Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Форменное безобразие
— Зашли поесть, дома не кормят? — иронично протянула бордоволосая сволочь в сером костюме.
— Ищите фурию, а Амиддария все еще прячется? — в тон ему ответил Равэсс.
И не то чтобы рядом с ними стало не уютно, но как-то неудержимо захотелось развеять наступившую после их слов тишину.
— Один-один, — подвела я и тог и предложила: — Так я пойду?
— Сидеть, — отозвался метоморф, — Молчать, — потребовал вампир.
— И не дышать, — поддакнула я в их манере. — Гирби слышал?
Лемур кивнул и, а эти двое продолжили говорить так, словно бы они вернулись к старому разговору и возобновили его.
— Не понимаю вашего упрямства, принц… — произнес Аквиус. — Неужели вы не желаете победы своему брату и своему королевству.
— Сводному брату, — ответил Равэсс, — я ненаследный, к тому же внебрачный, но вовремя признанный Его Величеством и представленный ко двору.
Так он действительно принц? И командное прозвище — это вовсе не кличка? Вот это поворот! Со всевозрастающим интересом я теперь переводила взгляд с одного на другого и в ожидании развязки поедала булочку.
— Я рад, что вы это помните, — вновь попытался взять слово вампир, но не преуспел.
— Несомненно, помню! Ведь вы не позволяете забыть об этом ни мне, ни высшему обществу Треда.
Так-так, кто-то в королевстве сплетницей подрабатывает. Отрадно знать, что этот индивид клыкастый не чурается грязи и воспринимает ее как родную среду. Там ему и место.
Вампир грациозным движением руки, сжал пальцами переносицу и чуть заметно поморщился, словно бы от неприятных раздумий, чтобы едва метаморф договорил, заявить:
— Мой принц, я искренне не хотел бы, чтобы мои прошлые предубеждения, как и наши вытекающие из них разногласия… — Красиво начал, но опять-таки всей мысли не досказал.
— Дайте догадаюсь, — хмыкнул Равэсс и продолжил ехидно: — Вы сейчас предложите зарыть топор войны и во имя общего блага признаться во всем.
— Только имя, — заверил советник короля и пообещал: — В виду плодотворного сотрудничества я очищу ваше.
Не знаю, что он имел в виду, но вновь повисшее молчание теперь казалось еще более тягостным. А я увлеченная их словесной баталией, забыла вести счет и не смогла сообщить данные поединка.
— Итак, ваш ход, — поторопила бордоволосая сволочь, он даже подался вперед. — Назовите имя кадета, от чьей руки окаменел жаброг.
И я внутренне похолодела, когда Его Высочество сказал:
"Хорошо", затем вздохнул глубоко и саркастично изумился:
— Но я даже представить не могу, как вы намерены рассчитываться за эту информацию со мной. Ведь имя моей матери и, следовательно, мое очернили вы. Неужели дадите письменное опровержение?
— Доказательства есть? — Заломил бровь ничуть не смущенный Авур и треснул тростью по своей раскрытой ладони.
— Как и во всем, что связано с вами, они недостаточны для поединка, — ответил Равэсс со скептической улыбкой и многообещающе заверил: — Но я подожду.
Тяжелый взгляд, скупой кивок и вампир отбыл, тихо хмыкнув: "И все-таки кадет".
Когда он исчез из столовой, я в сердцах воскликнула:
— Вот же бородоволосая гадость! Теперь ясно, зачем он приходил.
Хотел узнать, кто освободил ва…
И неожиданно оказалась в захвате рук Его Высочества, который тихо, но внятно прошипел:
— Сумерька, ему плевать, кто освободил, главное знать, кого и как спровоцировать, чтобы добыть нужную информацию.
— Но ты забыл о кля… — договорить мне не дали, зажав рот ладонью и прошептав у самого уха. — Намина, будь умницей, помолчи.
— Му-му-му? — Возмутилась я, на что мне тихо ответили:
— Потому что я не знаю, что он прикрепил к нашему столу.
— Му?!
— Я тоже удивлен, — заверил меня Равэсс. — Однако волнует меня сейчас другое. Что с твоим питомцем? — Метаморф убрал руку от моего лица и обнял за плечи. — Он всегда такой?
— Какой? — повернувшись к Гирби, удивленно застыла. Лемур сидел, молчал и не дышал. Пальчиками держит жирную ножку курицы у самой мордочки, но даже не обнюхивает ее, как делал это прежде, чем куснуть. И в глазах его желтых такая боль…
Стремительно притянула зверька к груди. — Маленький мой, что с тобой?
А от него ни звука, ни вздоха. Паника затопила сознание.
— Равэсс, что происходит?
— Сдается мне, ты активировала разрушение оболочки, но окончание формулы не произнесла… — ответил смертник, опасно покачнувшись. Я оглянулась на стремительно бледнеющего многоликого и вздрогнула. Опять губами чужую энергию впитала бесконтрольно и к грани подвела. Милостивый Боже, только не это!
А капитан запасных уже мягко падает на колени передо мной и шепчет:
— Кажется, я знаю, за что тебе подарили зверя…
— Мамочки! — я едва успела его схватить за китель, содрала с руки перчатку и прикоснулась к волосам настоящего принца, возвращая ему отобранную энергию. — Тамати Анти а-то Теи…
Его восстановление произошло почти мгновенно. Нваг-Нваг Севой не успел зачитать мой приговор по внутреннему эхо-порту столовой, а немногочисленные кадеты, присутствовавшие здесь же, не поняли отчего вдруг Высочество оказался у моих ног. Однако, ни то, ни другое не отменяло явление вооруженной королевской охраны.
И уже через пять минут я стояла в темном кабинете дворца в окружении метаморфов воителей, прижимала к себе неподвижного Гирби и слушала, как Равэсс защищает меня.
Все еще бледный он лежал на кушетке и, отмахиваясь от целителей, вещал:
— Это моя вина, Ваше Величество. Я посягнул на собственность рода Дао-дво и понес наказание. Вот и все.
А после улыбнулся мне и подмигнул, прошептав губами: "Не дрейфь, прорвемся!".
Ага, как же! Прорвемся… Его стараниями на меня уже смотрели с любопытством король, наследный принц, гад-советник и его доверенный грифон, тот самый который рассказал о смертнике, сбежавшем из бессрочного заключения. Изначально в кабинете был только лишь король, но услышав о том, что метаморф, пусть и из младшей ветви рода, женился на человечке, призвал к себе старшего сына. Затем они узнали, что на меня наложена специальная защита и вызвали Авура. Когда же на вопрос, почему защита тянула энергию из принца, Его Высочество сослался на прирученную Гером куку, в кабинет был вызван и грифон. Древний хранитель тайн и учений Таргус Тель оказался чрезвычайно старым грифоном, крупным, медлительным и лысым. В черном плаще из матовой ткани, с пенсне, невесть как держащимися на мясистом носу, он более всего напоминал безобидного крота, но никак не опасного сказателя и интуита. Однако внешностью древнего я не обманывалась. И, памятуя о способностях его вида, тихо напевала про себя безобидную песенку о весенних лугах и баранах, гладила лемура и смотрела либо в окно справа, либо в пол.
