Вера Чиркова - Тихоня (СИ)
— А если нет?
— Усыплю всех, или посмотрю по обстоятельствам, — пожала плечами тихоня.
— Я иду с тобой, — категорично заявил Змей, — и нечего было морочить мне голову выбором. Достаточно сказать, что нужно срочно спасать людей.
— Просто тебе будет труднее в таком состоянии узнать тех, кого нужно спасать, а кто враг, и придется хорошенько подготовиться, а ты устал, — сочувственно пояснила настоятельница.
— Эста тоже устала, — отмахнулся он, — давайте, объясняйте, на кого они похожи.
— Ну, раз ты решил, смотри. Вот это госпожа Ниди, — и не подумав спорить, Тмирна достала из принесенной с собой шкатулки небольшой, написанный маслом портрет и скромный набросок углем, — а вот Маст. Художник у нас не очень стоящий, но Эста подправила. А сейчас договоритесь об условных жестах и идите переодеваться, придется идти в том, в чем вы ушли из каменоломни. Но потайные карманы девочки уже пополнили.
Маст пошатнулся от порыва сильного ветра, и заторопился под навес, здесь хлестал проливной ливень. Несколько минут стоял, рассматривая довольно скромную портальную башню, из тех, что стоят в богатых домах или отдаленных поместьях. И пытался вспомнить, а как выглядит его жена, и почему он так давно сюда не возвращался. И еще почему не принес гостинцев сыну… или у него дочь?
— Ой, — вскликнул рядом женский голос, и худенькая женская фигурка, прикрыв голову рукой, бросилась в укрытие.
— Дорогая? — неуверенно спросил мужчина, — ты меня узнаешь?
— Узнаю, — печально сказала она, — запомни, серебряный флакон с чернью, я должна найти его в тайнике и выпить, у меня начинается приступ.
— Запомню, — обрадовался он, бережно обнял ее за плечи и распахнув расшатанную дверь, повел по тускло освещенной одиноким масляным фонарем лестнице вниз, в тепло совершенно незнакомого дома, который почему-то считал своим.
Мужчине казалось это странным и немного тревожным, но его спутница очень спешила. Рвалась вперед сама, тащила его и упрямо бормотала что-то себе под нос.
Маст разобрал только несколько слов, произнесенных словно в бреду: — дверь с розами, дверь с розами… шкафчик в изголовье… в изголовье… запить вином, вином… И снова, — дверь с розами, шкафчик в изголовье…
Похоже, у жены серьезная болезнь, начал понимать он, наверное, потому-то так редко он с нею и встречается. Но если так, то с кем тогда ребенок?
Надежда на ответ возникла перед ним в виде женщины, одетой в выцветший стеганый атласный халат и ночной чепец. Дама молча стояла со свечой в руке на лестничной площадке, и на ее помятом лице было написано такое отвращение, что Маст почти сразу передумал задавать незнакомке какие-нибудь вопросы. А вот его жена, пробегая мимо женщины, мрачно пообещала всех убить, если разбудят.
В ответ на эту угрозу вслед им донеслось тихое, похожее на змеиное, шипение, в котором мужчине послышалось грязное ругательство, подобающее скорее матросу, чем такой благородной на вид даме. Похоже, в их доме вовсе не царит мир и покой, разочарованно сообразил Маст, и постановил что займется этим вопросом всерьез. Ведь у них ребенок, а дети в таких условиях вырастают нервные и мстительные.
Ему пришло в голову, что пора поинтересоваться, кто у них все-таки, девочка или мальчик и сколько ему лет. Хотя, судя по тому, что у него не возникает в памяти никаких образов и эмоций, дите, скорее всего, недавно родилось. И тогда понятно, почему он давно тут не был, многие знатные женщины, забеременев, ведут уединенную жизнь в дальних поместьях, не считая нужным пугать мужа своим видом и настроением. Хотя у Маста на этот случай совершенно противоположное мнение, и зря он не настоял на своем.
— Сюда, — распахнула женщина давно не ремонтированную дверь, украшенную облезлым венком из стилизованных роз, и бросилась к широкой кровати, стоящей в глубине неосвещенной комнаты.
Маст постоял секунду перед дверью, потом решительно снял со стены освещавший коридор фонарь, и вошел следом за нею, заперев за собой дверь на засов. Все-таки это супружеская спальня. К тому же он и сам чувствует себя настолько усталым, что согласен с женой насчет приказа не будить. Хотя вовсе не собирается никого убивать сам и ей не позволит.
— Сейчас, сейчас, — бормотала женщина как сумасшедшая, отпирая спрятанный за одной из картин тайник, — да где же?
— Серебряный флакон с чернью, ты должна выпить зелье, — честно напомнил Маст, следя за ее лихорадочными движениями.
— И ты, — непререкаемо бросила она, метнувшись к столу с флаконом, и бдительно оглядела его, поворачивая во все стороны, — вина наливай, два бокала, да полнее… и не спрашивай, умоляю…
Однако зелье капнула сначала не в кубки, которые мужчина, пожав плечами, поставил перед нею на стол. Первые капли упали на какую-то бумажку, женщина понаблюдала, как она меняет цвет, и только после этого, облегченно выдохнув, налила в вино по десятку капель.
— Пей до дна и сразу ложись в постель, поговорим утром.
И жадно, как только что ступивший на берег матрос, прильнула к кубку.
— Как скажешь, дорогая, — разочарованно вздохнул Маст и решительно последовал ее примеру, отложив все объяснения на потом.
Ведь неизвестно еще, какой именно болезни у нее приступ, и как рекомендовал пить это зелье лекарь. Определенно не вместе с мужем… хотя бывают иногда и такие снадобья.
Однако едва Маст дошел до кровати и, сбросив верхнюю одежду, упал в подушки, как ощутил острую боль, волной поднимающуюся от затылка, заливающую темя и пульсирующую в висках. А всего через минуту рядом застонала жена и мир, закрутившись, рухнул в черную пропасть.
Стук в дверь бил по голове тяжелой дубине, отзывался тошнотой в желудке. Рядом застонал женский голос, шевельнулось одеяло.
— Предупреждала же, что убью… — всхлипнула женщина и Арвельд, открыв глаза, вгляделся в соседку по постели, начиная постепенно осознавать, что хорошо ее знает.
Демон, стиснув зубы, приподнялся на подушке герцог и взглянул за окно. Интересно, какое сейчас время суток? Однако за окном тоскливо серел дождливый осенний день и понять это было невозможно.
В дверь снова постучали, не так громко как ему казалось ранее, но неотступно как дознаватель.
— Убью, — пробормотала женщина, пытаясь подняться, но герцог осторожно прижал ее к подушке.
— Лежи, Ниди, сам встану.
— Только не забудь… — облизнув пересохшие губы, прошептала она, — мы ничего не помним и ты мой муж.
— Сообразил, не дурак, — так же тихо шепнул он и поплелся к двери, растирая по пути занемевшую шею, — ну, кому с утра неймется?
