Как повываешь? (ЛП) - Хайд Жаклин

— Ага, девочка, — широкая улыбка расплывается на его лице. — Я не понесу тебя через ров снова.

Я немного расслабляюсь при этих словах и снимаю чулки и туфлю, краем глаза наблюдая за ним с опаской.

— Зачем ты притащил меня сюда?

— По пророчеству моя пара должна быть человеком, который войдет в ров. Я подумал, что это ты, но, похоже, нет.

Он упирает руки в бедра, затем расставляет ноги и наклоняется, касаясь пальцев ног то одной, то другой рукой. Ладно, приятель, посвети стене своей луной. По его плечам начинают расти зеленые чешуйки, вдоль позвоночника появляются плавники, но затем они исчезают, когда он распрямляется и встряхивается.

— Я уже лет сто не был в этой форме. Ох, ощущения потрясающие, — говорит он.

Я хмурюсь, когда он снова наклоняется и сгибается в поясе. Страшно представить, как выглядит его другая форма, судя по тому, что я уже успела увидеть.

— Почему ты так долго не был в… этой форме?

Игнорируя меня, он ставит ноги вместе, сгибает колени и опускается на корточки так, что причиндалы, к счастью, скрыты за лодыжками. Закрывая глаза, он полностью расслабляется. Его лицо становится неподвижным, как у гуру на видео с медитациями в соцсетях. Я смотрю, как его светлая кожа темнеет до глубокого оттенка зеленого, резко контрастируя с рыжими волосами и бородой.

— Что ты делаешь? — выпаливаю я, прежде чем приходит в голову, что, вероятно, не стоит слишком много думать в тот день, когда Лох-Несское чудовище решает затащить меня к себе домой.

— Тихо, женщина. Я пытаюсь отправить сообщение, — рыжие брови сходятся на переносице, но морщины быстро разглаживаются. — Готово. Должно быть, ты сотворила какое-то волшебство. Я ждал веками человека, такого, как ты. Думал, может, ты и есть та самая, о которой говорила ведьма, но увы. Полагаю, это хорошая новость для Коннора.

Он открывает глаза, смотрит на меня и наклоняет голову вбок. Зеленая чешуя ползет по шее, а из кожи вокруг уха пытается показаться плавник. Он облизывает губы синим раздвоенным языком

— Я сотворила волшебство? — повторяю я, понимая, насколько глупо это звучит. — Прости, но я совершенно ничего не понимаю.

— Ага. Я связан здесь магией и не могу уйти.

Я нахмуриваюсь и сжимаю край туники, которую он мне дал, радуясь, что мои внезапные превращения в волка, кажется, прекратились… по крайней мере, пока.

— Ты имеешь в виду, что не можешь покинуть пещеру?

— Ров. Я разозлил могущественную ведьму, и она прокляла меня, чтобы я никогда не смог его покинуть, — он разводит руками и пожимает плечами, как будто это в порядке вещей.

— Вау. Мне очень жаль, — говорю я, пытаясь все осмыслить.

— Перед тем, как я трахнул ее, она предупредила, что это может случиться, но я не смог устоять. Она была такой милой, — его взгляд становится отстраненным, и я понимаю, что он думает о ней.

— Она предупредила, что может проклясть, если ты с ней переспишь, и ты все равно это сделал?

Он ухмыляется.

— Вот что бывает, когда хочешь пошуршать простынями с сиреной. Но неважно. Я снова могу менять форму, думаю, благодаря тебе.

У меня начинает пульсировать в затылке.

— Как давно ты здесь?

— Очень долго, — видя мою поднятую бровь, он смеется. — Все не так уж плохо, как кажется. Я довольно ленивое создание и предпочитаю проводить дни, валяясь на краю пруда, а не гоняясь за добычей. Просто иногда становится одиноко. Какой сейчас год?

— Две тысячи двадцать четвертый.

Его лицо становится задумчивым.

— Ага. Ну, это неплохо.

Я опускаю голову, разглядывая пару чулок и одинокую туфлю на земле у своих ног, когда по телу пробегает дрожь. Я насквозь промокла, нахожусь бог знает где под землей, все еще напугана и замерзаю. Адреналин наконец спадает, и силы быстро покидают меня. Мне хочется заснуть и проснуться, обнаружив, что все это был какой-то безумный сон.

Я перешла от лучшего секса в своей жизни с начальником, или парнем — или кто он там вообще — к тому, что стою дрожащая перед незнакомцем, ощущая покалывания по всему телу, как будто мех может снова покрыть меня в любую секунду. Совсем не так я представляла себе окончание этого вечера.

— Ты знаешь, кто я? — неожиданно для себя спрашиваю я, чувствуя, что он скажет правду.

— Ты — ликан.

— Я не ликан, — упрямо бормочу я с обидой, как будто пытаюсь убедить в этом саму себя. Боже, а что, если все это окажется точь-в-точь как в фильмах?

Он смотрит на меня с любопытством:

— Разве Коннор тебе не говорил? Оборотней полно, понимаешь? Чего не скажешь про вас двоих.

— В чем разница? — спрашиваю я. — Между оборотнем и, ну, такой как я?

Он скрещивает руки на груди и на мгновение задумывается. Затем пожимает плечами, словно то, о чем он подумал, не так уж и важно. Его голос звучит спокойно и безразлично:

— Оборотень — смертное существо, которое проклято превращаться в человеко-волка во время полнолуния. Они обычно одиночки. Перевертыш — это человек, который может стать таким разными способами: через особую кровь или заклинание. Они часто живут стаями и могут общаться телепатически. А есть еще такие, как Коннор, и, видимо, ты тоже. Очень редкий вид. Я думаю, вас называют ликантропами-оборотнями — бессмертные существа, которые могут по своему желанию превращаться в человекоподобных волков. Оборотни намного крупнее ликанов и не могут контролировать себя, в то время как у вас контроль есть. Они могут разорвать на части даже собственного брата, защищая свою пару и потомство. Перевертыши, напротив, вспыльчивы, но они сначала вынюхают тебя, а уже потом решат, стоит ли перегрызть тебе глотку.

Боже. Мой мозг едва справляется с тем, чтобы все это переварить. Будто все книги про оборотней, которые я читала, слились в одно целое. Как люди могут об этом не знать? Или, может, они знают, и именно поэтому существует так много книг об этих существах?

— Есть люди, которые охотятся на таких, как мы?

В нашей семье есть история, которую рассказывают детям, — о том, как предки охотились на оборотней, как в тех самых романах. Я всегда смеялась над этим и считала, что это просто сказки, как Санта-Клаус или Пасхальный кролик. Придуманные истории для веселого детства. Но если оборотни и перевертыши реальны…

По коже пробегают мурашки при мысли, что это может быть правдой. Я хочу, чтобы это была просто забавная семейная легенда.

Лахлан поднимает голову и говорит:

— Всегда были сумасшедшие, которые с вилами гонялись за существами из мифов и легенд. Они часто причиняли вред невинным.

— Понятно, — бормочу я. Похоже, охотников на оборотней все-таки нет, потому что его ответ был довольно туманным.

Я хмурюсь и вытягиваю руки, демонстрируя свою новую силу и осматривая тело. Оно стало крупнее, может, чуть выше, но у меня точно не четыре лапы.

Лахлан прочищает горло:

— Волки не примут тебя, понимаешь? Но я думаю, Коннор тебе все объяснит.

Коннор неделями пробирался в мою комнату, каждую ночь спал в моей постели, а оказывается, он какой-то ликантроп. Я рассказала ему так много о себе — о планах открыть пекарню, даже о своем неудачном браке. Я пыталась быть откровенной, в то время как из него приходилось вытягивать ответы клещами. Он хотя бы знает что-то о моих проблемах, а я о нем — почти ничего.

Я понимаю, почему он скрывал свою сущность. Наверное, никто бы не стал ходить и рассказывать, что он оборотень. Или перевертыш, или ликантроп. Я бы точно не стала. Но это не оправдывает того, что он превратил меня в это существо без всяких объяснений.

Живот сжимается от страха перед предстоящим разговором с Коннором, ногти превращаются в когти, из горла вырывается что-то среднее между рычанием и стоном. Я хочу его увидеть, но не знаю, что сказать при встрече.

— Я могу снова стать нормальной? — спрашиваю я, глядя на свои руки и делая шаг назад, когда на его лице появляется злость.

— Ах, ласс⁵⁸! Ты прекрасна и именно такая, какой должна была родиться. Не убегай от этого и не прячься.