Ирина Чернова - И аз воздам
— Флойд, скажите, а почему у вас в доме так сумрачно и тихо? В других домах всё время вокруг кипит жизнь, носятся родственники и дети, снуют слуги, а здесь их присутствие совершенно незаметно и не слышно ни одного слова. Такое чувство, что во всём доме только две живых души, вы и я.
— Валерия, а зачем вам слуги, которые постоянно лезут в вашу жизнь? — Крайден отложил в сторону вилку и осмотрелся вокруг. — В этой обстановке хорошо думается, никто не стоит над душой, не пристает с лишними вопросами и не отвлекает. Старые родственники зачастую раздражают до бешенства, дети неугомонны и неуправляемы… разве это жизнь? Я предпочитаю тишину, в ней хорошо строятся планы и мысли не разбегаются по углам, заслышав звуки чужих шагов.
— Планы хорошая вещь, только вот для чего они нужны, если вы здесь живете совершенно один? Радоваться свершившемуся в одиночку… не понимаю. Куда как приятней, если вокруг вас люди, которые болеют за вас, поддерживают вас в горестях и радостях, интересуются вашим состоянием и переживают, если у вас пошло что-то не так. Радость, поделенная на двоих, становится в два раза больше, горе, наоборот, в два раза меньше. В чем смысл вот такого одинокого существования? Что останется после каждого из нас? Ваши родители ушли из жизни, оставив после себя вас и Террелла, вы были смыслом их жизни, продолжением их рода. Огромный, совершенно пустой дом, пустые комнаты, пустой парк… здесь должна кипеть жизнь, слышаться детский смех, по вечерам должна бегать молодёжь с бутылкой вина и обжиматься по кустам, старики должны брюзжать и ворчать, сидя у камина, а слуги возвращаться из Нейвиджа в подпитии… иначе это не жизнь, а прозябание. Даже если вы скажете, что много работаете, все равно это не оправдание!
— Валерия, все, о чем вы сейчас говорите, со временем проходит. Дети вырастают, старики умирают, сиюминутные проблемы остаются далеко позади и о них забывают, как только они перестают волновать умы своих хозяев. Это все находится где-то на уровне пола и большинство окружающих не в состоянии подняться чуть выше, оглянувшись вокруг себя. Тех же, кто смотрит сверху на все — единицы. Они как короли, но разве могут все быть королями? Это право дано немногим, смотреть поверх остальных голов и не поддаваться низменным страстям могут далеко не все. Они смотрят вперед, а не под ноги, оправдывая этим смысл своего существования. Они управляют теми, кто не может или не хочет заглянуть чуть-чуть вперед. Чаще всего удел таких людей одиночество и непонимание окружающих. Вы еще слишком молоды, чтобы понять это…
Флойд мастерски изобразил сочувствие и внимание, ожидая продолжения дискуссии, но свои аргументы я предпочла оставить при себе. Словами он меня все равно забьет, а у меня совсем другие планы, нежели переубеждать человека, который всю жизнь воображал себя королем в маленьком родовом мирке. С магами вообще спорить себе дороже…
В предложенной для послеобеденного отдыха комнате я провалялась до самого вечера, гоняя по кругу одни и те же мысли. Рассуждения застряли где-то в районе верхнего парка и я даже задремала, пока в дверь не раздался предупредительный стук.
— Госпожа Валерия, — бесшумное существо, по чьему-то недосмотру называемое служанкой, скромно потупилось около косяка, — вас ждет господин Флойд. Прошу следовать за мной.
Больше всего мне хотелось задрать ей подол и удостовериться, что она ходит ногами, а не летит над полом, как привидение, тихо и бесшумно. В пустых коридорах шаги были слышны очень хорошо… мои, конечно, ибо сапоги имеют привычку отбивать шаг громко и четко. Следом за девушкой я спустилась на первый этаж и большой холл приветствовал меня отражением в зеркалах.
— Я вижу, что вы отдохнули после дороги, — поднялся из глубокого кресла Крайден-старший, — и полны решимости совершить обещанное.
— Да, отдых оказался очень кстати. Куда надо идти?
— Никогда не догадаетесь! — Флойд неожиданно засмеялся. — Помните, я говорил вам о старых выработках?
— В которых до сих пор добывается черный камень для дорог?
— Это в другой стороне, — отмахнулся он, — а еще был главный вход, который очень хорошо подошел под мои нужды. Прошу вас, — дверь под лестницей, ведущей на второй этаж, распахнулась, и в неярком свете шариков плавным изгибом предстал плавно спускающийся вниз сводчатый коридор, — это не так далеко, как можно подумать.
Ширина прохода держалась около трех метров на всем пути и самым неприятным в нем были грубо обработанные стены, смыкавшиеся очень невысоко над головой. Вдоль всего пути по обеим сторонам встречались ниши, заложенные камнем, и в темных углах шевелились тени, мимо которых хотелось пройти как можно быстрее. Изгибы туннеля становились плавнее, стены постепенно расходились и даже пол в этом месте стал более гладким и блестящим. В тишине очень хорошо разлеталось эхо от шагов, но я все равно пару раз оглянулась, не веря собственным ушам.
— Это эхо, — успокаивающе подхватил меня под руку Флойд, — в этом месте такие изгибы, что оно слышится не один раз. Мы уже почти пришли.
Туннель превратился в длинный зал с гладким полом и стенами, сводчатый потолок взметнулся ввысь, а справа и слева появились двери, у одной из которых старший и притормозил.
— А что там дальше? — шарики разгоняли жирную темноту на ближайший десяток метров да еще поблескивали сколы камня на границе света и тьмы, а дальше не было видно даже очертаний стен.
— Ничего интересного, спуск в старую шахту, — распахнутая рядом серая дверь любезно приглашала вовнутрь. — Он давно закрыт и в ту сторону никто не ходит.
Комната была в меру квадратной, мрачноватой и достаточно захламленной, как и положено быть таинственной лаборатории настоящего мага. Мрачное впечатление создавало отсутствие окон и грубые стены, в складках и нишах которых были пристроены полки с самыми разнообразными предметами, от книг и склянок до старых тряпок и кусков горной породы. На одной, например, светилась собственным светом огромная друза белого полупрозрачного камня, отбрасывая неровное пятно на глубокую нишу и соседние полки. В дальнем конце темнел зев печи искусственного происхождения под большим колпаком, уходящим в потолок, правее нее, у самой стены, прислонились друг к другу два открытых шкафа, глубокие полки которых плотно забились свитками и книгами. Два низких стола у самой печи служили опорой груде самой разнообразной посуды, часть из которой уже покрылась пылью. Миски, кувшины, тарелки… чего там только не было! На втором по большей части пристроились бутыли, содержимое которых в свете шариков переливалось всеми цветами радуги. Справа от входа, ближе к центру, стояли два больших кресла, низкий стол с небольшими каменными чашами и второй стол повыше, накрытый светло-серой материей наподобие нашей марли.
