Эмили Хейнсворт - Второй шанс
— Но есть же какая-то причина?
— Там все проще, — говорит Вив, держа перед собой полупрозрачную руку, испускающую призрачное зеленое свечение, и глядя на меня с серьезным видом, — а еще… возможно, я ревную.
Не говоря больше ни слова, она исчезает в вихре зеленого света. Я стою, беззвучно шевеля губами. Ничего не остается, кроме как последовать за ней. Пригнувшись, я проникаю в тоннель, и вот мы уже оба стоим на другой стороне, стараясь успокоить нервы после прохода сквозь область рассеянного в воздухе электрического тока.
— К кому ты меня там ревнуешь? — спрашиваю я, отдышавшись.
— Да ни к кому, забудь.
— Нет, ты не просто так об этом заговорила, — настаиваю я. — Скажешь мне?
Она подходит, чтобы поцеловать меня, но я прикладываю руку к губам. Вив хмурится.
— Мне кажется, здесь ты любишь меня больше. Кажется, я ревную… к самой себе.
Оправдания, которые я уже начал было придумывать, мигом вылетают из головы. Набираю полные легкие воздуха, но что сказать, не знаю. Проходит не менее минуты, прежде чем смысл слов, сказанных ей, доходит до меня. Как может Вив ревновать меня к… Вив?
Мы идем вдоль улицы по направлению к футбольному полю.
— Трудно было встречаться со звездой футбола, — признается Вив. — Я тебя так любила, но ты был нарасхват. Иногда мне казалось, что в тебе мало что остается для меня.
— Но если он был таким же человеком, как я, как он мог любить тебя меньше?
— Я уверена, что он любил меня так же, — шепчет Вив, — но то, что было у меня — у нее — здесь… Ты был предан ей, принадлежал ей без остатка.
Я смотрю на проволочную сетку, окаймляющую поле, покрытое темной, холодной травой. Мне-то казалось, она беспокоится по поводу Нины, а Вив, оказывается, хочет получить то, что было у той девушки, которая погибла здесь?
Стараясь осмыслить все это, я постепенно замедляю шаг. Как может человек ревновать… к самому себе? Подняв голову, смотрю на белую штангу, стоящую в зоне защиты, и вдруг все неожиданно проясняется. Я наконец понимаю, что она чувствует, потому что и сам подсознательно пытаюсь конкурировать с тем, другим Камденом.
Взяв Вив за руку, я веду ее мимо штанги ворот на пустое футбольное поле.
— Пойдем туда.
— Куда? — спрашивает Вив, неуверенно смеясь, но, подчинившись, послушно ступает на траву вслед за мной.
Пересекаем пятидесятиярдовую линию, и хотя меня тянет к скамейке запасных, мы идем дальше, на трибуну. Сквозь настил нижнего яруса, обвивая металлический каркас, к которому крепятся сиденья, пробиваются ростки травы. Поле зрения частично заслоняет старая комментаторская будка, которую никто давно уже не использует по назначению. Иногда ребята, правда, забираются туда, чтобы покурить травку. Мы поднимаемся все выше и выше. С верхнего яруса отлично видно поле и часть школьной территории. На улице темно и холодно, но наверху нас никто не потревожит.
— Зачем мы сюда пришли? — спрашивает Вив, ежась от холода.
— Чтобы ты принадлежала мне одному, — отвечаю я, садясь в кресло. Усадив ее на колено, обнимаю за талию и прислоняюсь спиной к перилам ограждения.
Она вертится, стараясь устроиться поудобнее. Когда ее нога обвивает мою, наши интимные места соприкасаются, и я, не в силах сдержаться, начинаю тихонько стонать от наслаждения.
С этой точки поле выглядит совершенно иначе. Я всегда был внизу и никогда не забирался на верхний ярус. Смотрю на разметку, выделяющуюся на темном фоне травы, стараясь восстановить в памяти свою последнюю игру, да так, чтобы увидеть ее с той точки, в которой мы сейчас находимся.
Трудно перестать воспринимать все от первого лица, но я хочу увидеть, как маленький, если смотреть на него с высоты, мяч попадает мне в руки. Маленькая фигурка игрока вырывается вперед, подозревая о том, что случится в следующую секунду. Почувствовав, как замерзшие пальцы Вив проникают под рубашку, я вздрагиваю от холода, но позволяю им погреться на моем теплом теле.
— О чем ты думаешь? — спрашивает она.
— Пытаюсь вспомнить, каким я был до того, как сломал ногу.
— А, — говорит Вив, прижимаясь холодным носом и губами к обнаженной груди в разрезе рубашки. — Тренировки, тренировки, тренировки… Потом, когда это случилось, после больницы — физиотерапия, занятия на тренажерах и снова тренировки.
— А мне кажется, было не совсем так, — говорю я, крепко прижимая ее к себе. — Вив; тренировки; Вив, Вив; тренировки; Вив.
Тянусь, чтобы поцеловать ее, но Вив игриво отводит мое лицо в сторону рукой.
— Нет, неправильно.
— Что ж, если бы на его месте был я…
— Так это и был ты, — поправляет меня Вив, хитро улыбаясь.
— Удивительно, насколько разная у нас с ним была жизнь…
— Ты, в отличие от него, сделал все правильно, — говорит Вив, внимательно глядя на меня сверху вниз.
Я смеюсь, запрокинув голову.
— Да я как раз все сделал неправильно! Не мог заставить себя снова играть в футбол… Если бы я вернулся, меня бы сейчас вся школа не презирала…
— Но ты же выбрал что-то взамен футбола? — спрашивает Вив, заглядывая в глаза и стараясь проникнуть взглядом в глубину души.
— Я выбрал… тебя.
Не успев еще договорить, я уже чувствую правоту сказанных слов. Разве нам нужен кто-то еще, пока мы есть друг у друга? Мне ничего не было нужно до того вечера, когда она погибла.
Вив хмурится, и в ее глазах появляется выражение такой беспредельной грусти, что смотреть в них у меня нет сил.
— Неужели я так плох?
Я обнимаю ее крепче, и Вив жмется ко мне. Черные кудри, рассыпавшись, скрывают ее лицо.
Ощущаю тепло ее губ, даже холодный ночной воздух не в силах их остудить.
— Ты для меня все, — говорю я.
Она, всхлипывая, выпрямляет спину и слегка отстраняется.
— Пожалуйста, позволь мне остаться здесь навсегда?
— Ну, будь серьезной, Вив… — говорю я, проводя пальцем по ее идеальному носику. — Что плохого в твоей жизни там?
Она, потупившись, Смотрит на колени и отвечает не сразу:
— Каждый думает, что может судить меня. Я просто хочу уйти от всего этого — с тобой.
Приподняв ее лицо за подбородок, заглядываю в глаза.
— Я уже говорил, что придется ждать. Тебе нельзя оставаться здесь сейчас, но и я никуда от тебя не уйду.
Вив отвечает мне внимательным долгим взглядом. Выражение счастья на ее лице угасает, и она медленно сползает с моих колен.
— Разве что к Нине, — бросает она.
Я сижу без движения, чувствуя, как тепло, рожденное соприкосновением наших тел, медленно растворяется в воздухе. На этот раз я был готов к чему-то подобному, но Вив сказала это таким тоном, что снова застала меня врасплох.
