Керрелин Спаркс - Такая долгая ночь
— Что она делает? — удивился Гарретт.
— Пытается принять решение.
Когда Дарси начала подниматься по ступеням, у Остина заколотилось сердце. Что она задумала? На площадке лестница раздваивалась: одна половина вела в восточное крыло, вторая — в западное. Неужели пойдет к нему, в восточное?
Достигнув площадки, она снова остановилась в нерешительности. Лучше бы направилась к одному из вампиров. Она ведь из их числа.
— Девушка двинулась в нашу сторону, — сообщил Гарретт.
Сердце Остина громко застучало. «Пожалуйста, приди ко мне». Черт побери, о чем он мечтает? У него не может быть никаких отношений с вампиршей.
— Пойду-ка я лучше к себе. — Гарретт вышел за дверь.
Остин переключил монитор на камеру наблюдения, установленную в коридоре восточного крыла. Он видел, как Гарретт юркнул в свою комнату. Спустя несколько минут в коридоре появилась Дарси и направилась в сторону его спальни.
Он отключил аппаратуру наблюдения и закрыл крышку ноутбука. Что ей нужно? Он отвратительно вел себя с ней в домике у бассейна, так что их встреча не сулила ничего хорошего. Было бы разумнее отказаться от свидания. Но при мысли, что Дарси ищет его, ему хотелось прыгать от радости.
Глава 14
Дарси продолжала мучить себя вопросами. Зачем снова подвергать себя этой пытке? Но она видела Адама, сидящего на скамейке. Думая, что за ним никто не наблюдает, он дал волю истинным чувствам, проявившимся на его лице. Он страдал ничуть не меньше, чем она.
Поскольку Дарси сама распределяла конкурсантов по комнатам, то точно знала, где его искать. Подняв руку, чтобы постучать в дверь, она испытала новый прилив сомнения, заставивший ее помедлить. Он смертный. Пусть лучше идет своим путем! Она не имела права втягивать его в мир вампиров. Он непременно узнает правду, если уже обо всем не догадался. И возненавидит ее за это. Как она терпеть не может Коннора. Дарси сделала шаг назад. Если она любит его, то должна отпустить.
Любит? А разве это так?
Дверь внезапно открылась. У нее перехватило дыхание. Адам стоял в дверях и смотрел на нее. Без куртки, со взъерошенными волосами. Его рубашка была расстегнута, открывая восхитительную мускулистую грудь. А глаза… В них было столько боли, тоски. Она тотчас все поняла. «Да, я люблю его».
Он оперся рукой о дверной косяк.
— Я услышал, как кто-то подошел.
Она кивнула. Теперь, когда Адам оказался рядом, все слова, которые готовы были сорваться с языка, вдруг испарились.
Он нахмурился. Очевидно, и сам испытывал похожее затруднение.
— Как твой палец? — Она поморщилась. Ничего глупее не могла придумать.
— Полагаю, что выживу.
Про себя она не могла бы этого сказать. Жаль. Как же поведать ему о своей тайне? «О, между прочим, ты, случайно, не заметил, что я вампир?»
— Я нагрубил тебе сегодня. — Он смотрел на нее печальными глазами. — Прости. Я не хотел тебя обидеть.
У нее на глазах выступили слезы, но она их удержала.
— И ты меня прости. Я тоже наговорила лишнего.
— Я ничего такого не припомню.
— Обозвала тебя ничтожеством.
Уголок его рта дрогнул.
— Возможно, это близко к истине.
Он заслуживал счастья, которое она не могла ему дать. Дарси сделала шаг назад.
— У нас странное жюри, — заметил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Они так вычурно одеваются. Одна похожа на Скарлетт О’Хара[15], другие — будто сбежали с фестиваля Ренессанса.
— Согласна. — Дарси сцепила пальцы. — У этих дам довольно странные пристрастия, но такова идея вечерних туалетов. Раз уж мы об этом заговорили, завтра будут оценивать умение конкурсантов хорошо одеваться.
Дарси надеялась, что он не заметил, с какой поспешностью она сменила тему. К счастью, никаких правил она не нарушала. Всех мужчин предупредили, чтобы завтра они оделись в самое лучшее и приготовились к конкурсу танцев.
Адам пожал плечами.
— У меня нет смокинга.
— Ничего страшного. Костюм, в котором ты был сегодня, вполне подойдет. Ты выглядел… чудесно. — Господи, она ведет себя как сентиментальная девчонка. — Мне нужно идти. Дела не ждут.
Он снова нахмурился.
— Кстати, насчет танцевального конкурса…
— Да? Его будет судить Кора-Ли.
— Липовая Скарлетт О’Хара?
— Да, — подтвердила Дарси с улыбкой. — Скорее всего она попросит станцевать вальс или польку. Это ее любимые танцы.
— Никакого хип-хопа, да?
Дарси нервно рассмеялась.
— Разумеется. Сегодня, как мне кажется, большинство мужчин будут репетировать вальс.
— Кроме меня.
— Хорошо его танцуешь?
— Вообще не умею танцевать, — возразил он.
У Дарси упало сердце. Значит, завтра он уйдет из шоу. Какая жалость!
— Я бы могла…
— Могла бы что? Научить меня танцевать вальс?
— Прошу прощения. Это будет не по правилам.
— Я знаю. — Он грустно улыбнулся. — Это было бы несправедливо по отношению к другим конкурсантам, верно?
Она развела руками.
— Ты от природы очень честная, да? — спросил он тихо.
Она судорожно сглотнула. Честная… в мелочах — да.
Но в главном она не могла ему признаться. Какая уж тут честность!
— Правда порой слишком трудна, чтобы ее произнести.
— Я знаю. — Он смотрел на нее так, словно изучал.
Ее вдруг обдала волна жара, наполнив до краев и согрев холодное сердце. Жар поднялся к лицу, окрасил щеки и лихорадкой опалил голову. Наслаждаясь волшебным теплом, она на короткий миг закрыла глаза. Как он это проделывал с ней? Бросал в жар одним взглядом? Никто из мужчин не оказывал на нее такого влияния. Но она никого и не любила так, как Адама.
Адам оттолкнулся от дверного косяка и провел рукой по своим волосам.
— Что-то не так?
— Да как сказать… — Он покачал головой и поморщился. — Наверное, завтра меня исключат.
— Ты хочешь этого?
— Теперь уже не знаю. Все пошло наперекосяк.
Он выглядел таким взволнованным, что у Дарси возникло желание прочитать его мысли, чтобы понял, что произошло. Прежде она никогда этим не занималась. Ей претили все эти вампирские трюки: контроль мыслей, телепортация, левитация. Она не хотела иметь к этому никакого отношения. Особенно проникать в чужие мысли. Это представлялось грубым вторжением в личный мир.
— Мне будет жаль, если ты уйдешь.
Он кивнул.
— Нет выбора. Так будет лучше.
Она сделала глубокий вдох. Он прав — так действительно будет лучше. Для всех.
— Значит, завтра уйдешь.
«И я, возможно, больше никогда тебя не увижу». Остатки тепла покинули ее, оставив только холод и пустоту.
