Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена
— Я могу к этому только присоединиться, — сказал граф.
— Я надеюсь, что мы ещё будем иметь удовольствие, — добавил лорд.
Ракоци не сказал ничего. Он только смотрел на меня. И вдруг на моё горло словно легла ледяная рука. Я в шоке втянула воздух и посмотрела на себя. Ничего не было видно. Но я совершенно точно чувствовала сомкнувшиеся на горле пальцы.
— Я в любой момент могу надавить.
Это был не Ракоци. Это произнёс граф. Но его губы при этом не двигались.
Сбитая с толку, я посмотрела на его руку. Она была более чем в четырёх метрах от меня. Как же она могла одновременно лежать на моём горле? И почему я слышала его голос в моей голове, хотя он ничего не говорил?
— Я не знаю, какую роль ты играешь, девочка, и насколько ты в действительности важна. Но я не потерплю, чтобы выступали против моих правил. Это предупреждение. Ты поняла? — Давление пальцев усилилось.
Я была от страха словно парализована. Я могла только глядеть на него и жадно втягивать ртом воздух. Неужели никто не видит, что со мной происходит?
— Ты поняла?
— Да, — прошептала я.
Хватка сразу же ослабла, рука убралась. Воздух стал свободно поступать в мои лёгкие.
Граф скривил губы и тряхнул запястьем.
— Мы увидимся, — сказал он.
Гидеон поклонился. Трое мужчин ответили на его поклон. А я стояла как истукан, будучи не в силах пошевелить пальцем. Гидеон взял меня за руку и вывел из комнаты.
Даже когда мы уже сидели в карете, напряжение меня не отпускало. Я чувствовала себя истощённой, бессильной и какой-то испачканной.
Как граф это устроил — разговаривать со мной, чтобы другие не слышали? И как ему удалось дотянуться до меня, стоя в четырёх метрах? Моя мать была всё-таки права, и то, что о нём говорили, было правдой: он умел проникать в ум другого человека и контролировать его чувства. Я позволила обмануть себя его тщеславной болтовнёй и старческой хрупкостью. Я безнадёжно недооценила его. Как глупо с моей стороны.
Я вообще недооценила всю эту историю, в которую вляпалась.
Карета тронулась с места. Её трясло так же сильно, как и по дороге сюда. Гидеон дал стражу в жёлтом указание поторопиться. Как будто в этом была необходимость — тот и сюда гнал как оглашенный.
— С тобой всё в порядке? Ты выглядишь так, словно увидела призрак. — Гидеон снял плащ и положил рядом с собой на сиденье. — Очень жарко для сентября.
— Не призрак, — ответила я, не в состоянии посмотреть ему в глаза. Мой голос слегка дрожал. — Только графа Сен Жермена и один из его трюков.
— Он был не особенно вежлив с тобой, — согласился Гидеон. — Но этого следовало ожидать. Очевидно, у него было другое представление о том, какой ты должна быть.
Когда я не ответила, он продолжал:
— В предсказаниях двенадцатый путешественник всегда описывался как нечто особенное. Одарён Магией Ворона. Что бы это ни значило. Во всяком случае, граф не хотел верить, что ты всего-навсего обыкновенная школьница.
Это замечание странным образом прогнало то бессильное, жалкое ощущение, которое было вызвано фантомным прикосновением графа. Вместо истощения и бессилия я почувствовала оскорбление. И гнев. Я закусила губу.
— Гвендолин?
— Что?
— Не воспринимай это как обиду. Я имел ввиду обыкновенная не в смысле ординарная, а скорее в смысле средняя, понимаешь?
Становилось всё лучше и лучше!
— Ладно, — сказала я, гневно сверкнув на него глазами. — Мне безразлично, что ты обо мне думаешь.
Он хладнокровно ответил на мой взгляд.
— Это от тебя не зависит.
— Ты же меня вообще не знаешь! — фыркнула я.
— Возможно, — ответил Гидеон. — Но я знаю кучу таких девчонок. Все вы одинаковы.
— Кучу девчонок? Ха!
— Девчонки как ты интересуются только причёсками, шмотками, фильмами и поп-звёздами. Вы всё время хихикаете и ходите в туалет толпами. И злословите о Лизе, потому что она купила себе маечку за пять фунтов в «Маркс энд Спенсер».
Хоть я была очень зла, я рассмеялась.
— Ты хочешь сказать, что все девочки, которых ты знаешь, злословят о Лизе, которая купила себе маечку за пять фунтов в «Маркс энд Спенсер»?
— Ты знаешь, что я имею ввиду.
— Да, знаю. — Я не хотела дальше разговаривать, но слова вырывались помимо моей воли. — Ты думаешь, что все девчонки, которые не такие, как Шарлотта, поверхностны и глупы. Только потому, что у них было нормальное детство вместо непрерывных уроков музыки и фехтования. На самом деле у тебя просто не было времени, чтобы когда-нибудь познакомиться с нормальной девочкой, поэтому ты обзавёлся такими печальными предубеждениями.
— Послушай, я точно так же был в средней школе, как и ты!
— Само собой! — Слова просто вылетали из меня. — Если тебя готовили к путешествиям во времени хоть наполовину так серьёзно, как Шарлотту, то у тебя не могло быть друзей ни мальчиков, ни девочек, и твоё мнение по поводу так называемых средних девчонок базируется на наблюдениях, которые ты сделал, стоя одиноко на школьном дворе. Или ты хочешь сказать, что твои одноклассники считали твои хобби — латынь, гавот и вождение кареты — невообразимо крутыми?
Вместо того чтобы оскорбиться, Гидеон рассмеялся:
— Ты забыла игру на скрипке.
— Скрипка? В самом деле? — Мой гнев испарился так же быстро, как и возник. Скрипка — ну вообще!
— Во всяком случае, у тебя на лице опять появилась краска. До этого ты была такая же бледная, как Миро Ракоци.
Верно, Ракоци.
— Как это, собственно, пишется?
— Р-а-к-о-ц-и, — ответил Гидеон. — А зачем тебе?
— Хочу погуглить.
— О, он так тебе понравился?
— Понравился? Он вампир, — сказала я. — Он из Трансильвании.
— Он из Трансильвании. Он он не вампир.
— Откуда ты это знаешь?
— Вампиров не бывает, Гвендолин.
— Ах да? Если бывают машины времени (и люди, которые умеют душить других, не прикасаясь к ним), почему бы не быть и вампирам? Ты видел его глаза? Они как чёрные дыры.
— Это от белладонновых настоев, с которыми он экспериментирует. Растительный яд, якобы помогающий расширить сознание.
— Откуда ты это знаешь?
— Это сказано в Анналах Стражей. Ракоци зовётся там Чёрным Леопардом. Он дважды защитил графа от покушения на его жизнь. Он очень сильный и ловко обращается с оружием.
— Кто покушался на графа?
Гидеон пожал плечами.
— У такого человека, как граф, много врагов.
— Охотно верю. Но у меня такое впечатление, что он и сам в состоянии себя защитить.
— Без сомнения, — согласился Гидеон.
Я подумала, не рассказать ли ему о том, что вытворил граф, но потом решила этого не делать. Гидеон был не только вежлив с ним — создавалось впечатление, что они с графом ну просто родственные души.
