Татьяна Корсакова - Самая темная ночь
— Это ты меня вытащил, Степан? — Я благодарно кивнул Игнату, набросившему мне на плечи одеяло. — Тебя благодарить?
— Благодарить? — Степан замер, посмотрел на меня как-то странно, а потом зачастил: — А не надо меня благодарить, Андрей Владимирович! Самая лучшая благодарность мне будет, если вы папеньке своему ничего не расскажете. Он же шкуру… шкуру с меня… — Конюх не договорил, отчаянно махнул рукой.
— Мы не скажем, — ответил за меня Игнат. — Не переживай, Степка, теперь это наша тайна. Согласен, Андрей?
Я кивнул. Хватит отцу горя, не станем рассказывать.
— Спасибо! Спасибо, сиятельство! — Степка кинулся было целовать Игнату руки, да тот отмахнулся.
— Костер разведи, — велел устало. — Согреться бы.
— Это мы мигом! Это запросто! — Степан засуетился возле уже почти погасшего костра.
— Ты ее видел? — спросил я у присевшего рядом Игната.
— Нет, — тот покачал головой. — А ты?
— Только чувствовал.
— Страшно было?
— Страшно. А тебе?
— И мне…
С той ночи мы про ведьму больше не разговаривали, но думали о ней каждый день. Игнат тоже думал, я точно знаю. Я научился читать в сердце своего брата.
Дэн
Он едва успел прочесть последнюю строчку, когда дверь в их комнату распахнулась. На пороге стоял садовник Ильич.
— Не спите, ребятки? — Он сдернул с головы кепку, рукавом рубашки стер испарину с загорелого лица. — Уф, жарища-то!
— Не спим, Ильич. — Дэн сунул дневник под подушку.
— Это хорошо, что не спите! Начальник велел мне дров для вечернего костра нарубить, а меня радикулит скрутил, будь он неладен. Помощники нужны. Не откажете старому человеку? — Он хитро сощурился.
— Да какой же ты, Ильич, старый человек! — усмехнулся Гальяно. — Ты мужчина в расцвете сил. Вот еще б не дымил, как паровоз, — добавил многозначительно.
— Намек понял! — Садовник кивнул, сунул руку в один из многочисленных карманов комбинезона, вытащил запечатанную пачку сигарет, протянул Гальяно. — Спасибо, парень, выручил!
— Не за что. — Гальяно заграбастал сигареты. — Так где дрова собирать? В парке?
— В парке нечего собирать. Те ветки, что я срезал, еще сырые, а нам сухостой нужен.
— В лес пойдем? — догадался Матвей.
— В лес.
— А отпустят? — спросил Туча осторожно.
— А кого мы спрашивать будем? — Садовник взвесил на ладони связку ключей. — Через запасной выход выйдем. Так удобнее, крюк делать не придется. У Максима Дмитриевича я вас отпросил, а Шаповалову и знать не нужно.
— Не любите вы его, как я погляжу, — усмехнулся Дэн.
— А за что его любить? Это ж не человек! Диктатор! Думает, раз фамилия у него графская, так он тут всему хозяин. А еще посмотреть нужно, что за фамилия и кто хозяин.
— Напутано что-то с графьями, — поддакнул Гальяно. — Там вепри, тут волки.
— А откуда знаете? — удивился Ильич.
— В библиотеке прибирались, видели.
— Вот что я вам скажу. — Ильич выбил из пачки сигарету и незажженной сунул в рот. — Один только из братьев настоящий граф, а другой так… пришей кобыле хвост.
— И кто же из них настоящий? — спросил Дэн.
— А вот не скажу! Догадайтесь сами! Вы, как я погляжу, парни пытливые, разумные. Так вы поможете мне? Или другого кого искать?
— Поможем! — Дэн встал с кровати.
— Ну так вперед! Времени у нас немного. Калитка запасная знаете где?
Они молча закивали.
— Тогда там и встречаемся через пять минут. Пойду за топором схожу.
В лесу жара ощущалась не так сильно. Если бы не комары, было бы вообще хорошо. Ильич шел, прихрамывая, иногда хватаясь за поясницу и чертыхаясь. Небольшой топорик он засунул за ремень комбинезона.
— Ты бы в медпункт сходил к медсестре, — сказал Гальяно с жалостью. — Она б тебе укол какой обезболивающий поставила.
— Боюсь я уколов! — отмахнулся Ильич. — Само как-нибудь… не впервой.
Так, в разговорах, они миновали развилку, и уже там Дэн понял, куда они держат путь. Не один он заметил. Туча побледнел, принялся с тревогой вертеть головой и, кажется, даже принюхиваться.
— А куда это ты нас ведешь, Ильич? — мучивший их всех вопрос задал Гальяно.
— Тут недалеко сухостой. — Садовник замедлил шаг. — Нарубим в одном месте, чтобы по всему лесу не бегать. Что-то не так, парни? — Он посмотрел на них с удивлением.
— Мы к Чудовой гари идем? — спросил Туча дрогнувшим голосом.
— К ней. — Ильич усмехнулся. — Что, уже наслушались баек про проклятое место? — спросил весело.
— Наслушались. — Туча бледнел на глазах. Дэну его состояние совсем не нравилось.
— Не бойтесь, парни, мы на саму гарь не пойдем. Да вот мы уже почти и пришли! Вон там сухостой.
— А кто это боится? — возмутился Гальяно. — Мы блуждающий огонь вон как тебя видели. Что нам какая-то гарь?!
— Блуждающий огонь, говоришь? — Ильич чиркнул спичкой, прикурил. — И какой он, блуждающий огонь?
— Обыкновенный, зеленый. — Гальяно поймал предупреждающий взгляд Дэна и прикусил язык. Вот ведь болтун…
— Здесь неподалеку видели? — Ильич затянулся сигаретой, протянул открытую пачку Гальяно, но тот отказался.
— А бог его знает, где видели! — Он пожал плечами. — Это ж лес — все деревья одинаковые!
— Да, городским с непривычки все одинаковым кажется. — Ильич вытащил из-за пояса топор, взвесил в ладони.
Дэну, который наблюдал за Тучей, показалось, что тот сейчас грохнется в обморок. Да что это с ним?!
— Ну, давайте приступать к делу! Кто рубить будет? — Ильич посмотрел на Дэна. — Попробуешь, парень?
Киреев согласно кивнул, взял топор.
— Деревца вокруг гари больные и тонкие. Два замаха — и готово! Я бы и сам, да спина… — говорил Ильич, продираясь через чахлый молодняк.
— А правда, что на самой гари ничего не растет уже сто лет? — спросил Матвей.
— Не скажу, сколько точно лет, но не растет, это факт.
— Глянуть бы хоть одним глазком, — сказал Гальяно мечтательно.
— Так у тебя только одним глазком и получится! — ухмыльнулся Матвей.
— Сначала работа, а уж потом экскурсии, — обернулся к ним Ильич. Он пнул ногой тонкую, лишенную листвы березку, поманил Дэна. — Вот эту руби, парень!
Они рубили сухостой почти час. Сначала Дэн, а потом и Матвей с Гальяно. Туча сидел на старом пне, баюкал забинтованную руку. Вид у него был несчастный, со щек окончательно слетел румянец, ноздри раздувались, а уголки губ подрагивали.
