы напряглись до предела. Со времени последней охоты прошло две недели, и я был на опасной грани. Я приказал себе успокоиться и, чтобы как-то отвлечься, осмотрелся вокруг.
Молодой мавр с ярким гримом и в напудренном рыжем парике изрыгал огонь на суеверно крестящихся зрителей. Видимо, это напоминало им об адских мучениях, о которых часто разглагольствовал местный священник. Это меня развеселило, и хищная хватка внутреннего убийцы стала понемногу отпускать. Однако вид полыхающего пламени снова напомнил о погребальных кострах на поле боя. Сцены насилия сами стали появляться в сознании, вызывая горькое отвращение к своей сущности, с которой я боролся постоянно. Я просто застыл у края фонтана, глядя на прозрачную воду, в которой кружился лепесток розы. Вот бы мои намерения были бы так же просты и умиротворены, как эта прозрачная вода…
«Да когда же это кончится? Неужели я обречен на вечную борьбу с внутренним монстром?» – подумал я, устало подняв глаза к небу.
«И почему ты такой?» – вдруг возникла у меня в голове мысль.
«Потому что я был создан как неуязвимая машина для уничтожения. Это цель моего существования», – ответил я, не особо задумываясь над вопросом, наблюдая за тем, как танцуют артисты, ловко вращая горящие факелы в руках под мерный бой барабанов. Мерцающее пламя словно гипнотизировало меня.
«Ты такой же, как все, но в тебе столько жестокости! Ты такой странный!» – снова сказал голос.
«Разве? Я всего лишь не дышу, не сплю, не ем и не пью ничего, кроме крови. Еще невероятно силен и обладаю необычными талантами, – с сарказмом ответил я сам себе, – а в остальном я обыкновенный». И сам себе усмехнулся. Да уж, нормальным меня вообще нельзя назвать, даже среди вампиров. Я всем превосходил своих сородичей, а про людей и говорить не стоило.
Закинув пилу на плечо, я смотрел в одну точку. Наверное, я ждал еще вопросов. Отвечая на них, я почувствовал некоторое освобождение: так много веков никто не спрашивал у меня подобного! Это было похоже на глубокий выдох. Только сейчас я понял, как же мне хотелось кому-то все рассказать. Стоп! Это вообще никуда не годится! Я не готов был уничтожать весь городок из-за раскрытия моей сущности. Снова голос зазвучал в моей голове: «Зачем столько жестокости?».
Этот вопрос принес мне боль, потому что затронул самое наболевшее… Невесело ухмыльнувшись, попытался отогнать от внутреннего взора бесконечную череду моих жертв. В основном на них была гримаса смертельного ужаса. Да, я обменивал свое бессмертие на боль и ужас. И у меня была тайна – я единственный знал, почему все так происходит.
В дальнем уголке сознания зашевелилась мысль, что разговаривать с самим собой – опасный признак. Интересно, а у вампиров бывает раздвоение личности?
До меня донесся звук срывающегося с гор холодного ветра, который будет здесь через пару минут. Подняв глаза к темнеющему небу, я увидел, что тяжелая дождевая туча с трудом перевалила через горный перевал и медленно спускается на городок. Ветер переменился, и огни факелов затрепетали, отбрасывая беспокойные тени на каменные стены домов. Я с наслаждением повернулся по направлению ветра и закрыл глаза, с нетерпением ожидая первого удара освежающих струй.
Но раньше ветра в нос ударил пьянящий запах крови, пошатнув мое самообладание. Это была кровь животного. Мышцы среагировали быстрее меня, яд наполнил рот и взгляд отыскал источник запаха.
В конце площади на перекладине за задние ноги была подвешена корова, которая была еще жива. Мясник быстрыми движениями вспарывал ее горло. Я подошел ближе, и запах стал сильнее. Аппетитно пахнущая кровь капала на соломенную подстилку, смешиваясь с грязью и миазмами улицы.
Вдруг тот же голос прошептал вслух с явным отвращением: «Да он же просто животное! Убийца!» – услышал я снова. И тут я впервые увидел ее.
Возле загона мясника стояла хрупкая на вид девушка в длинном голубом плаще. Ха, так значит, мой внутренний голос оказался ее голосом? И вопросы касались не меня, а скорее всего парня, за которым она наблюдала?
Стало ли мне легче от того, что с моей головой все в порядке? И да, и нет. Я впервые за много лет испытал облегчение от того, что кто-то говорит со мной, спрашивая о сокровенном. И испытал разочарование, потому продолжения этому не будет.
Но кто она, почему я раньше ее не видел? Может быть, она недавно приехала с новой волной поселенцев, которые отовсюду стекались в город? Что ж, отлично! Новый объект для изучения. Я присмотрелся к ней внимательнее. Судя по одежде, она принадлежала к дворянам, но отсутствие лоска выдавало скромный достаток. Остальные представительницы ее сословия сейчас важно прохаживались по главной площади Калельи, демонстрируя свои лучшие наряды перед потенциальными женихами. Что же она здесь делала?
Я подошел ближе, потому что мелькавшие силуэты прохожих мешали рассмотреть ее как следует. Она, как назло, повернулась ко мне спиной, прислонившись к деревянным брусьям плечом. Стиснув руки в кулаки, она вся кипела от негодования.
Мне оставалось только снова ее «слушать», рассматривая затылок и ссутулившуюся спину. О да! Девушка была совсем не похожа на местных жителей, совсем другая. Не знаю почему, но я это понял, как только «услышал». Она и мыслила необычно – логика сменялась потоком эмоций и образов, по накалу неимоверно страстными, порывистым, полными жизни. Мне стало любопытно и я, сражаясь с собственными мышцами, подошел еще ближе, чтобы якобы случайно взглянуть на ее лицо, при этом, не привлекая к себе внимания.
«Да и вообще, что я тут делаю? Джакоб? Это животное? Неужели мама шутит? Наше положение не настолько бедственное. И почему, почему я должна немедленно выйти замуж? Ох, ну почему я не родилась мужчиной? Они делают, что хотят. А я сижу как на привязи и не смею без разрешения даже спуститься в гостиную! А объезжать Уголька удается только, когда мама уезжает в город по делам. Ну что за несправедливость такая!» – к моему удивлению, девушка даже негромко зарычала, стукнув миниатюрным кулаком по деревянной ограде.
Тем временем мясник Джакоб, старался изо всех сил произвести на нее хорошее впечатление. Ему давно пора было жениться, пока еще не все зубы выпали. А эта обнищавшая аристократка была для него самой завидной партией. Она из знатного рода, правда, их состояние небольшое, да и девушка немного странная, и слава у семьи не очень, но зато «Джакоб-деревенщина» станет «Джакоб-господином»!
Его матушка прожужжала все уши о том, что она для него – лучшая партия. Последний месяц Джакоб всеми силами старался понравиться Адель, так звали девушку. Большей частью его ухаживания сводились к ублажению ее матери, Катарины, потому, что избегал общения с Аделью. При единственном разговоре с будущей невестой он понял только два слова в вопросе, который она задала. Свое имя и «думаете». Но все равно упорно посылал парное мясо на воскресный обед, на который был дважды приглашен в числе других претендентов на руку Адель. Джакоб до сих пор не мог прийти в себя от их серебряной посуды и дорогих гобеленов на стенах.
