Ловушка для лжепринцессы (СИ) - Муратова Ульяна

Она резко остановилась и посмотрела на меня. Глаза становились всё больше с каждым мгновением, и наконец стали просто огромными. И столько в них плескалось боли и страха, что меня бросило в дрожь.

— Он женат! Именно поэтому его тут нет. Он женат… Святые небеса, он женат! — отчаянно воскликнула она. — И поэтому ты отказываешься называть имя! Ну конечно! Он что, взял с тебя клятву? Ох… какая же ты дура! Но теперь ты умрёшь, и никто ничего поделать с этим не сможет!

Свекровь неожиданно сочувственно на меня посмотрела.

— Ник-кого не б-было… — выдавила я, борясь с невозможной слабостью.

Дрожь перешла в озноб, меня затрясло, застучали зубы, и речь получилась невнятной.

— Скажи имя, Лисса! Он должен быть наказан за то, что произошло!

— Н-нет им-мени, — еле выговорила я. — Я н-не изм-меняла…

— Кого ты покрываешь? Кто он? И с чего бы тебе его так выгораживать? Ты боишься, что узнает Мейер? — отчаянно воскликнула кона Ирэна и вдруг шокированно замерла на месте. — Элдрий! Неужели он? Нет, он бы не мог! Или мог?!

Несостоявшаяся свекровь в ужасе уставилась на меня и добавила какое-то неразборчивое ругательство, прижав бледную ладонь к груди.

— Святые небеса, это всё объясняет. Но если узнает Олетта, она этого не переживёт. Просто не переживёт, она обожает Эла. А ей нельзя волноваться, беременность и без того непростая, Олетта же совсем слабенькая, с самого начала ей пришлось тяжело… Неужели Элдрий настолько сошёл с ума? — она заметалась по комнате, а у меня сил хватало лишь на то, чтобы следить за ней воспалёнными от жара глазами. — Неужели их вражда приняла такой оборот? Как я могла это пропустить? Да, они всегда друг друга недолюбливали, но чтобы так… Что же натворил Эл? Взял с тебя клятву, соблазнил и оставил умирать, лишь бы ты не досталась Мейеру? А ты и рада ноги раздвигать, ведь даже на Вилерии всем известно, что Лалисса Гленнвайсская — шлюха… Ты просто привыкла спать со всеми подряд, для тебя само понятие верности, наверное, пустой звук…

— Н-нет, — из последних сил прохрипела я.

Но она меня даже не слышала. Подлетела к окну, распахнула створки и выглянула наружу. В комнату ворвалась стужа и накинулась на меня голодной дикой псицей. Мой озноб перешёл в болезненные судороги.

А ведь я даже не могу рассказать, что я не Лалисса!

— Ну конечно… Эл попрощался со мной, уехал, дал Олетте снотворное, подождал, пока она уснёт, и вернулся. Первый этаж, забраться в окно нет никаких сложностей… Конечно, сама по себе ты ему не нужна, он сделал это из мести, из желания насолить брату. Святые небеса, как я могла быть настолько слепой к их вражде? А утром Эл ушёл, оставив тебя одну. Умирать. Знаешь, мне тебя даже жаль, — она обернулась ко мне. — Но если узнает Мейер, то не остановится, пока не изничтожит Эла. И Олетта измены не переживёт, особенно в её состоянии. Нет, если об этом узнает хоть кто-то… станет куда хуже... куда хуже! А так — Мейер погорюет и смирится. Он ещё молод, дослужится до второго права на пару. Главное, чтобы он не узнал, что это сделал брат! А уж Эла я за это накажу…

Кона Ирэна подошла ко мне и поджала губы. В глазах плескалась отчаянная решимость, противопоставить которой я не смогла ничего. Я даже говорить толком не могла, жар отобрал последние силы. Она наклонилась ко мне и завернула в одеяло, завязав углы узлами.

— Хорошо, что дома никого нет. Феймин бы такого не одобрил. Но всё к лучшему! Да, всё к лучшему!

Щелчок пальцев призвал двух големов.

— П-по-послуш…

— Отнесите её в темницу, — скомандовала хозяйка дома. — Только несите бережно и не уроните, никаких следов остаться не должно. Занесёте в пустую камеру и осторожно положите на спальное место.

Звонкий щелчок пальцев определил мою судьбу. Големы подхватили меня и потащили прочь из спальни, а я даже сопротивляться была не в состоянии — перед глазами плыло, сознание то гасло, то вспыхивало вновь, тело стало настолько горячим и чужим, что шевелиться я уже не смогла.

Меня занесли в холодную камеру и положили на нары. Кроме грубо отёсанного камня стены напротив и металлической решётки с чёрными прутьями я толком ничего не видела. Слышала только лязг и чёткие, уверенные шаги, удаляющиеся прочь.

Кона Ирэна ушла, а я погрузилась в тёмный горячий омут болезни. Изо всех сил пыталась остаться в сознании, но одного усилия было мало. Казалось, жажда иссушивает меня изнутри, превращая в пустую оболочку. Я боролась так отчаянно, как могла, но всё равно проигрывала… проигрывала лихорадке себя.

Время утратило значение. Огненные мгновения сгорали одно за другим, иногда сменяясь ледяными минутами или часами. Начался кашель. В грудь больно впился подаренный Мейером кулон, и я чувствовала, как из него тонкой струйкой текла сила, но её было слишком мало. Слишком мало.

Я держалась на какой-то зыбкой грани, ещё живая, но уже мёртвая.

Когда в темнице снова раздались шаги, я даже головы повернуть не смогла, но властный голос вырвал из небытия. Пришлось разлепить спёкшиеся веки. Перед глазами плыло, хотя фигуру свекровища с металлическим кувшином в руках я всё-таки разглядела.

— Это был не Элдрий. Сын принёс мне все клятвы. И не Сид. Он рассказал, как попытался флиртовать с тобой, но ты резко его отшила и сделала акцент на том, что ты невеста Мейера. Даже сетовал, что такая красавица досталась Мейеру, а не ему. Знал бы он, какая ты на самом деле! — она на секунду замолчала, а потом продолжила: — Мне стоило огромных трудов расспросить их обоих так, чтобы они ничего не заподозрили. А уж заставить Эла дать клятву, что он никогда не изменял жене… Зато Олетта сияла от счастья весь вечер. Повезло, что время ещё не слишком позднее, и мой визит их не удивил. Итак, мы снова в той же точке, Лисса. Думаю, теперь у тебя нет сомнений, что я говорю правду: на кону твоя жизнь. Просто назови имя! — потребовала несостоявшаяся свекровь. — Иначе ты сдохнешь к утру!

— Не было н-ничего, — надтреснутым голосом проговорила я.

Пересохшие от жажды губы казались чужими, шершавый язык с трудом ворочался во рту, глаза пекло, а в ушах стоял противных звон. Каменные стены камеры нависали надо мной, грозя схлопнуться и расплющить.

— Зря я подозревала Сида. Он — благородный человек, истинный вилерианец и никогда бы так не поступил. Нет… Да и кто бы поступил? Нет, это никак не вяжется с тем, что происходит. Либо твой любовник — патологическая сволочь и трус, либо женат. Но кто именно? — рассуждала она, не глядя на меня.

— Я был-ла только с Мей-йером…

— Врёшь! Мейер никогда бы не позволил себе нарушить наши законы. Назови имя того, с кем ты изменила моему сыну! — прошипела кона Ирэна, вплотную подходя к разделяющей нас решётке.

— Не было никакой измены, — прохрипела я и зашлась в отчаянном сухом кашле. — Это всё какая-то огромная ошибка, кона Дарлегур. А мне нужен целитель.

— Целитель не поможет! — зло бросила она, отчаянно сжав в руках узкий металлический кувшин. — Только твой любовник!

— Не было любов-вника.

— Лисса, — вдруг смягчился голос коны Ирэны. — Тебя кто-то взял силой? Кто-то забрался в окно и надругался над тобой?

— Н-нет.

— Нет. Вот и я думаю, что нет. Никто бы не посмел. Да и потом, они же все дают клятвы. Нет, если бы кто-то решился на такое, то мы бы нашли его труп в твоей спальне, он даже до окна бы не дошёл. Нет. Всё произошло добровольно. Именно поэтому ты сейчас выгораживаешь его. Лисса, не дури. Скажи, кто он, — почти мягко уговаривало свекровище.

— Дайте воды… — жажда была такой сильной, что думать о другом я не могла.

На всё ещё красивом лице коны Ирэны проступили горечь и презрение.

— Я не дам тебе воды, пока не назовёшь имя.

— У меня жар, — тихо пробормотала я и снова закашлялась.

В глаза словно насыпали калёного песка, в груди бушевал пожар, ноги сводило судорогой. Никогда в жизни я так тяжело не болела. И то, что меня засунули в холодную камеру в одной лишь сорочке и тонком одеяле, только усугубляло дело. От озноба трясло, перед глазами всё плыло, но я изо всех сил цеплялась за разговор. Не верила, что кона Ирэна могла так себя вести.