Угольки (ЛП) - Кент Клэр

— Я тоже этого хочу.

Он притягивает меня для поцелуя. Затем помогает мне оседлать его бедра и устраивает меня над собой. Он придерживает свой член, пока я опускаюсь на него и обхватываю своей киской.

Он большой. Толстый. Знакомый. Я ахаю и запрокидываю голову от тугого проникновения.

— Нормально? — спрашивает он, запыхавшись.

— Да. Да, хорошо, — я сдвигаюсь на нем, чувствуя, как он меня растягивает.

Он делает несколько прерывистых вдохов, затем берет себя в руки. Поднимает ладони, чтобы обхватить мое лицо.

— Тебе сейчас хорошо?

— Да. Очень хорошо.

— Ничто и никогда не ощущалось лучше этого. Быть в тебе вот так. Ничто за всю мою жизнь.

— Я тоже… — я хнычу, когда он двигает бедрами. — Я тоже это чувствую.

— Да?

— Да, — поскольку он не может лежать неподвижно, я начинаю двигаться на нем в медленном, размеренном ритме. — Ты всегда ощущался для меня как дом.

Он издает сдавленный звук. Резко отворачивает голову. Ему требуется минута, чтобы ответить.

— Ты тоже для меня дом, малышка. Всегда так было.

— Знаю.

Я правда знаю. И не думаю, что когда-нибудь в этом усомнюсь. Эта уверенность переполняет меня, заставляет скакать на нем жестче, быстрее. Вскоре я нетерпеливо подпрыгиваю на нем, и он сжимает мою задницу, чтобы держать меня достаточно близко и не дать его члену выскользнуть.

Он снова открыл глаза. Они такие горячие и примитивные, пока он смотрит, как подпрыгивают мои груди, как раскачиваются мои косы и напрягается лицо, пока я бесстыже охаю в ритме своих движений, и эти звуки кажутся почти детскими.

— Бл*дь, малышка. Посмотри на себя. Бери все, что хочешь. Бери все. Это все твое. Весь я — той.

Я рыдаю от удовольствия — и от его слов, и от нарастающих ощущений. Мое тело содрогается в крепком оргазме, и он не прекращается, потому что Кэл начинает потирать мой клитор.

Когда я наконец-то пережила свою разрядку, по моему лицу катятся слезы. Я запыхавшаяся, насытившаяся и ошеломленная ощущениями, но все еще не закончилось. Пока Кэл еще не кончил.

Так что я снова начинаю целенаправленно скакать на нем, сжимая киской его член.

— Бл*дь! — его ноздри раздуваются, и он жестко вскидывает бедра навстречу мне, охая, пыхтя и все еще держась за мою задницу. — Бл*дь, малышка. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Кэл. Так что кончи. Кончи для меня. Я хочу, чтобы ты отпустил себя.

Он издает сдавленный звук, сбиваясь с ритма. Он так энергично движется подо мной, что мне приходится держаться за его плечи.

— Я люблю тебя, Кэл! Отпусти себя..

На сей раз ему это удается. Он издает громкий рев. Его тело дергается и трясется, пока волна чистого удовольствия затапливает его лицо и глаза. Даже после он продолжает подергиваться, будто ощущения до сих пор слишком сильные.

Затем он с хриплым стоном притягивает меня в объятия. Трется о меня лицом.

— Я люблю тебя, — говорю я ему уже тихо. — И я больше не боюсь.

Он резко втягивает вдох и приподнимает мою голову, чтобы видеть мое лицо.

— Я серьезно. Я не боюсь. Я знаю, что ты больше никогда меня не оставишь. И я хочу быть с тобой по-настоящему. Быть с тобой навсегда. Для меня никогда не будет другого.

Он даже не может говорить, но я чувствую то, что чувствует он. Он дарит мне неуклюжий поцелуй и стискивает почти до синяков.

Проходит долгое время, прежде чем его тело смягчается, и ему удается пробормотать:

— Я не думал, что вновь получу тебя. В любом виде. И определенно не так. Только не после того, как я так сильно сломал нас.

— Я тоже не думала, но я вижу, что мы оба прошли долгий путь, — мое тело усталое, расслабленное, насытившееся в такой манере, которой оно не испытывало уже так давно. Как будто оно наконец-то получило необходимое. Я прижимаюсь к Кэлу. — Я могу быть цельной без тебя. Я это узнала, и мне надо было это знать. Но я все равно думаю… я всегда буду думать… что с тобой я чуточку целее.

***

Месяц спустя я стою в общей комнате в Новой Гавани и собираю свои немногочисленные вещи.

— Я продолжаю твердить себе, что это хорошо, — говорит Фэйт. Она сидит на краю матраса, якобы придя «помочь» собрать мне вещи, но главным образом просто составить мне компанию.

Как и Анна, которая сейчас взяла перерыв от команды Марии и последние пару недель оставалась в Новой Гавани.

— Это хорошо, — с улыбкой говорит Анна, передавая мне хорошенькое красное пальто, которое Кэл подарил мне на позапрошлое Рождество.

Оно не влезет в мою сумку, так что я кладу пальто поверх нее.

— Я знаю, что это хорошо, — Фэйт качает головой. — Хотя я правда не знаю, как я дошла до того, что говорю подобное про твой отъезд и проживание с Кэлом.

Я смеюсь, краснея от удовольствия, когда слышу, как она так небрежно говорит о причине, по которой я собираю вещи.

Мы с Кэлом переезжаем обратно в нашу хижину. Пора. Я не просто готова. Я полна предвкушения.

— Я знаю, что ты очень злилась на него. Я тоже. Но он сильно изменился. И я тоже. И я правда думаю, что сейчас это правильный шаг для нас, — я не привыкла так откровенничать с кем-то, кроме Кэла, но Фэйт — одна из моих лучших подруг, и я хочу, чтобы она поняла.

— Это правильный шаг. Я тоже это вижу. И хочешь верь, хочешь нет, но думаю, я действительно простила его. Я видела, какой он в последние два месяца. Он определенно изменился, и не только потому, что он так счастлив. Он просто… лучше.

Я киваю, желая ответить, но мне сложно придумать, что тут сказать.

К моему облегчению, Анна переводит тему.

— Итак, у вас есть планы присоединиться к «младенческой лихорадке», которая у нас тут разразилась в последнее время?

(«Младенческая лихорадка» — это шутливое название периода, когда кажется, будто все вокруг разом решили родить детей, — прим.)

Едва ли это можно назвать «младенческой лихорадкой». Но Кейт и Мигель полтора месяца назад родили здорового мальчика, и еще две пары в Новой Гавани ожидают пополнения.

Грант и Оливия тоже ждут ребенка, но это пока что не известно широкой публике.

— Этого нет в наших ближайших планах, однако мы примем все, что подкинет нам судьба, — говорю я ей с притворно суровым взглядом. — Я знаю, это звучит странно, раз мы съезжаемся, но для нас это не ново. Это наш дом, и мы просто переезжаем обратно. А в остальном мы по-прежнему не спешим и не создаем давления.

— Ой, я тебя умоляю, — говорит Фэйт. — Мужчина влюблен абсолютно по уши. Ты же не думаешь, что он «не спешит»?

— Я имею в виду не наши чувства, — я ощущаю, что опять краснею. — А наши планы. Мы вернемся к тому же, что делали раньше. Будем выполнять работу для людей, которые в этом нуждаются, а в остальном жить своей жизнью на горе. Но мы будем часто видеться с вами. Мы определенно не станем чужими.

— Даже не вздумайте, — Анна, похоже, радуется за меня. Видеть это очень трогательно.

— Мы не хотим снова быть изолированными. Ни один из нас этого не хочет. Так что мы определенно будем много приезжать.

Больше нечего говорить, и все мои вещи упакованы. Так что я обнимаю Фэйт и Анну, и они обе провожают меня до крыльца.

Кэл подогнал грузовик. Мой мотоцикл и кур он уже погрузил в кузов, и он подходит к ступеням, чтобы забрать у меня мои вещи.

Мы прощаемся, и меня охватывают неожиданные эмоции, пока он направляет машину по знакомой дороге к воротам. Там Джексон, и он выкрикивает дружелюбное приветствие, пока мы машем и проезжаем мимо.

Кэл ведет машину, пока ферма не скрывается из виду, затем сворачивает на обочину и паркует грузовик.

— Ты все еще хочешь сделать это, малышка?

— Да! Хочу. Обещаю. У меня ни капельки сомнений. Просто… не знаю… наверное, я буду по всем скучать.

Он тянется и обхватывает руками мое лицо.

— Мы будем ездить повидаться с ними, когда захотим. Мы больше не будем одни. Не в этот раз. Я тоже этого не хочу.

— Знаю.

— И если мы решим, что нам не нравится (или кому-то одному из нас не понравится), то мы можем вернуться в любой момент. Я поговорил с Джексоном. Он сказал, что нам рады в любой момент.